Животные сопровождали человека с древности, но вплоть до 19 века оставались загадкой для нас: средневековые люди, например, спорили, есть ли у животных разум и душа.
А еще они передавали знания о зверях из уст в уста, распространяя своеобразные энциклопедии под названием «бестиарии» и наделяя каждое существо аллегорическим смыслом. Мы предлагаем разобраться, что символизировали животные, рыбы и птицы в средневековой и ренессансной Европе, чтобы узнать: каким видели мир наши предки?
Собака
«Лучшие друзья человека» стали появляться в искусстве так давно, что о каком-то одном значении их изображений говорить не приходится. Вы наверняка помните египетского бога Анубиса с головой шакала и греческого трехголового пса Цербера. У этих милых существ есть одно сходство — они находятся на границе миров живых и мертвых, и такое пограничное состояние очень хорошо передает суть отношения к собакам в культуре вообще.
В Средневековье собаки считались символом верности и преданности — подобная ассоциация просочилась в Европу из древнегреческих полисов, жители которых любили заводить четверолапых друзей. Европейцы высекали изображения этих животных на надгробных камнях, подчеркивая феодальную или супружескую верность усопшего, изображали их в манускриптах и в станковой живописи.
Яркий пример собачки, которую эксплуатируют в своих теориях искусствоведы, можно увидеть на полотне Яна ван Эйка (нидерл. Jan van Eyck) «Портрет четы Арнольфини». Попробуем перечислить некоторые из исследовательских концепций: возможно, черная болонка была питомцем хозяев и демонстрировала их статус, также она могла выступать в роли символического персонажа и означать супружескую верность, но еще — страсть и вожделение, желание пары завести детей. А если вспомнить теорию о том, что изображенная женщина мертва, то безобидное на первый взгляд животное обретает зловещую тень Анубиса — проводника в потусторонний мир.
Большим любителей собак был Тициан (итал. Tiziano Vecellio) — в своем имении художник держал несколько псов и часто изображал их в своих работах. Одну из них я рекомендую вам запомнить — это «Венера Урбинская», у ног которой лежит собачка, олицетворяющая верность и домашний уют. К этой барышне и ее питомцу мы еще вернемся, а пока перейдем к нелицеприятной стороне четверолапой символики.
Иногда собака — это еще и «нечистое» животное, которое может означать похоть, скупость и гнев. Изображения псов на всяческих «Тайных вечерях» связывали с изображениями Иуды — на полотне того же Тициана животное находится рядом с данным героем.
Кошка
Хорошо, с собаками разобрались. А что насчет кошек — этих гордых наследниц египетской богини Бастет? Их европейцы любили?
Что ж, здесь все еще более неоднозначно. Скажем так: если бы вы оказались в Средневековье, то вам точно стоило бы умолчать о любви к котикам. Дело в том, что в 1233 году кошка упомянута в булле Папы Григория IX (лат. Gregorius PP. IX) как один из образов, в котором «еретикам показывался дьявол». Люди прошлого верили в это достаточно долго: в XVI веке некий Варфоломей де Спина (итал. Bartolomeo de Spina) опубликовал «Исследование о ведьмах», в котором повторялись слова Папы Григория.
Вот и на картине «Благовещение» Лоренцо Лотто (итал. Lorenzo Lotto) сам дьявол убегает от Святого Семейства в образе кошки.
Но не спешите фыркать и закрывать эту статью: для любителей пушистиков у нас есть хорошие новости. Ближе к XVII столетию кошка стала олицетворять домашний уют, покорность и верность своей семье. Эти представления зародились гораздо раньше — например, среди набросков да Винчи (итал. Leonardo di ser Piero da Vinci) есть эскиз Мадонны с Младенцем и котиком, однако распространение подобные идеи получают век спустя.
Кстати, вы еще не забыли «Венеру Урбинскую» Тициана? В 1863 году предшественник импрессионизма Эдуард Мане (фр. Édouard Manet) представил парижской публике свою «Олимпию», которая цитировала «Венеру», но изображала даму легкого поведения. В ногах у нее находится не собачка, а кошка: в этом случае она — символ блуда и греховности. Ну или чувственности и сексуальности — зависит от точки зрения.
Овца и коза
Вот у кого кошкам и собакам стоило бы поучиться благообразности, так это у овец. Невинное животное, отбившееся от стада, которое несет на руках сильный пастух — что может быть милее взгляду? Наверное, примерно так думали древние греки, когда изображали Гермеса Криофора — то есть бога с овечкой на плечах. Позже эта иконография перекочевала к первым христианам, только Гермеса они заменили на Христа — и получили аллегорию грешника, которого спасает добрый Господь.
Но есть и еще одна евангельская коннотация между овцой и Христом: изображение агнца может означать самого Иисуса, ведь именно так его назвал Иоанн Креститель: «Вот Агнец Божий, который искупает грехи мира». Обреченное на заклание животное можно увидеть на полотнах мастеров Возрождения.
Полная противоположность овечки — рогатый и бородатый козел. «Чудесно, — подумал какой-нибудь древний художник после того, как его боднула упрямая козочка, — на нее мы и свалим все грехи». С тех незапамятных времен животное выступает как ипостась нечистой силы и одновременно оберег от нее. Кстати, такая ассоциация могла прийти из Античности, ведь в Древней Греции был бог плодородия и дикой природы Пан, известный своей неуемной сексуальной энергией.
Лошадь
Еще одно парнокопытное животное, издревле сопровождавшее человека — это лошадь. Если вы видели когда-нибудь наскальные рисунки, то помимо смешных человечков и мамонтов с буйволами точно замечали там диких коней.
Чуть позже жеребцы стали ассоциироваться с плодородием, мужской силой и необузданной страстью — не зря древнегреческий кентавр был лишь наполовину человеком, а в гробнице императора Цинь Шихуанди (пиньинь Qín Shǐ Huáng-dì) помимо восьми тысяч терракотовых солдат была найдена конница из 600 животных.
Но это — в Античности и в далеком Китае, а вот в средневековой Европе лошадь была верной спутницей святых — например, Георгия Победоносца и Димитрия Солунского. Чуть позже, в эпоху Возрождения популярным становится библейский сюжет о всадниках Апокалипсиса, восседающих на конях разных мастей, каждый из которых имеет свое значение. Их изобразил на своей знаменитой гравюре Альбрехт Дюрер (нем. Albrecht Dürer).
Кроме того, для людей Ренессанса породистые жеребцы стали чем-то вроде современной машины Ferrari — признаком статусности и богатства, и художники то и дело запечатлевали знатных господ на их лошадях. Одним из первых европейских и более-менее реалистичных произведений такого плана стал памятник правителю Падуи Эразмо да Нарни по прозвищу Гаттамелата.
Олень
Не менее благородное и гораздо более рогатое животное, чем лошадь, во всех, даже самых древних культурах, несло позитивное значение.
Для первых христиан олень был символом человеческой души, а в «Физиологе» (одном из первых бестиариев) рассказывалось, что он устремляется к воде, чтобы излечиться от яда змеи. Конечно, богословы не преминули ввернуть в это описание многозначную аллегорию: человек, по их мнению, должен был устремляться к причастию, как олень к водному источнику. Благодаря такому толкованию животное стало частым мотивом украшения помещений для крещения — баптистериев.
Также олень был спутником аллегорий, которых изображали в виде прекрасных дам — «Слуха» и «Благоразумия».
Но больше всего средневековым людям полюбился миф о каре Актеона — юноши, посмевшего поднять глаза на богиню охоты Диану, когда она купалась. За это добрый молодец был превращен в не менее доброго оленя, а европейские художники получили возможность изображать сцену с обнаженной женщиной, которая со временем дополнялась все большим количеством подруг Дианы («Ничего не знаю, — возмутился бы Лукас Кранах, — так все и было).
Мышь
Поднимите руку, любители маленьких серых комочков! Мы точно знаем, что такие есть — и вы не одиноки. Из-за того, что мыши обитают под землей, в прошлом их считали животными, связывающими мир живых и мертвых (никого не напоминает?) Отсюда и разные ассоциации: у одних народов мыши были символом невинности и плодородия, у других — болезней и темной магии.
Окончательно репутация грызунов испортилась в Средние века: видимо, истребив большинство кошек, европейцы наконец-то усвоили, что жизнь бок-о-бок с мышами тоже не слишком хороша: они стали синонимом заразы и колдовства.
Позже эти зверьки стали ассоциироваться с тленностью и запустением: они появлялись в натюрмортах, в том числе, жанра ванитас — тех, что говорили о бренности жизни.
На гравюре Альбрехта Дюрера важную роль сыграла родственница грызунов — летучая мышь, которая держит транспарант с надписью «Меланхолия I». Работа эта тоскливая и задумчивая, так что и появление крылатого животного — намек на нечто ночное, иррациональное.
А вот для Джона Эверетта Милле (англ. Sir John Everett Millais) мышь стала настоящей натурщицей — правда, это «сотрудничество» было нежеланным для нее. Когда художник писал «Марианну», мимо пробегал зверек, на которого Милле скинул свой портфель — и случайно убил его. Прерафаэлит оценивающе посмотрел на грызуна и понял, что нужно добавить его изображение в картину, тем самым подчеркнув одиночество героини полотна.
Кстати, еще одна родственница мыши — крыса — и сегодня важный для арт-мира символ: она стала альтер-эго уличных художников. Они запечатлевают в этом образе себя, как бы говоря: «Я, как и ты, прячусь под покровом ночи. Мы похожи!»
Горностай и кролик
Интересная история связана с восприятием европейцами горностая: зимой этот зверек меняет цвет шубки с коричневого на белый, в связи с чем существовало поверье: если он испачкает мех, то погибнет. Это сделало животное символом чистоты, невинности, а иногда и справедливости.
Если вы интересуетесь историей Великобритании, то точно вспомните портрет Елизаветы I (англ. Elizabeth I) кисти Уильяма Сегара (англ. Sir William Segar) — на рукаве изображенной правительницы сидит горностай, олицетворяющий ее целомудрие. Это — своеобразный пиар личности королевы-девственницы.
Но есть и еще одно знаменитое произведение, на котором барышня держит белого зверька. Вы наверняка уже поняли — речь идет о «Даме с горностаем» «нашего всего» Леонардо да Винчи. С картиной связана интересная история: моделью художнику послужила Чечилия Галлерани (итал. Cecilia Gallerani) — любовница герцога миланского Лодовико Сфорца (итал. Lodovico Sforza), и животное здесь — не символ чистоты, а намек на связь с герцогом — обладателем Ордена Горностая.
Противоположностью горностаю считался кролик: из-за плодовитости животного оно стало символом похоти. Конечно, эту идею художники взяли в обиход: так кролик стал лучшим другом Венер и героем эротических картин. А вот у ног Девы Марии зверек изображался, чтобы продемонстрировать победу над чувством полового влечения.
Правда, и в такой символике есть одно «но»: существовало поверье, что кролики могут размножаться без партнера. Поэтому грызун мог быть «синонимом» горностая, то есть ассоциироваться с непорочным зачатием и целомудрием.
Птицы
Еще у язычников птицы олицетворяли человеческие души — что неудивительно, учитывая то, насколько чудесной кажется их способность к полету. Позже это значение дополнилось христианскими аллегориями и обогатилось разными видами пернатых.
Например, в эпоху Возрождения пользовалась популярностью легенда о щегле: говорили, что эта маленькая птичка шип из тернового венца Иисуса, когда он нес свой крест, тем самым облегчив его страдания. Так щегла стали связывать со Страстями Христовыми и изображать на религиозных полотнах: например, на «Мадонне со щеглом» Рафаэля (итал. Raffaello Santi) Иоанн Креститель показывает птицу Иисусу, как бы говоря о будущем распятии.
Еще щегол мог быть символом исцеления больных или невинности — не зря испанец Гойя написал его на портрете маленького Мануэля Осорио Манрике де Суньига (исп. Don Manuel Osorio Manrique de Zúñiga).
Но художников интересовали не только простые птицы вроде щеглов или голубей (олицетворений Святого Духа) — им было подавай экзотики. Так попугай, благодаря своей способности имитировать человеческий голос, стал ассоциироваться с красноречием и появляться на портретах ораторов, а павлин превратился в символ бессмертия.
«С попугаем все понятно, но какая связь между павлином и вечной жизнью?», — спросите вы. Средневековые ученые утверждали, что плоть этих пернатых не разлагается, а люди верили ученым, пусть никогда и не видевшим павлинов.
Но ладно настоящие птицы! Ведь средневековые люди верили еще и в вымышленных зверей: например, в фениксов, которые, как считалось, возрождаются из пепла. Из-за этого они стали олицетворением смерти и воскресения Христа.
Рыба
Наш последний герой — это рыба. «Рыбная» символика встречалась почти во всех древних культурах, но самое большое распространение получила в христианстве. Дело в том, что первые христиане составили из греческого слова ichthus акростих (то есть каждая буква слова дала начало еще одному слову), рассказывающий о Христе: «Iesous Christos Theou Hyios Soter» — «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель».
Со временем христианство распространялось, а значение рыбы менялось: она стала символом крещения, милосердия (вспомните евангельскую главу о насыщении пяти тысяч человек), а также метафорой евхаристии. Три рыбы, переплетенные телами или имеющие одну голову, олицетворяли Троицу, а пророк Иона нередко изображали наполовину проглоченный рыбой согласно библейской истории.
В эпоху Ренессанса рыбы стали все чаще появляться в натюрмортах: в особенности их любили писать северные художники, в том числе, изображая рыбные лавки и рынки. Самый яркий пример поклонников такого сюжета — жизнелюбивый Франс Снейдерс.
В 20 веке рыбки остались яркими участниками натюрмортов: их писал, в том числе, участник авангардной группы «Бубновый валет» Илья Машков, который обожал лубок и приближал стиль своего творчества к народному.
Подведем итоги?
Мы рассмотрели только малую часть звериной символики: исследовать ее можно целую жизнь — и находить все новые значения и аллегории. А ведь мы почти не говорили о вымышленных животных!
Если вас заинтересовала эта тема — обязательно обратитесь к средневековым бестиариям и их иллюстрациям, репродукций которых полно в интернете. Уверены, вы получите немало удовольствия, разглядывая воинственных зайцев-оборотней и прекрасных единорогов.
Автор: Элина Багмет