Школьный роман
КНИГА 2. ОСЕНЬ
Часть 1. Сентябрь-7
- Вы где были? – агрессивно налетела Марина, едва приятели появились на участке девятого «Б». – Все давно работают, а они где-то бродят! А?.. Вы только посмотрите на них!.. Где вы были?!
- Ты, Ярославцева, задаешь бестактные вопросы, - холодно проговорил Витька. – И рискуешь нарваться на такой же бестактный ответ. Мало ли, почему люди отлучились. Может, сказать еще, что делали?.. – Витька выдержал паузу, нахально глядя в глаза комсоргу. – Могу и сказать, мне не жалко; только ты вряд ли обрадуешься и опять закричишь, что я – хам. Ну, так что – отчитываться? В подробностях?
Алим прыснул, поняв, на какие подробности намекает Витька.
- Ты, Ковалев, работай, а не смейся! – строго сказала Марина. – Мы все уже по два, по три ведра картошки в контейнер отнесли.
- Переработали, бедняги! - ехидно хмыкнул Витька.
- Мы сейчас по четыре отнесем! – весело пообещал Алим. - И даже считаться не будем - кто больше, кто меньше...
Минуты через три он уже бежал к контейнеру, легко перепрыгивая через пласты вывороченной земли. Разбитые пальцы болели все сильнее, но Алим, собрав все свое упрямство, старался не хромать. Вредничать он тоже умел – и ничуть не хуже Олега. Со стороны казалось, что он даже не устал.
- Нарисовался – не сотрешь! – желчно произнес Андрей Стеблев, когда Ковалев пропорхал мимо. – Мне кажется, на редкость самовлюбленный типчик. Все напоказ. Ты согласен, Олег?
Олег ответил не сразу. Он положил в ведро еще несколько картофелин, чтобы получилась горка, и распрямился.
- Возможно. Но, однако, кое-что он умеет – так что, даже если и напоказ, ему есть, что показать. Ты согласен?
Стеблев удивленно посмотрел на Олега, но все-таки кивнул, хоть и неуверенно.
- Вот видишь? Тебе не хочется со мной соглашаться, но ты киваешь. А он на твоем месте ответил бы отрицательно, - почему-то невесело сказал Олег и, взяв ведро, зашагал к контейнеру, не видя, как за его спиной обменялись недоуменными взглядами Стеблев и Миша Родионов.
***
- Ковалев, мне надо с тобой поговорить.
- Ну, так говори!
Марина строго взглянула на Таню Осинкину, стоящую рядом с мальчиком, и отчеканила:
- Без свидетелей!
Таня и Алим переглянулись.
- Иди потихоньку, я сейчас догоню, - произнес Алим.
Таня напоминала ему гофмановскую Русалочку: довольно высокая, совсем не намного ниже Алима, но хрупкая, бледненькая, волосы у нее светлые, длинные – почти до талии (жаль, что она редко распускает их – ведь ей это так идет!), а глаза громадные, синие и очень выразительные – прямо-таки говорящие, как у героини Гофмана. Сейчас Танины глаза говорили, что происходит что-то не очень хорошее: в них стояла тревога.
- Я сейчас, - повторил Алим.
Таня медленно побрела по дороге. Марина с недовольной гримасой смотрела ей вслед – дескать, нельзя ли побыстрее? Наконец, Таня отошла подальше, и Марина тоже зашагала, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не приблизиться к Осинкиной. Алим молча шел рядом с комсоргом.
- С тобой одна девочка хочет дружить, - вполголоса проговорила Марина.
- Вот как… - сказал Алим без всякого выражения. – И кто же?
- Лариса Третьякова. Но учти, - Марина строго посмотрела ему в глаза. – Разговор между нами.
- Естественно, - равнодушно обронил мальчик.
- Знаю я вас: как услышали, что девчонка вами заинтересовалась – сразу нос кверху.
- Да ну! Я уже вышел из такого возраста, - иронически усмехнулся Алим. – Со мной такое было давно… не помню уже… кажется, в четвертом классе!
- Не паясничай!
- Ладно, не буду. Это все?
- Ответ какой?
- Ты прямо как сваха! – засмеялся Алим. – Скажи хоть, кто такая Третьякова? Я же не всех еще запомнил.
Он лукавил: свой новый класс он запомнил практически в первые два дня, о ком идет речь понял сразу, но ему страшно захотелось позлить Маринку. И, когда Марина начала рисовать словесный портрет своей подруги, Алим перебил:
- Это не Слоно-Моська, часом?
- Рогозин просветил? – вскипела Марина. – Кстати, удивляюсь я тебе, Ковалев! Вроде умный парень – а связался Бог знает с кем!
- А с чего ты взяла, что я умный?
- Ну, в людях я все-таки немного разбираюсь, - с достоинством произнесла Марина.
- А-а… Я, кстати сказать, тоже немного разбираюсь, - сообщил Алим. – Поэтому для меня эти ребята интереснее, чем твоя Третьякова, и эта, что с ней ходит… беленькая такая…
- Наташа Разуваева, - подсказала Марина.
- И этот… Тульский Пряник.
- Зря ты так, - сухо проговорила она. – У нас в бюро очень интересные люди собрались: умные, начитанные, спортом занимаются, музыкой. Олег – первый интеллектуал в нашем классе…
- Этому интеллектуалу только вышибалой работать, - перебил Марину Алим и машинально потрогал пальцами скулу, где все еще цвел синяк. – Да, кстати, я давно хочу спросить. У вас актив не меняется? Такое впечатление, что одни и те же из года в год. Я просто сужу по разговорам – какая-то своя система отчета: «Это было, когда Маринка еще председателем была». Что-то в этом роде.
- Да, в общем, так оно и есть, - подтвердила Марина. – А кого выбирать, между нами говоря? Рогозина, что ли?
- А почему бы и нет? Умный парень! И волевой.
- Ну, позволь уж мне остаться при своем мнении, - скривилась Марина.
- Позволяю! – снова засмеялся Алим. – Но тогда уж позволь и мне при своем остаться.
- Это относительно твоих новых приятелей?
- Ага! И относительно твоих старых подруг тоже, - в тон Марине произнес Алим. – Кстати, удивляюсь я тебе, Ярославцева! – продолжал он с тонкой улыбкой. – Вроде умная девчонка, а согласилась на такую глупость! С Третьяковой этой… «Хочет дружить!» Хоть стой, хоть падай! Ты бы хоть спросила, знаю ли я ее вообще! И как к ней отношусь, и как отношусь вообще к девчонкам – может, я после общения с младшей сестрой стал закоренелым женоненавистником?.. И какие девчонки мне нравятся…
- Какие же? Такие, как Осинкина?
- Да, вроде нее, - бесцветным голосом подтвердил мальчик.
- Знаешь, Алим, - тон у Марины стал вдруг снисходительно-поучительно-назидательно… короче, на редкость противным (таким противным тоном с Алимом даже двоюродный брат в детстве не разговаривал, хотя он на пять лет старше и считал себя страх каким взрослым). – Зря ты все это затеял. Из лучших побуждений говорю!
- Что – «зря»? – не понял он.
- Ну, все это… как бы сказать… выравнивание, что ли. Я, в принципе, твою позицию поняла еще первого сентября. Ничего у тебя не получится. Идеалист ты, честное слово! Неужели не видишь: везде, на любом предприятии, в любом учреждении люди и положение разное занимают, и возможности у всех разные, и способности, и отношение к ним со стороны руководства…
- Ма-ри-на-а… - протянул Алим с кислой миной на лице. – Только не надо передо мной митинговать, вот этого не надо… Вы, кстати, тоже выравниванием занимаетесь – только по-другому.
- Как же?
- Я делаю так, - Алим плавным, как в восточном танце, движением, поднял руку на уровень лица, раскрыв ладонь, будто бережно поднимал что-то невидимое. – А вы – так! – он резко опустил руку ладонью вниз, словно с силой что-то придавив. – Затоптать человека легче, чем дать ему почувствовать себя человеком.
Марина снисходительно улыбнулась.
- У нас уже был один такой… правдолюбец…
- Витька?
- Витька тоже. Но я не про него. Еще один был.
- Кто? – с искренним интересом спросил Алим.
- Лучше будет, если ты будешь работать с нами, - сказала Марина, уклонившись от ответа.
- Фракции? – быстро спросил Алим.
- Что?
- Фракции, говорю?.. «С нами», «с ними»… А как же насчет общего дела?
- Дурак! – сорвалась Марина.
Ее давно уже раздражали и насмешливый тон одноклассника, и звяканье ведерной дужки (Алим в продолжение всего разговора подбрасывал в воздух и ловил ведро).
- Пардон! – не согласился Алим. – Ты только что сказала, что я умный и вам без меня просто не жить.
- А ну тебя! – в сердцах махнула она рукой. – Иди отсюда!
- Слава Богу!
- По-моему, я поняла, чем тебя Осинкина покорила! – с ехидцей произнесла Марина. – Ты, не в обиду будь сказано, любишь показать себя с выгодной стороны. Осинкина не вяжет двух слов, не говоря уже о трех и четырех, и ты рядом с ней…
- Послушай… - Алим даже остановился. – На каком этаже ты живешь?
- На третьем. А что?
- А то, что ты ушибленная! И роняли тебя не с третьего этажа, а, по меньшей мере, с восьмого!
- Да-а… Узнаю школу Вити Рогозина, - с задумчивым видом протянула Марина.
- Что ты! Витек – младенец по сравнению со мной! У меня другой учитель был – брат двоюродный. Вот кто страшный человек!!! Я, когда маленький был, плакал от него, потом примерно к моему пятому классу мы сравнялись по части ехидства, потом я его даже обгонять начал. Так что я такого могу наговорить, что Витьке и не снилось! – Алим потешался уже в открытую. – Все-таки позволь заметить, что ты ошиблась в отношении Тани. Знаешь, чем она меня покорила?.. Своей беззащитностью! Рядом с такой девчонкой действительно рыцарем себя чувствуешь. А рядом с твоей Третьяковой, да и с тобой тоже, не в обиду будь сказано, любой парень будет выглядеть, как бесплатное приложение к журналу «Крокодил».
Марина поперхнулась от возмущения, а Алим рассмеялся и прибавил шагу.
- «Вче-ра, ко-неч-но, мы с Не-ро-ном – у-тю-тю-тю…
Весь Рим со-жгли, и Кар-фа-ген у-де-ла-ли до-тла.
Там был ка-кой-то ма-лый – он нес га-ли-ма-тью…» - донеслось до Марины сквозь раздражающее звяканье железа (Алим снова начал швырять вверх и ловить ведро); ну, все ясно: строчка про малого, который нес галиматью, - намек на разговор с Мариной.
Марина обернулась и махнула рукой девчонкам, идущим позади – мол, догоняйте! Третьякова и Разуваева подошли к ней, внимательно посмотрели в лицо. Лариса промолчала, а Наташке потребовалось уточнение (а ведь все поняла, змея!).
- Не получилось, да, Марина? – спросила она.
Выражение ее лица было сверхпостным, но в душе (это Марина знала точно) Наташка торжествовала. Новичок ей самой понравился, и она, как лисичка, ходила вокруг, ожидая подходящего для разговора момента, благо с Алимом можно говорить на любую тему. А дура Лариска решила действовать, как говорится, в лоб – ну, вот и пусть теперь глотает пилюлю!
Марина взглянула на обеих подружек. Лариску ей стало жаль, и она решила слегка испортить настроение Наташке.
- В роли Джульетты – Татьяна Осинкина, - сообщила она. – Решение окончательно, обжалованию не подлежит. А рядом с нами, девочки, любой парень будет выглядеть, как бесплатное приложение к журналу «Крокодил».
Наташкина внешность насмешек не вызывала (симпатичненькая блондиночка, среднего роста, стройненькая, в отличие от излишне упитанной Марины и рослой, с широкой костью, крепкой, пусть не жирной, но отнюдь не изящной Лариски, которую Рогозин окрестил Слоно-Моськой, отразив в прозвище крепкое Ларискино сложение и скуластое, со вздернутым носом, лицо), но Марина в отместку решила поставить ехидную Наташку на одну доску с собой и Третьяковой.
- Печально, - сказала Лариска и покосилась на Наташку.
- Ничего! – многообещающе произнесла та. – И Джульетта попляшет, и Ромео кое-что перепадет!..
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями