Сегодня пока с мужем пили утренний кофе, ржали до слез, вспоминая молодость. Точнее, ржала-то я, а муж головой крутил неодобрительно. Дело в том, что вспоминала я, как мы в «местах не столь отдаленных» спектакль играли. Муж мой кстати, тогда таковым не был, и вообще служил в другом театре, так что вся история приключилась без его участия.
Не помню, как мы об этом заговорили, но я начала вспоминать, и сама удивилась, как по прошествии многих-многих лет все это выглядит.
Это сейчас вспоминать об этом смешно
А тогда – ни капельки смешно не было. Дело было в окаянные «лихие 90-е», когда зарплаты мы не видали по полгода, а если ее и выдавали, то могли вместо денег дать «продукцией». Вот кто что на предприятии выпускал – то домой и приносил. От плитки тротуарной - до гробов. В таких условиях привлечь зрителя в театр было очень трудно…
Поэтому зарабатывать театр пытался всеми доступными и недоступными способами. Спектакли играли везде – в детских садиках, в школах, в летних лагерях, в домах престарелых (благотворительные)
И вот однажды заделали нам спектакль наши администраторы – в зоне
Ну… в зоне, так в зоне. «Партия сказала – комсомол ответил: «Есть!». Собрались, да поехали… Тут уж как говорится: «Где наша не пропадала? Наша пропадала везде». Нам, по большому счету, было все равно – очередной спектакль и все. Впрочем, я беспокоилась, как мы там будем играть, но мне старшие актеры серьезно сказали, что будет перегородка специальная, из сетки и никто к нам подойти не сможет. Ну я и поверила и успокоилась.
Но не тут-то было! Когда наш театральный автобус (который мы называли «трупповоз» потому что у него на лбу была табличка «труппа») подъехал к месту назначения, к нам в салон вошел суровый офицер тогда еще милиции, и сообщил что сразу всех нас не пропустят. Сначала туда войдут технические службы – монтировщики, костюмеры и радист, и подготовят все необходимое – поставят декорации, смонтируют звуковую аппаратуру, подготовят костюмы. И т.д. А уже потом впустят актеров. Не знаю, почему так надо было, кто такие порядки установил, но нас поставили перед фактом.
И вот тут-то началось самое интересное…
Нас строго предупредили, что если в спектакле есть костюмы «легкомысленного характера» - то упаси Бог их надеть. Никакого открытого тела! Никаких декольте! Голых ног и рук! Кружевных блузок! Все предельно скромно и закрыто.
Вот тут-то я и подскочила – мой, с позволения сказать, костюм, как раз и включал в себя все, что нельзя: голые руки-ноги, декольте и прочие прелести. Мы привезли комедию, в которой я играла горничную и на сцену выходила в коротенькой юбочке с кружевным передничком, и некоем подобии маечки, которое оставляло открытыми все вышеперечисленные части тела. На голове кружевная «наколка», в руках – пипидастр. В общем, хоть сейчас в ролевые игры играй.
Костюмерша наша предусмотрительно заболела…
Когда офицер спросил, кто пойдет вместо костюмера, все головы автоматом повернулись в мою сторону. В театре есть негласное правило – в случае чего, всю черную работу делают молодые артисты. Некое подобие дедовщины. Офицер на меня посмотрел… и твердо сказал – нет. Ее не поведу. Но спектакль был уже оплачен, и отменить его не представлялось возможным. Поэтому – повели.
Представьте, как я себя чувствовала, когда шла по территории в сопровождении всего одного офицера, а передо мной ходили люди, которые отбывали наказание за изнасилование и убийство, и некоторые не были на воле уже 10-15 лет…
Было мне тогда 23 годика, я имела осиную талию, коровьи ресницы и русалочьи кудри ниже попы
Хотя на мне была куртка-оверсайз и юбка по щиколотку, а в руке сумочка в которой лежал утюг, чувствовала я себя как-то не очень хорошо…
Меня привели в помещение, завели на склад, который почему-то назвали «мясным», хотя никакого мяса там не наблюдалось, занесли ящик с костюмами, и повелев мне никуда не ходить одной, удалились.
Я достала гладильную доску, включила утюг и принялась за работу – перегладить надо было много чего. И встала спиной к двери, потому что розетка в помещении была только одна, и если встать лицом к дверям, то гладить было неудобно, «не с руки». Начала искать кран с водой, чтобы намочить марлю, обернулась и оцепенела…
Прямо передо мной стоял незнакомый мужчина и с любопытством меня разглядывал
Я доверчиво попросила у него воды. Он кивнул и вышел. Через несколько минут принес… графин с компотом. Видимо решил, что я пить хочу. И нервно хихикнув, сказал: «Пейте, не бойтесь, нам бром не добавляют». На что я удивленно спросила: «А зачем бром? Вы что… кашляете?» Он посмотрел на меня с жалостью, как на придурошную (собственно, и не ошибся) и сказал: «Ага. Кашляем, прям сил нет». Я объяснила, зачем мне вода, и он принес другой графин – с водой.
Извините за подробности, но через час мне приспичило «по-маленькому»
Но ведь мне велели одной никуда не ходить! Что сделала придурошная женщина, как вы думаете? Высунулась в коридор, увидела идущего мужчину и попросила, ужасно стесняясь, отвести ее в туалет. Мужчина, не моргнув глазом, сделал жест, означавший, что надо идти за ним. Ну я и пошла… Логично же – одной нельзя. А не одной, блин– можно.
Меня привели к туалету. Я посмотрела на дверь, и спросила: «А женский-то где?» Теперь уже этот мужчина посмотрел на меня с нескрываемой жалостью, и ответил: «Женский – на воле!»
- А тут нет? - изумилась я.
- Нет. Это мужская зона.
- А внутри никого нет?
- Никого. Иди.
- Так он еще и не запирается, задвижки-то нет, а если кто-нибудь зайдет? – чуть не ревела я.
- Да иди уже! Я посторожу!
Ну а что было делать? Терпеть я уже не могла. И решила, что стесняться буду еще хуже, если не вытерплю, шмыгнула за дверь и молилась, пока журчала. Потом меня отвели обратно, и я облегченно вздохнула, вцепившись в свой утюг
Кружевной пеньюар главной героини
я из ящика даже доставать не стала, заменила его глухим непрозрачным халатом главного героя, решив, что актриса с четвертым размером груди в пеньюаре произведет весьма нежелательный эффект.
Пока я размышляла, чем же мне самой-то прикрыться, меня кто-то тронул за плечо. От неожиданности, я с места, в один прыжок, перемахнула гладильную доску и не выпуская утюга из рук, оказалась за ящиком с костюмами. Оказалось, это наш радист зашел, попросить водички. Я ему отдала графин с компотом… Сказала, что бром не добавляют. Радист почему-то закашлялся…
Заключенные, кстати, оказались весьма гостеприимными – они принесли на подносе россыпь еще теплого овсяного печенья собственной выпечки и второй графин с компотом. На что офицер, заглянувший нас попроведать, хмыкнув, сказал мне: «Ну вы-то пейте. А мужикам все-таки не давайте».
А спектакль я чуть не сорвала
Дело в том, что на сцену я выходила первая. И если до сих пор я просто дико стеснялась, но не боялась, потому что придурошная женщина была уверена, что с ней ничего не может случиться «в милиции», то подойдя к краю кулисы и готовясь к выходу, я посмотрела на импровизированную сцену, пытаясь определить траекторию своего движения и обомлела…
Никакой обещанной мне перегородки, конечно же, не было. Полный зал мужчин в черных робах нетерпеливо сопел, ожидая представления. Зрители от края сцены сидели на расстоянии вытянутой руки, а в первом ряду в самом центре сидел мужчина с резной тростью и черным котенком на руках.
Видимо, все желающие в зал не вместились, или не было денег на билет, поэтому они гроздьями повисли на металлической сетке, которой были забраны окна. Их набежало так много, что в зале потемнело, и охране приходилось их оттуда периодически сгонять.
Я вцепилась в кулису мертвой хваткой и твердо сказала, что никуда не пойду. Но действие было выстроено так, что пока не вышла я – никто не мог выйти, им там просто нечего было делать.
Поэтому на сцену меня выпихивали втроем: народный артист, заслуженная артистка и помреж.
В конце концов кто-то со всей дури толкнул меня между лопаток и я вылетела на сцену как пуля, пронеслась на каблуках по скользкому вымытому полу и чуть не упала на колени к тому мужику с котенком на руках.
Еле затормозила, размахивая руками, как мельница. Повернулась и убежала обратно. Так меня каждый раз, на каждый выход и выталкивали…
Спектакль, кстати, прошел хорошо – никто не разговаривал во время действия, как это иногда бывает в зрительном зале, все смотрели и что интересно, смеялись хором, будто по команде.
Но казус, все-таки произошел
Я стояла у окна, дожидаясь выхода, когда меня кто-то сзади погладил по шее… Я с воплем выскочила на сцену абсолютно не вовремя, чем привела в недоумение тех, кто там находился, и с воем убежала в другую кулису. Оказывается, парни, которые висели снаружи на сетке, каким-то образом эту сетку в уголочке расплели, и один смог просунуть руку в невесть откуда взявшуюся дырку в стекле…
В общем, когда спектакль закончился и мы выехали с территории, я поняла, почему говорят, что воздух свободы пьянит….
Есть у меня и другие театральные байки, я писала вот тут
***ДОЧИТЫВАЙТЕ ДО КОНЦА, СТАВЬТЕ ЛАЙКИ, КОММЕНТИРУЙТЕ!*** этим вы не дадите каналу загнуться окончательно.
Спасибо, что читаете!