О том, почему будущий поэт Евгений Евтушенко так часто менял школы, пять лет назад рассказали его одноклассница Зоя Воронова, жительница Лазаревского переулка, и учитель гимназии № 1414 (бывшая школа № 607) Анфиса Шаяпова.
Сидели за одной партой
Во всех биографиях Евтушенко сказано, что он учился в двух школах - 607-й во 2-м Лазаревском переулке (ныне – улица Советской армии) и 254-й - на 3-й Мещанской (ныне – улица Щепкина). Между тем будущий поэт был учеником еще одной школы – № 237, в Октябрьском переулке – сюда он пришел первый раз в первый класс.
–Мы сидели за одной партой, он самого начала был озорной, все время что-то придумывал, - вспоминает Зоя Сергеевна Воронова 1940-1941 учебный год, когда она и будущий поэт стали первоклассниками школы № 237 в Октябрьском переулке.
- Переулок тогда называли Александровским, в 237-я школа была начальной, четыре класса, мальчики и девочки учились вместе, раздельное обучение введут только осенью 1943 года.
По словам Зои Сергеевны, она понимала, нравится соседу по парте, но сама ответных чувств не испытывала.
-Иногда после уроков он шел меня провожать, нес портфель. Мы заходили ко мне домой – в Лазаревском переулке, 12, бабушка кормила нас, поила чаем.
Мама и зажигательная бомба
В 1941-1942 году школы в Москве не работали.
- Меня отправили в эвакуацию в Куйбышев в начале октября, Женю с бабушкой - на станцию Зима – чуть раньше. А до этого мы, восьми-девятилетние, дежурили вместе со взрослыми на крыше театра Советской армии, хватали щипцами и тушили в песке и бочках с водой зажигательные бомбы. У меня мама работала в госпитале на территории МИИТа, у Жени - ездила с концертными бригадами на фронт, она окончила училище Ипполитова-Иванова, была певицей – мы гордились, что помогаем мамам.
Из эвакуации Женя вернулся в 1944 году с другой фамилией. Отец поэта, геолог, поэт, хотя и непрофессиональный, Александр Рудольфович Гангнус был из прибалтийских немцев, родился в Курляндской губернии. Мама Мария Емельяновна Евтушенко – они развелись еще до войны - дала сыну свою фамилию после того, как ребята на станции Зима задразнили его «немцем».
Косы в огне
В четвертом классе Зоя спасла одноклассника Женю от первого в жизни исключения из школы.
- У меня были косы, он все время дергал за их, а один раз поджег банты, хорошо, что учительница почувствовала запах - успели потушить. По этому поводу собрали классный час, все говорили, что это безобразие, несовместимо со званием советского школьника. Директор сказал «Пусть Зоя решает». Я решила – пусть Женя останется в школе, ему нужно учиться.
Прогуливал и не уважал мероприятия
В пятом классе школьные пути Зои и Жени разошлись. Она пошла в женскую школу № 242. Он – в мужскую, № 254, на 3-й Мещанской, недалеко от дома. Будущий поэт с мамой, бабушкой и сестрой Лёлей жил в двух комнатах коммунальной квартиры в деревянном доме на 4-й Мещанской, ныне – просто Мещанская - без номера, все деревянные дома здесь, вблизи Олимпийского проспекта снесли, готовясь к Олимпиаде -80.
Но в 254-й он продержался недолго. Причина – прогулы, плохое поведение, неуважительное отношение к мероприятиям, проводившимся в школе.
Таких детей направляли в Марьину рощу, в школу № 607, она носила статус специальной - для трудных подростков. «Школа неисправимых» - назвал ее Евтушенко в 1972 году в стихотворении «Марьина роща».
Милицию вызывать не стали
В музее школы № 1414, на стенде, посвященном выпускникам, выставлена телеграмма: «Москва, школа № 607, Исааку Борисовичу. Поздравляю с юбилеем школы. Евгений Евтушенко». За дежурным, казалось бы, текстом – воспетая Евтушенко в стихотворении «Марьина роща», но так и не понятая до конца история
- Худо-бедно, оставаясь на второй год, Женя доучился до выпускного - седьмого класса, но тут в школе произошло ЧП, - рассказывает учитель гимназии Анфиса Шаятова, которая обнаружила телеграмму, разбирая архив первого директора школы Исаака Борисовича Пиратинского. - Ночью кто-то проник в учительскую, взял все журналы всем классов и сжег их. Дело усугубилось тем, что, входя в школу, злоумышленник стукнул по голове старика-сторожа.
Ни школьное собрание, ни допрос с пристрастием, ни внутреннее расследование никаких результатов не дали. Но Исаак Борисович – талантливый, кстати, педагог, фронтовик, разведчик - почему-то был уверен, что это дело рук ученика Евтушенко. Милицию вызывать не стали – хронического хулигана непременно бы посадили, но угроза, висевшая над Евгением уже давно, была приведена в исполнение: его исключили из школы.
Волчий билет
Поэты и писатели пишут свою биографию, как стихи и прозу. В своих воспоминаниях «Волчий паспорт» поэт говорит о том, что с характеристикой, которую дал ему Пиратинский, его не брала ни одна школа. И он перестал учиться, уехал из Москвы – отец помог устроиться в в геологическую экспедицию в Казахстане.
В реальности все было несколько иначе. Исключенного ученика по просьбе его матери взяли на повторное обучение в одну из школ и семь классов он все-таки окончил, хотя аттестата о среднем образовании так никогда и не получил.
Отношения с Искааком Борисовичем наладились в конце 50-х. Это произошло на встрече выпускников. Один из одноклассников - по прозвищу Пряха, он всегда был круглым отличником - после нескольких рюмок, проникновенно сказал: «А помните историю с сожженными журналами? Это я сделал. Мне тогда пять с минусом по немецкому поставили, а у меня минусов никогда не было».
Директор «плакал не глазами, он плакал плечами», -- написал в «Волчьем паспорте » Евгений Евтушенко.