Сегодня мой мамочке исполняется 79 лет. Зима, первое декабря 1942 года…. Не очень я могу себе представить домашние роды во время войны в поселке Кутейниково. А мамина тетя, которая присутствовала при этом, живя у брата, рассказывала, что Олечка родилась с белоснежной кожей и темными волосами. «Як княгыня», говорил дедушка о рождении дочери. И назвали ее наверное поэтому Ольгой.
Девочка была третьим ребенком, правда вторым из живых, первенца Толика не стало почти сразу после рождения. Я даже помню его личико в посмертных фотографиях. В те годы фотографировали умерших (никогда не понимала такого). Маминой старшей сестре было четыре года. А после мамы родился выстраданный сын Валерий. Им всем мамы Паши досталось так бесконечно мало, что я срываюсь на слезы, даже когда пишу это. Крошечному Валерию было год и несколько месяцев, когда она умерла от повторного брюшного тифа. Моя мама очень мало что помнила о своей. А так как мужчины в послевоенное время были на перечет, то мой красавец дедушка Никифор очень быстро нашел женщину, ставшей им заменой матери. Фото того времени я пыталась рассмотреть много раз и понять: как эти дети пережили мамин уход. Все по-разному. Люда слишком помнила маму, Олечка любила маму Тоню, а Валера до последних дней любил ее, как настоящую. И вот из всех – только мамуля сейчас жива. И пусть еще поживет сколько Боженька даст. Мама – это наша первая родина. В ней мы живем первые девять месяцев своей жизни, превращаясь из клеточек в червячков, похожих на морских коньков, потом в человечков с ручками, ножками и глазками. Потом рождаемся и отправляемся в длинный путь с названием «Жизнь». Возвращаясь к своей маме-родине раз за разом. Может поэтому родина – это там, где мама. Моя сейчас в Украине. В той настоящей Украине, которая моя родина. А я здесь, тоже на родине, но без мамы. И эту странность я понимаю буквально: родина есть а мамы в ней нет. Что-то не так. Что-то сильно не так, а что не могу понять и сформулировать.
Олечка выросла в Кутейниково, училась в Кутейниковской школе, которая до сих пор учит следующие поколения подрастающих детей. Сейчас школа стоит с пластиковыми окнами, которые поменяли при плохом Януковиче. А в те годы при школе был струнный оркестр, куда ходили мои родители. И если папа был причастен к музыке своим папой Елизаром Николаевичем и играл на подаренной ему средним братом балалайке, то откуда у мамы взялась любовь к струнам, могу только догадаться. Мама полюбила папу первой. Удивительно, ведь папа не был Аполлоном, но учился в школе хорошо, даже очень. История о нем – отдельная тема. Папу называли в школе профессором, наверное за умение справляться с математикой, физикой, химией. Мне это удивительно было всегда, потому что я не видела в нем никаких талантов. Но сегодня речь о маме. Очень красивая и очень зажатая комплексами девочка училась хорошо, после школы уехала в город Херсон и поступила в метеорологический техникум. При этом она работала на фабрике почти как Катерина из «Москва слезам не верит», жила соответственно в общежитии и … мечтала о моем папе. Пишу и понимаю: Бог ты мой, а ведь я на нее так похожа в этой мечтательности. Я все я нее в придумывании себе прынца с юных лет и до … Это она мне подсовывала книжки с красивыми любовями, иначе как бы я стала такой воздушной, летающей по жизни и больно приземляющейся каждый раз в отрезвлении. Очень хорошо я помню мамины слова о том, что важно, чтобы мужчина любил женщину чуть больше, чем она его. Тогда такой брак будет прочен и долговечен. Папа маму любил меньше. Или вообще не совсем любил, я ведь выспрашивала у него многое, когда он заболел и жил у меня. Мамина любовь была очень сильной, она не нашла ничего лучше, как придумать себе прекрасного принца и одеть все эти доспехи вместе с конем на папу. Ему пришлось. Красавица Оля все- таки была не самой худшей партией. Папа приезжал к ней в Херсон, и, по-моему, с тех времен у нее появился Касатик – игрушечный пес старше меня по происхождению, который подарил ей Толик. Касатик ждет мамино возвращение в Донецк, сидя на диване. Иногда я ложусь днем на полчасика поспать, обнимаю его и жду маму вместе с ним. Наверное, читать такое смешно, но это именно мама приучала нас в детстве рассаживать кукол и медведей на кроватях, что я терпеть не могла. Она объясняла нам, что так сохраняет нам детство, а я бесилась, считая это глупостью. И вот теперь сама сажу игрушки на диваны моих детей, ожидая их приезда домой спустя семь с половиной лет хоть на время. А маму жду здесь насовсем, делаю ремонт, рисую куда и что поставлю, чтобы в спальне маме было удобно. В свою квартиру жить одной ей уже нельзя. То время закончилось. Маленькая Оля, прожив взрослую и не очень (по моему мнению) счастливую жизнь, снова стала маленькой Олей, требующей неусыпного ухода и наблюдения. Любить, кормить, ухаживать – это все ей нужно сейчас. И это все сейчас делает мой брат в Каменском (бывшем Днепродзержинске). А я жду их возвращения и тороплюсь привести квартиру в божеский вид, чтобы суметь быть дочерью маме. И если папа смог до последних дней все на своих ногах – то в случае с мамулей нужно принять все ее изменения. Мама растила нас практически без помощи мужа. Придуманность потихоньку слезла с принца и облупливалась, как краска, мама красила, а все сыпалось и облетало заново. Она не сдавалась, но результат так и не пришел. Даже рождение сына спустя шесть лет после меня не исправило папу. Да и как это можно сделать со сказочным персонажем, если сценарий сказки написан. О папе позже, а мамуля несла свой крест жены принца много лет, делая всю свою и почти всю его работу. Что-то получалось, что- то не очень. Мы с братом выросли, и каждый из нас помнит свои истории из детства. Братик мой любит маму так, как я наверное и не умею пока. Мне у него есть чему поучиться. Поэтому я и жду их возвращения, чтобы хоть немного компенсировать те его усилия по отношению к маме, чтобы поддержать в ней жизнь как можно дольше. Муся наша-последняя из всех наших родителей и дядь, теть, бабушек, дедушек. Следующие в списке мы.
1 декабря 2021г.
