Жгуче холодный ветер срывал последние крепкие пожухлые листья с деревьев сада, оголяя их на весь предстоящий сезон. Глупо было надеяться и ожидать чего-то иного. Несказанно сильно хотелось остановить то жаркое лето. Но терпения у природы не хватило, и уже в сентябре она одарила нас первым мокрым липким снегом. Только вот таял он так же быстро, как таяли разноцветные конфетные горки в вазочке, что стояла в нашей маленькой гостиной. А затем загадочным образом снег снова появлялся, посыпая красные и оранжевые головы маминых любимых садовых цветов, за которые она так страстно переживала, постоянно намереваясь показать природе свои небольшие мягкие кулачки дабы та хоть на какое-то время задержала свой немыслимый бег по круговороту времени.
Сидя у себя в тёплой мансардной комнате, согретой металлической «голландкой», встроенной в самом дальнем углу, я молча наблюдал за игрой начинающейся бури. Смешно подпрыгивало синее и белое бельё, которое пару часов назад соседка вынесла на свой двор. Заботливо развешивала и, с точностью ювелира, сцепляя старинными деревянными прищепками, привычно напевала при этом какую-то весёлую немецкую песенку. А где-то внизу нашего дома, отзываясь заунывному стону ветра, шумел маленький камин. После долгих странствий именно у него по обычаю любил проводить время отец сидя в своём ротанговом кресле.
Я спрыгнул с широкого белого подоконника на пол, устланный мягким пушистым ковром, привезённым ещё моим дедом из Ирана, когда он там служил при консульстве. Наверное это было очень давно. Деда я совсем не помню, а мама неохотно о нём говорила. Знать случилось в их отношениях что-то недоброе. Но я особенно и не старался распрашивать, чтобы не тревожить маму, которую очень любил. Она часто рассказывала мне самые разные удивительные истории, но про деда почти не вспоминала.
Мама всегда приятно пахла какими-то цветочными духами. Этот запах был везде - тонкий, еле уловимый аромат распространялся, как мне думалось, не только на весь наш дом, но и на весь посёлок, где мы жили в тот год. А я и по сей день не знаю, что это был за аромат, такого дивного запаха мне более никогда не встречалось. Единственное, что я помню, это счастливые мамины глаза с любопытством разглядывающие моего отца только вернувшегося из поездки в Индию. Нарочито пафосно улыбаясь себе в усы он протянул моей маме шикарный, извивающийся, будто даже невесомый прозрачно-голубой флакон тех самых чувственно нежных духов.
Придаваясь воспоминаниям, как это и полагается в самую лютую непогоду, я открыл ящичек секретера, служащий мне для хранения моих рисунков, старых фотографий, а так же коллекции самодельных самолётов, которые обыкновенно мы клеили вместе с отцом, когда ему выдавался хороший свободный от работы день. Весь этот пёстрый набор различных моделей самолётов был скорее отцовской забавой нежели моей. В то время я больше любил футбол. Вероятно, как и большинство мальчишек нашего посёлка. Но отца мы видели очень редко, поэтому я с большим удовольствием помогал ему вырезать из журнала очередную картонную модельку самолёта, а вот клеить он уже брался сам. Его пальцы - сильные и тонкие, как у пианиста, очень ловко справлялись даже с самыми маленькими детальками, чего не сказать было о моих.
Водрузившись обратно на подоконник с фотоальбомом я принялся медленно перелистывать странички, любовно украшенные мамой всяческими засушенными листочками, цветами и травинками, среди которых мелькали то большие, то маленькие снимки.
Он пропал два месяца назад. Мы безнадежно скучали и каждый день проводили в ожидании телефонного звонка с сообщением, что папа наконец нашёлся, или вдруг откроется входная дверь, а в проёме покажется бородач, похожий на статного горца, зычно приветствующего всех домашних своим красивым баритоном. Но вестей так и не было. Я разглядывал фотографии, что делал отец. Высокие горные пики усыпанные снегами, а на их фоне какие-то люди, одетые вовсе не по зимней погоде. Я тогда всё думал, неужто в горах может быть настолько тепло, что мой папа преспокойно себе позирует на камеру одетый в одну лишь футболку и штаны. Одно время я полагал, что все эти альпинисты какие-то чудо-люди не боящиеся ни дождей, ни снегов, ни бурь.
Оторвавшись от разглядывания очередного снимка я подвинулся ближе к холодеющему оконному стеклу, чтобы понаблюдать за забавной сценой, единственным участником которой стал муж нашей соседки из дома напротив, старательно подпрыгивающий в такт пытающейся улизнуть от него бельевой верёвке, готовой вот-вот вместе со всем своим содержимым умчаться вслед бесноватому танцу наступающей на посёлок бури. Я тихонько хихикал, чтобы не разбудить в соседней спальне маму. Она очень устала за этот тяжёлый день. Ездила в сельсовет, чтобы позвонить на станцию, сильно переживала, что не смогла узнать ничего нового об отце, просила наладить телефонную связь в нашем доме, долго добиралась туда и обратно на стареньком проржавленном грузовичке, водитель которого не пременул делать маме всю дорогу недвусмысленные намёки о возможных свиданиях, чем позже мама ворчливо тихо возмущалась, нервно расхаживая по гостиной, пытаясь отогреть ноги в тёплых валенках, кои ей пришлось надеть сразу при входе в дом. Зимние сапоги уже не спасали на улице. Морозная буря подкрадывалась всё быстрее и яростнее, совершая мощные набеги покатистого ветра, сносящего на своём пути все плохо закреплённые предметы во дворах жителей посёлка.
Снизу донёсся ароматный запах луково-картофельного пирога с грибами, его так любил папа. Отогревшись от морозного ветра мама сперва хотела приготовить нам жаркое, опомнившись, что уже обед, а мы до сих пор голодные, но потом, поразмыслив, всё же почему-то поставила в духовку пирог. Я наблюдал за мучительными сомнениями, отражающимися на её лице то сдвинутыми бровями, то едва заметной улыбкой. Незамысловатая вероятность приготовляемых блюд некоторое время приводила её в замешательство. Вскоре она решилась и ловкими быстрыми движениями сотворила невероятное волшебство над пирогом. Я восхищался тем, как она всё успевает и, улыбаясь ей в ответ, когда она намазала мой нос белой мукой, подумал, было бы весьма неплохо, чтобы отец успел к нашему шикарному деревенскому ужину, по обыкновению захватив какой-то неожиданно чудесный подарок для мамы. Вот бы она снова развеселилась. Мама поёт, когда у неё прекрасное настроение. Ах, какой же красивый и мягкий у неё голос. Я принюхивался к доносящимся запахам и предвкушал ощущения тающей на языке горячей картошки и ароматных белых грибов, прилично посыпанных душистым перчиком.
Наконец сосед изловчился, поймав всё содержимое, сгрёб вместе с верёвкой в охапку и с восторгом побежал в дом. Запирая за собой тяжёлую дверь он должно быть заметил мой торчащий в окне нос и весело помахал рукой. Я махнул ему в ответ и сосед скрылся внутри своего дома. А я снова уткнулся в альбом. Внезапно вся округа потемнела, а мансардное окно задрожало. По наставлению мамы, предупредившей меня, чтобы я держался подальше от окон, если буря усилится, я спрыгнул с подоконника на пол и обернулся. Стекло быстро затягивало невероятными морозными узорами. Это зрелище настолько очаровало, что я замер, наблюдая, как природа расписывает моё окно самыми немыслимыми картинами, не заметив, как в комнату вошла мама. И только запах её духов отвлёк меня от созерцания природного замысла. Я оглянулся. И в тот же миг во всём доме погас свет. А в окно ударил порыв ветра огромной силы, будто могучий Тор намеревался проникнуть внутрь. Я попятился назад к входной двери. Должно быть в то мгновение я немного испугался, потому что мама погладила меня по голове и сказала, что всё будет в порядке, бояться нечего, буря идёт стороной, она только немного с нами поиграет.
Мы спустились в кухню-столовую, где мама зажгла все свечи в высоком старинном серебряном канделябре. Немедленно заплясали по кухне волшебные высокие тени свечных призраков. Они настойчиво манили присоединиться то к их безумно чарующим таитянским танцам, то к плавно перетекающим от одного партнёра к другому медленным, похожим на лебединые песни балета, движениям. Забравшись на высокий деревянный стул я неловко попытался последовать за сказочными танцующими тенями, изображая большую парящую птицу, что выходило, надо сказать, у меня довольно коряво. Тогда я спрыгнул обратно на пол и уже в своей манере изобразил танец Чаплина, который так веселил маму. И я добился своей неожиданной цели. Мама по-началу с удивлением рассматривала меня, а потом засмеялась, чему я был несказанно счастлив. Давно она не радовалась, а мне очень хотелось, чтобы в доме снова всё наполнилось светом её улыбки.
Мы пообедали и я помогал маме убирать посуду, когда в дом постучался наш электрик. Мама осталась довольна, что нам так быстро починили телефонную связь и электричество. В доме было достаточно тепло, так как он обогревался и «голландкой», и камином, и кухонной печью. Только вот крайне неуютно чувствовать себя в долгом полумраке, особенно когда хочется читать, а подле камина мама запретила сидеть строго-настрого. В ожидании волшебного электричества я вновь очутился у себя в комнате. Забравшись на большую кованую кровать, покрытую толстым пуховым одеялом, принялся наблюдать за игрой тени. Единственная свеча, стоявшая рядом со мной на невысокой тумбе, плавно убаюкивала своим мерцанием и очнулся я, когда на улице уже начало темнеть. В полудрёме я побрёл к окну.
Мама оказалась права, как всегда, буря прошла стороной. На улице только слабо завывал ветер, а снежные клубы невысоко вздымались то тут, подле нашего деревянного забора, то там, подле забора соседей. Других участков посёлка мне из окна видно не было, впрочем и посёлок был совсем небольшим - пара улиц, всего с десяток домов на той да на другой. Я медленно забрался на подоконник и, уткнувшись носом в стекло, осматривая наш двор, заметил свежие большие следы, ведущие к порогу дома. В то же мгновение внизу громко звякнул медный дверной колокольчик. А спустя минуту я услышал как в кухне что-то разбилось. Мне показался странным звук разлетающейся на кусочки посуды, поскольку мама была всегда очень внимательна. Естественно я подумал, что это либо ветер продолжает свои нешуточные игры, либо с мамой сделалось нехорошо. Последняя мысль меня как-то особенно напугала. Пулей соскочив с подоконника я помчался вниз, перепрыгивая через ступеньку. Должно быть вид у меня был настолько взъерошенный после сна и неожиданно быстрого, как мне показалось, полёта из моей комнаты в кухню, что мамины и без того большие глаза, увеличились ещё вдвое. Но тут я подумал, что меня уж точно видели в разных состояниях - и побитого в синяках и царапинах, и всклокоченного, точно воробья побывавшего в бурном водном потоке, и даже заплаканного, я подозреваю, ведь когда-то я был ну очень маленьким. Малыши все плачут, это я знал наверняка, так как мои двоюродные братишки постоянно страдают сим немужским вовсе делом. Ну да им простительно, они ещё совсем маленькие.
Проследив за маминым взглядом я обернулся на входную дверь, откуда по полу тянуло свежим холодком, чего я сразу не заметил. На полу у входа стоял заснеженный большой рюкзак. И таявший снег образовывал небольшую лужицу на тёмно-синем входном коврике, а над всем этим возвышался человек, держащий в руках какой-то пёстрый свёрток, перевязанный атласной зелёной лентой. Я наконец увидел, как из под огромной пушистой лисьей рыжей меховой шапки сверкают острые весёлые ярко-синие папины глаза…
Белые мохровые, с розоватым оттенком вновь осыпающихся на посёлок прохладных огромных снежинок, замысловатые узоры грядущей зимы закрывали антрацитовое небо. Мягко потрескивал берёзовыми полешками камин, а я, поскрипывая деревянными ступеньками лестницы дома поднимался в свою спальню, чтобы мечтать о дальних странствиях, как папа и дедушка.
Автор Тора Эйферт / @ Tora Eifert
Копирование без письменного согласия автора запрещено!
МОЖНО ПОМОЧЬ АВТОРУ ДЛЯ ПЕЧАТИ КНИГ.
Подписаться на авторский канал в Телеграм ЗДЕСЬ.
Там много стихов, рассказы, которые читает автор, видео.
БЛАГОДАРЮ, ЧТО ПРОЧИТАЛИ!
БЛАГОДАРЮ ЗА ОТЗЫВЫ!
#рассказ #буря #автор #писатель #поэт #проза #короткие_рассказы