Славный сын султана Сулеймана чуть ли не с пеленок освоил основы управления государством - главное, чтобы рабы и женщины знали свои места.
Об этом шехзаде Мустафа неоднократно напоминал Ибрагиму и папиной супруге. Но папаша норовил править по старинке, сына не очень слушал, а зря.
Если бы султан в свое время двинул по лбу Ибрагиму сломанной ложкой, может тот и запомнил бы получше свое место. А то назвал братом какого-то мигранта из Парги, всячески приближал к себе, а потом казнил и переживал до конца жизни.
Раб обязан трудиться на благо династии а не выкобениваться. И шехзаде он должен наставлять с поклонами и благодарностью за то что жив. А Ибрагим позволял себе лишнее на правах наставника. То в опочивальню ворвется, то жениться мешает.
Правда, узнав о казни Великого визиря шехзаде был недоволен. Папа поторопился, не подумал, кто будет дальше наставлять надежду и опору династии.
Шехзаде не видел своей вины в тайной встрече с Ибрагимом пашой, которая стала хоть и не главной, но одной из причин казни последнего. Отличительной чертой этого наследника было то, что он вообще никогда и ни в чем не считал себя виноватым.
Насмотревшись на высокие отношения отца с другом и братом, Мустафа берет себе в спутники хоть и свободного гражданина, но с хорошим уклоном в рабство. Яхья Ташлы Джалы не лез куда не надо со своими советами потому что в санжаке уже есть один умный человек, куда больше то?
Старший сын султана не любил умников и старался держаться подальше от них. Приближал к себе только тех кто его слушал и кивал головой.
Мустафа прилежно выполнял то, что требовалось от будущего падишаха - кровь Османов должна продолжиться только от него и ни от кого другого. Работал просто не покладая ничего.
По причине широкого охвата рабынь вольностей в гареме не допускал. Иногда случалось и Мустафе влюбиться, но это не отрывало его от основной обязанности.
Приехала во дворец любимая девушка Елена, а там уже хорошенько беременная Фатьма гуляет. Что характерно, понесла от шехзаде, тосковавшего по Елене. Вот что значит правильный подход к делу.
С Еленой то ему скоро пришлось расстаться, а простои в деле продолжения рода недопустимы.
Отправив девушку назад к родителям, Мустафа не долго кручинился потому что обязанность превыше всего. Скоро Фатьма родила ему сыночка, род Османов продолжился, казалось бы, можно и отпуск себе позволить.
Но шехзаде не забывал о долге перед династией. Сыночек Сулейман заболел и помер, а на сносях уже была еще одна наложница - Айше хатун.
И опять, как в случае с Фатьмой, Мустафа не стал допускать нежностей с этой рабыней. Не обнял, не поцеловал, и даже к ручке не допустил, а просто велел правильно кормить ее.
Там может еще десяток беременных объявится - всех целовать что ли? Рабыни должны быть счастливы от того, что они в гареме.
Тут возникает закономерный вопрос относительно отношений Мустафы со своей маменькой Махидевран султан. О маме он переживал и трепал нервы отцу разными неприятными вопросами: почему мама плачет, да что за ночные кошмары их посещают в виде Хюррем?
По идее после такого трудного детства Мустафа должен был трепетно относиться к своему гарему и не допускать там слез у наложниц.
Мустафа считал себя подарком для любой женщины, для рабыни тем более. Поэтому в отношениях с наложницами проявлял сдержанность, предпочитая слушать об их чувствах к себе. По этой же причине он довольно спокойно пережил удаление Елены из дворца.
Можно, конечно, приласкать Айше хатун, но это может создать нездоровый прецедент у остальных рабынь, которые тоже могут оказаться беременными.
Вот Румейса хатун оказалась правильной девушкой. Она не захотела стать свободной и предпочла гарем свободной жизни в задрипаной Генуе. Рабыня сделала свой правильный выбор, потом добилась хальвета с шехзаде и даже спасла его, будучи глубоко беременной.
Но Мустафа и Румейсу не сильно оплакивал потому что не любил.
Когда на горизонте появится свободная и смелая дочь Барбароссы и пообещает проложить тайные тропы к трону, шехзаде Мустафа ее , конечно же, полюбит, хотя по-настоящему старший сын султана Сулеймана любил только себя самого и свою маму. Все его «великие чувства» были с хорошим оттенком фальши. Никого из своих женщин Мустафа не берег и не защищал, зато в отношении себя предпочитал материнскую заботу и опеку.