Итак, ученые и писатели утверждают, что двумя краеугольными камнями, на которые опирался успех петровских реформ, были:
1) способность Петра и его администрации для достижения поставленной цели совершенно не считаться с потерями;
2) жестокость петровских законов, по которым сурово каралось не только малейшее сопротивление, но даже и намек на сопротивление, малейшее подозрение, что человек способен к сопротивлению.
Я в это не верю, и у меня есть по данному поводу некоторые собственные догадки, которыми я могу поделиться, хотя никого и не призываю разделить моё мнение. Но сначала приведу несколько военно-промышленно-экспедиционных примеров:
Среди других был в «команде» Петра его личный порученец, сержант Преображенского полка Михаил Щепотьев. В октябре 1706 года, когда Петр I готовился овладеть Выборгом, в море, недалеко от берега он заметил несколько шведских торговых судов и, желая захватить их, приказал Щепотьеву отправиться в погоню. Пока готовили лодки, наступила ночь, и сержант с командой, состоявшей из пятидесяти человек, разместившись в 5 лодках, наугад пустился в море. В темноте, не найдя торговые суда, моряки обнаружили шведский военный бот «Эсперн», имевший на борту 4 орудия и больше ста человек команды. Поскольку наших было больше пятидесяти человек, Щепотьев решил, что силы практически равны, и атаковал корабль. На помощь шведам подоспел другой бот, но его встретили пальбой из уже захваченных пушек «Эсперна». Шведы потеряли в бою всех офицеров и 73 рядовых. Из русского отряда в живых осталось 18 человек, из них четверо раненых.
Другой пример. Как я уже писал, через полтора года после разгрома русской армии в 1700 году под Нарвой в Верхотурье приехал дьяк Андрей Виниус для организации строительства железоделательных заводов на Урале. И здесь произошло то, что схематично можно представить себе в виде такой вот сценки:
Собрав людей, московский чиновник сказал:
- Государь-батюшка в позапрошлом году объявил войну шведам.
- Ух, ты!.. – сказали верхотурцы и начали патриотично чесать затылки.
- Наша армия потерпела поражение под Нарвой и потеряла всю артиллерию.
- Ух, ты!.. – сказали верхотурцы и чесать затылки продолжили уже печально.
- Государь-батюшка приказал срочно строить здесь заводы, делать железо и отливать новые пушки!
- Ух, ты!.. – сказали верхотурцы и теперь чесать затылки продолжили уже озабочено.
- А для этого, именем государя Петра Алексеевича, приказываю завтра же срочно приступить к поискам месторождений железной и медной руды и мест для постройки заводов! – строго приказал дьяк.
- Ух, ты!.. А зачем?.. – удивились верхотурцы, переглянулись между собой и стали скрести затылки совершенно непонимающе.
- Так я же вам только что всё объяснил, бестолочи, – взъярился от тупости аборигенов Андрей Андреевич, – война со шведами… Нарва… потерянная артиллерия… новые пушки надо лить…
- Это-то мы всё поняли, господин дьяк, – не дав договорить, непочтительно и снисходительно прервали его «тупые аборигены», – мы интересуемся, для чего искать то, что найдено давным-давно, и найдено безо всяких на то царских указов.
Именно такую картину можно себе представить, имея к тому полное моральное и юридическое право. Поскольку Невьянский завод был построен на том месте, где ещё в середине XVII века, при Алексее Михайловиче один пермский крестьянин построил домну и лил себе железо для собственного употребления и на продажу. Каменский завод был построен там, где точно так же – давно, по собственной инициативе и для собственного употребления – построили домну и литейку монахи Далматовского монастыря. А арамильские крестьяне братья Бабины указали десятки уже известных им месторождений руды, в том числе и находящиеся в сотнях верст от их дома. Просто до Петра всё это было никому не интересно.
Или ещё один пример. Летом 1715 года по именному указу Петра трехтысячный отряд под командованием гвардии подполковника Ивана Бухгольца отправился вверх по Иртышу. В феврале 1716 года экспедиция, зазимовавшая в построенной для этого Ямышевской крепости, была осаждена десятитысячной джунгарской дружиной (или армией). В крепости началась эпидемия, и Бухгольц отступил обратно к Тобольску, заложив на обратном пути Омск. Результаты экспедиции были признаны неудовлетворительными, и в начале 1719 года в Тобольск прибыл гвардии майор Иван Лихарев с петровским приказом поход к истокам Иртыша повторить. Собирая сведения о предполагаемом маршруте, Лихарев узнал, что вообще-то в верховьях Иртыша уже побывали десятки тобольчан. Что же касается джунгарского войска?.. Так их же всего десять тысяч, трудно ли их перехитрить?!
А знакомство Петра Алексеевича с Никитой Алтуфьевым (Демидовым) согласно преданию произошло так. Однажды, по пути в Воронеж царь заночевал в Туле и вечером отдал местному кузнецу в починку английский пистолет. Утром, когда кузнец принёс отремонтированный пистолет, Петр похвалил и английское изделие и качество ремонта, но тульский умелец отозвался о пистолете пренебрежительно. Тогда Петр, рассердившись, двинул кузнецу в ухо, чтобы он впредь не хаял чужую хорошую работу. А тот, по-прежнему невозмутимо и небрежно, отдал царю ещё один точно такой же пистолет. За ночь Демидов не только отремонтировал английский пистолет, но и изготовил его точнейшую копию, которую и вручил царю первой. Петр же демидовский пистолет принял за свой собственный, отданный накануне в починку.
- Такие-то простенькие пистолеты, государь, – сказал Демидов всё так же пренебрежительно, – у нас в Туле даже подмастерья чуть ли не слюнями клеят.
Подобные примеры я мог бы приводить ещё очень долго, но я остановлюсь на этом и выскажу свою первую догадку.
Реформы Петра Великого стали возможными, поскольку прочно опирались на талант, отвагу и предприимчивость российского народа, которые до этого просто не были востребованы в полном объеме. Это – моя догадка о первой составляющей успеха начавшихся преобразований.