На следующий день я появился на полигоне ни свет, ни заря. Получив необходимый минимум рекомендаций и ключи, я вновь занял место на низком кресле автомобиля и положил руки на руль. Чувство единения с машиной пришло ко мне очень быстро. В таких случаях обычно говорят «родился за рулем». Я воспринимал машину как часть себя, и она слушалась, будто управлялась не рулем, а подчинялась непосредственно командам моего мозга.
Я стал приходить на полигон при малейшей возможности, и мне без опасения доверяли самые дорогие образцы. Со временем у меня стали спрашивать мнение о недостатках той или иной модели. Я приобрел определенный авторитет. К моим советам прислушивались, моим ощущениям доверяли. Гонщики перенимали у меня кое-какие приемчики и нередко всерьез просили рассказать о характере новой машины.
Я точно чувствовал натуру каждой и мог найти общий язык как с капризулей-недотрогой, так и с агрессивным драчуном, желающим помериться силами со всяким и каждым.
Достигнув 18 лет, я официально начал участвовать в гонках. Я садился за руль всех машин, в создании которых поучаствовал мой отец. Успех пришел сразу, грандиозный и оглушительный. Я часто побеждал еще до старта. Ведь никто не знал достоинства и недостатки своего железного коня так, как я. Вряд ли какая-то еще другая фирма отправляла авто на доработку в соответствии с пожеланиями своего гонщика. А предприятие Баркли отправляло. Отец вообще с самого начала доверял моему чутью и всерьез воспринимал каждую мою идею.
Участие в гонках очень многому научило меня: доверять себе, рассчитывать риски и здраво оценивать свои преимущества, побеждать еще до начала сражения. И приносило вполне серьезные деньги, мои собственные деньги, позволявшие стать еще более независимым от родителей. Если, конечно, в моем случае можно было говорить о какой-то зависимости.
Гонки позволили мне избежать разочарований, когда выяснилось, что я слабосилок, и моих магических способностей едва-едва хватает на поступление в академию. А о самом популярном и достойным настоящего мужчины факультете Боевиков и речи быть не может. Моя водная стихия походила скорее на искрящийся под ярким солнцем ручеек, чем на грозно бурлящий океан, способный затопить все вокруг.
Что ж, пришлось принять ситуацию и развивать свои сильные стороны. А их оказалось немало. Во-первых, я научился драться. И дрался столь мастерски, что в поединках без применения магии мне не было равных. Одежду я тоже всегда выбирал с умом, не жалея на поиски ни времени, ни денег. Она всегда должна была быть удобной, функциональной и не сковывающей движения. Обувь массивная, усиливавшая удар.
Во-вторых, оказалось, что я прирожденный иллюзионист. Водная стихия вообще способствует любого рода обману - вода бликует, играет, искажая реальность. Но у меня оказался настоящий талант в этой области, и я нередко тихо веселился, глядя, как противники закидывают мою иллюзию файерболами, пока я неспешно подбираюсь сзади, чтобы отключить их своим фирменным ударом Торнадо-кик.
И, наконец, самое главное. Во многом благодаря влиянию лорда Баркли, у меня сформировался огромный интерес к редким, уникальным артефактам и к артефакторике в целом. Для меня не было соблазна сильнее, чем раздобыть где-нибудь, много лет пылившийся в темном углу, древний и забытый манускрипт с ритуалом создания необычного артефакта. Иногда достаточно было даже простого упоминания его свойств в летописях, чтобы моя мысль заработала в нужном направлении. И я часто добивался весьма впечатляющих результатов. Хотя иногда, надо признать, все заканчивалось пшиком.
Нельзя сказать, что преподавателям артифакторики в академии нечему было меня научить. Напротив, их опыт и знания были для меня бесценны. Но вот о редких артефактах я знал побольше многих уже к моменту моего распределение на этот факультет. Более того, я сделал это своей профессией.
Я ушел из родительского дома еще до окончания академии и обзавелся нужными знакомствами в соответствующих кругах. Меня хорошо знали в среде торговцев краденым. И самые сумасшедшие коллекционеры, фанатики, готовые на все ради очередного экземпляра в своей коллекции, часто искали со мной встречи.
Были у меня свои люди и среди дознавателей, в особенности тех, кто занимался кражами драгоценностей. Если они ко мне обращались, я без зазрения совести сливал имевшуюся у меня информацию, а взамен мог время от времени обращаться к ним со своими вопросами.
Я на удивление легко вписался в криминальную тусовку, ставь своим для этой сомнительной публики. Обычно никому даже в голову не приходило связать пройдоху-Люца с благородным семействам Блейков, дальних родственников самого Императора. Да я и сам предпочитал об этом не вспоминать.
Мне заказывали поиск раритетов. Я их искал, находил и получал свой гонорар. А затем исчезал в неизвестном направлении. У меня был мой дом и Ольха. Может быть, моя деятельность не всем была по душе, и я нередко попадал в неприятные ситуации. Но никогда еще меня не пытались убить. До сегодняшнего дня.
Начало:
Продолжение:
Предыдущий эпизод: