Преподаватель Российского государственного медицинского университета рассказывает о своей жизни на войне. Я слушал эту пожилую женщину, стараясь не пропустить ни слова.
Тихо звучит ее голос. Когда волнение ей побороть не удается, наступает пауза. Еле заметно дрожат ее руки. И губы. Прошло столько лет, а все, как сегодня... Я знаю ее давно. Еще когда был студентом. Мария Давыдовна преподавала гистологию. Это - первый-второй курс. Молодость оценивает человека поверхностно. Преподаватель, как преподаватель. Помню открытие памятника погибшим на войне студентам и сотрудникам перед парадным подъездом института.
Мария Давыдовна с орденами на жакете в почетном карауле. Помню заметки в институтской многотиражке к годовщинам победы. И с каждым годом, за десятки лет из них, этих маленьких, в почтовую открытку, заметок складывался образ женщины - не просто преподавателя, нет, - почти, не преувеличиваю, легенды.
Про такие судьбы в народе складывают песни. Такие имена приобретают фольклорное звучание - Маша, Маруся, Мария... Когда я пришел, чтобы выслушать ее рассказ о тех далеких годах, я застал ее на занятиях со студентами. Стоя за приоткрытой дверью, я, сам преподаватель, не без удовольствия слушал редкую для студенческой аудитории тишину. И в этой необычной тишине - голос Марии Давыдовны.
Она рассказывала о Пирогове, о Крымской войне, о ранениях и страданиях, о военной хирургии. Рассказывала как очевидец, как сама пережившая все это. Наверное, поэтому так тихо было в аудитории. Голос ее звучал ровно и уверенно. Теперь же, когда она рассказывала мне о прошлом и пережитом...
Я всегда по-мальчишески завидовал фронтовикам. Бои! Сражения! Атаки! Тихие слова Марии Давыдовны были о другом. Они были о жизни на войне. О жизни на войне восемнадцатилетней девушки. Киев бомбили... 22 июня я договорилась с подругой вместе готовиться к экзамену за первый курс.
Она жила на Крещатике. Это в центре города. Я пошла к ней, а меня не пускают. Говорят, война началась. Вернулась в общежитие. Потом пришли ребята с 4 и 5 курса и тоже сказали, что война началась, что в больницах много раненых. Сдали мы три или четыре экзамена, уже не помню, и отправили нас под Киев рыть окопы. Работа адски тяжелая. Еду не всегда привозили.
Потом началась мобилизация. Папу забрали на фронт. Мама моя умерла еще до войны. Я сказала: папа в армии и я иду в армию. В райкоме комсомола получила направление фельдшером в 114 отдельный артиллерийский дивизион. Скоро дивизион получил задание провести разведку. Где-то немцы прорвались. Вот пять или шесть человек пошли. И я с ними попросилась. Почему сама попросилась? Знаете, тогда душа сама рвалась: надо помочь своим. Да еще я помнила, кто я по национальности.
Продолжение следует