Но всей батарее было объявлено, что несмотря на мороз, все идут на гранатометание.
Все отправились в столовую, а от туда на полигон.
В казарме остался только Жека и Киданчук.
Жека был в ужасном настроении. И самое главное, что его расстроило, было то, что он страшно любил стрелять, взрывать, и так далее.
А теперь вышло всё так, что он в скучной казарме, все пошли метать гранаты. Ну а потом, уже расстройство по поводу неудачной драки.
Жека стоял и смотрел в окно. Киданчук увидев, как Жека выглядит, а выглядел он действительно живописно.
Два огромных бланша под глазами, и полный тоски взгляд в окно.
Он тут же заорал —
Не думать! Не думать!
Подумаешь получил по морде! Значит так Жук. Что бы ту ни на шаг сегодня от меня не отходил! Ясно?!
Даже гадить будешь в открытой кабинке перед моим ясным взором! Ясно!
А то как салаг ещё вены себе порежешь!
Но Жук был безутешен. Гранты, без меня? Это было невыносимо.
Самое страшное для Жеки было нахождение в казарме.
Да здесь было тепло и сухо, всю работу выполнили дневальные ночью. Теперь можно хоть песни петь, хоть о бабах думать, но это было не для него.
Время тянулось, как никогда.
И вот наступило восемь вечера, и тут первым в казарму пошёл командир батареи. Голова его была забинтована, на шинели офицерском шарфе были следы крови.
За ним стали заходить замороженные и измученные курсанты.
Вот в дверях появился Вовк, и громко сказал, Жека, да лучше б я остался в наряде. Ты представляешь, минус тридцать, и мы по пояс в снегу шли целый день, туда и обратно. Да ещё и на гранате подорвались!
- Как подорвались? Спросил Жека.
- Да представляешь, один из второго взвода уронил гранту, а капитан накрыл его своим телом. Так у этого метателя палец осколком порезало, а комбату голову ранило.
Тут среди прочих зашёл раненый боец. Он был страшно подавлен, видимо что от поджопников его спасло только то, что все устали и замёрзли. И он держал перед собой забинтованную руку с повреждённым большим пальцем.
Жека опечалился ещё больше, такое событие и он пропустил.
Ну ничего, впереди ещё много боевых выходов, ещё успею утешился Жека.
Жеку опять поставили в наряд, но это уже без обид. Просто ни кто ни хотел, что бы начальство увидело такого красавчика.
Жека уже так вошёл во вкус, что даже не стоял на посту напротив двери. Вместо этого он ложился на койку и самое главное было не заснуть.
А когда, кто либо из офицеров заходил в часть, то Жека спокойно выходил из своего расположения, и всё выглядело так, что дневальный совершает обход вверенного ему подразделения.
Наступила пятница и вечером снова появился интендант Борис.
И без лишних бесед забрал Жеку для работ на складе.
По дороге Жеке пришлось рассказать капитану о смешной драке с товарищем. Тот воспринял всё с пониманием, ведь сам был курсантом четыре года.
Придя к Насте, Жеке пришлось выслушать и пережить все её вздохи восклицания.
Синяки были в самом пике своего очарования. То есть стали чернее и больше.
По этому Жека провёл все выходные с Настей, только Настя сходила к Елизавете Александровне и объяснила почему Маша не может увидеть Жеку.
За три ночи, и лечение бодягой и алое, синяки почти прошли. Остались только жёлтые следы, и они были почти незаметны.
Отоспавшись и получив все возможные утешения от любимой женщины, Жека вернулся в казарму.
И тут же его взвод стал готовиться к тому, что бы заступить в караул.
Это был не первый караул в который заступал третий взвод. По этому всё шло в штатном режиме.
Все целый день зубрили караульный устав, и в семь вечера взвод вооружённый автоматами явился в караульное помещение.