Р. рассказывает о книге, которую читает: Набоков в изданной серии своих статей и интервью брызжет ядовитой слюной на всенародных любимцев от литературы – Бальзака, Моэма, Сартра и др., прибивая к ним таблички с хлесткими эпитетами. Здесь я вспоминаю историю, которая произошла со мной в начальной школе.
В четвертом классе у меня был прямоугольный пластмассовый пенал сиреневого цвета, похожий на шкатулку. Как-то в приступе мизантропии я нацарапала циркулем на днище пенала фамилии моих одноклассников, изменив форму имен собственных с помощью окказионального постфикса «дурак» («дура»).
И вот, один мой классный товарищ, из соображений мелкого детского хулиганства, хватает пенал и крутит его в руках, вынуждая меня унизиться и поклянчить мою частную собственность. Сделав очередной поворот кистью руки, в которой товарищ держит пенал, он видит список и замирает; затем начинает беззвучно шевелить губами, силясь вызвать к жизни универсальную компетенцию «умение читать».
Дойдя до конца списка, он приходит в себя и, ошалелый, громогласно требует внимания присутствующих. Вокруг него собирается аудитория; погалдев, она напряженно затихает, вслушиваясь в пофамильное оглашение приговора. Я ожидаю в сторонке, переживая трагическую необратимость моего недалекого поступка.
Пытка гласностью завершается. Собрание изрекает: «Сама – дура» – и объявляет мне оглушительный своим беззвучием бойкот, который длится несколько дней.
Я сделала выводы и три десятилетия избегала говорить противному человеку, что он дурак. А теперь снова этому учусь. Набоков таки прав.