В воскресенье утром у нас было запланировано посещение парикмахерской для приведения головы ребенка в приличный вид.
Все были сыты, бодры и веселы. Ребенок собрался первым, пошел в прихожую, а мы с мужем одновременно заскочили в ванную. Вдруг слышим – глухой стук и детский плач. Выбегаем из ванной и видим: ребенок лежит на полу и плачет. Мы бросились к нему, подняли, спрашиваем:
- Тимоша, что случилось?
- Я упал.
- Ну, ладно, бывает. Что-то болит?
- Рука болит. У меня кость сломалась.
Мы улыбнулись, не поверили. Рука у сына двигалась, не опухла, пальцами он шевелил, плакать перестал, а только хныкал немного. Мы дали ребенку попить водички и продолжили сборы в парикмахерскую.
Когда стали надевать обувь, сын заплакал снова:
- Рука все равно болит. Сильно.
- Тогда едем в больницу?
Ребенок кивнул, а я пошла за документами.
На такси мы добрались до детской травматологии, нашли кабинет неотложной помощи, заняли очередь и стали ждать. Подождали минут 10, пока кварцевался кабинет, потом еще пару минут, пока подошел врач, и еще полминутки, пока врач осмотрел палец у мальчика, за которым мы были в очереди.
Я с ребенком зашла в кабинет.
- Подождите, - сказал врач и указал на кушетку. – Я тут карту заполняю.
Мы с сыном уселись на кушетку и, болтая ногами, начали разглядывать картинки на стенах.
- Ну, что там у вас? Показывайте, – врач кивнул на стул, приглашая нас пересесть к нему поближе.
- Вот, левая рука, запястье, упал, говорит, что больно.
- Понял. Здесь болит? – врач начал давить ребенку на руку. – А здесь? Тут? А вот тут?
Потом нарисовал крестик на детской руке и спросил:
- Кто-то с вами еще есть?
- Муж.
- Вот пусть муж пусть ведет его на рентген в кабинет напротив, а вы тут документы доставайте, заполняйте, расписывайтесь.
Я вручила ребенка мужу, и они под звонкий крик «не пойду туда» зашли в рентгеновский кабинет, а я занялась бумажными делами.
Встретились мы в коридоре. Они весело рассказывали, какой крутой аппарат они видели, какие они фартуки надевали, как там тетя их фотографировала. Короче, все были на позитиве, как будто дело происходило и не в больнице вовсе.
- Зайдите, ваши снимки готовы!
И мы с ребенком снова зашли в кабинет неотложной помощи. Доктор смотрел в монитор и улыбался:
- Поздравляю! Перелом лучевой кости.
- Как так? Точно?
- Нижняя треть без смещения. Сейчас загипсуем, потом две недельки отдохнете и на осмотр. Все нормально, мамаша. Идите в перевязочную. А я вам бумажку напишу.
Я вообще не понимала, какой-такой перелом, откуда он взялся. На автопилоте я завела ребенка в соседнюю комнату, посадила к себе на колени и положила его левую руку на стол, заляпанный гипсом.
Молодой врач начал сворачивать ткань для лонгеты, а ребенок, чувствуя неладное, засуетился на мне:
- Мам, пойдем отсюда. Рука сама пройдет. Мне здесь не нравится.
А когда он увидел, что врач кладет ему на руку какую-то холодную, мокрую, тяжелую тряпку, я чуть не оглохла от крика:
- Я не хочу эту штуку! Уберите эту штуку! Не надо меня трогать! Я хочу уйти отсюда! Я хочу домой! Не трогайте меня! Отпустите! Ааааааа…
Наконец, рука была обездвижена, забинтована и положена на перевязь. Врач посоветовал походить так дня три, повязку не мочить, руку не мыть, в носу пальцами не ковырять, по столу не стучать.
Мы вышли в коридор. Ребенок был жутко недоволен, меня пробирал нервный смех, муж тоже улыбался:
- Ну, ты, Тимоха, силен поорать! Всех в очереди развеселил!
Мы шли по коридору в сторону выхода. Навстречу нам быстро шел дежурный врач, который проводил осмотр. Около нас он притормозил:
- Мальчику налейте зеленый чай и дайте шоколадку. Папе 100 грамм, а маме… Что же маме? Маме - 200 грамм. И все счастливы.
Мы вышли на улицу. Было и грустно, и смешно. Как говорят, и смех и грех. Перелом – это, конечно, не шутки, а весьма серьезное дело. Но смотреть на сурового ребенка с ручкой, висящей на бинтике и прижатой к груди, без улыбки было невозможно.
Пора было двигаться домой. Сходили, так сказать, в парикмахерскую, подстриглись.
Продолжение следует...
