Аня подняла голову. Прислушалась. Показалось, или скрипнула калитка? Наверное, ветром её хлопнуло, вон как погода поменялась. С утра светило солнце, а сейчас небо затянуло серыми тяжёлыми тучами, ветер поднялся, заметно похолодало. Гроза будет. Надо бы скорее дополоть огород да домой.
Аня посмотрела в сторону дома: нет, не показалось, кто-то стоит возле ягодных кустов!
- Кто там?
Человек вышел из палисадника, подошёл ближе.
- Здравствуй, Аня, - тихо сказал он.
И словно не было этих пяти лет. Не было бессонных ночей, слёз в подушку, глухой, тяжёлой тоски и разрывающей душу обиды.
Изменился Олег. Постарел, поседел. Волосы, когда-то густые, редким пушком обрамляли голову. Черты лица обострились, нос, кажется, стал больше, губы тоньше и бледнее. Где так потрепала его жизнь? Пять лет, конечно, большой срок, но не огромный.
- Зачем пришёл? – спросила Аня.
- Может, в дом пригласишь? Гроза идёт, - сказал Олег.
- В дом, говоришь, - недобро усмехнулась Аня.
Нет больше места Олегу в её доме. Когда-то это был их общий дом, теперь – только её. Сыновья выросли, разлетелись кто куда, старший уже и жениться успел. Много воды утекло за эти годы.
- Я тебя не звала, Олег, иди, откуда пришёл, - резко ответила она.
Встала, разогнулась, с трудом сдерживая стон – болит спина. Но ничего, поболит, поболит и перестанет. Как не жалей себя, картошку всё равно полоть надо. Да и помидоры-огурцы нельзя запускать.
Пять лет назад у них было большое хозяйство. Корову держали, брали на лето пару бычков на откорм. Работали вместе, они с мужем старались чаще привлекать сыновей. А как же! Осенью, после сдачи бычков, большая часть вырученных денег тратилась на них.
Когда муж ушёл, Анна ещё с год пыталась сохранить объёмы. Но два старших сына учились далеко, приезжали только на каникулы, а вдвоём с младшим, старшеклассником, столько сена, кормов и посадок им оказалось не потянуть. Анна существенно урезала хозяйство.
Олег сначала регулярно платил алименты, но всё равно не хватало: деньги расходились с катастрофической быстротой. Хотя какие деньги, алименты от мужа не дотягивали до прожиточного минимума. А потом и вовсе перестали приходить – Олег объяснил, что сам еле-еле сводит концы с концами. Ему в городе жить ещё тяжелее, здесь нет огорода, и яиц с утра из-под курочки не соберёшь.
- Аня, не гони, поговори о мной, - попросил муж. – Мы же двадцать лет вместе прожили, неужели ты меня даже выслушать не хочешь?
- Не хочу! – отрезала Анна. – Иди со своей новой женой разговаривай.
- Мы разошлись. Давно, ещё зимой.
- Ну и что? Мне какое дело, женат ты или холост? Другую ищи, ты же у нас жених хоть куда.
Олег, прихрамывая, подошёл к курятнику, прикрыл распахнутую ветром дверь.
- А корову-то что, не держишь больше? – спросил он.
- Тебя не касается.
Без мужчины хозяйство начало рушиться на глазах. Пока Олег жил дома, Аня не волновалась за мужские дела. Покосилась дверь, сгнили столбы у забора, закапало с крыши курятника или треснула скамья в бане – всё у Олега ремонтировалось быстро и качественно. Теперь, что бы не случилось, приходилось идти на поклон к соседям, расплачиваться когда деньгами, когда продуктами. Сыновья, все трое, для деревенской жизни оказались совершенно не приспособлены и стремились в город.
- Мальчишки большие, уж если не корову, то бычков бы осилили, - продолжал муж, заглядывая в пустой хлев.
- А то они когда за скотиной ухаживали, - усмехнулась Аня. – Сразу после девятого класса в училище, подальше от дома. Хорошо хоть учились, не прогуливали. Ты же их к труду не приучил.
- Я не приучил? Разве не ты всё время кричала, мол, отстань от ребят, пусть лучше учатся. Ты же им с детства внушала, что надо на чистой работе работать, а не коровам хвосты крутить.
- И правильно сделала. Зато оба старших уже в городе, младший отслужит, его братья пристроят, - сказала Анна.
- Чего же сама в город не переедешь?
- Не хочу.
Анна привыкла жить в доме на земле. Слышать, как устраивают перекличку петухи. Вдыхать утром запах влажной земли и свежести. Да и не купить ей в городе квартиру, дом старый, за него много не дадут. А жить с сыном и его семьёй – нет уж, не надо такого счастья. В няньках и помощницах при невестке быстро состаришься и всегда будешь знать, что ты в гостях. Лучше уж тут, в своём доме, сама себе хозяйка.
Ветер стал заметно холоднее, во дворе потемнело и с неба, как из ведра, хлынули потоки воды.
Анна и Олег не сговариваясь забежали в дом.
Олег, словно и не уходил никуда: отряхнул одежду, надел тапки старшего сына. Прошёл на кухню, поставил на газ чайник. Присел возле печки.
- Аня, может немного подтопить? – спросил он.
Когда устанавливали газовый котёл для отопления, печь решили оставить. Олег настоял. Мол, места достаточно, пригодится. Подтапливали изредко, в сильные морозы и в холодные, сырые летние дни.
Анна промолчала.
Под шум дождя они вместе сели ужинать. Анна разложила по тарелкам гуляш, нарезала огурцов, хлеба, зелени.
- Ну, муженёк, рассказывай, зачем явился, - сказала она.
- Аня, пусти меня обратно, - тихо попросил Олег.
- Что?
От удивления она выронила ложку. Олег вернулся? После всего, что было?
- Ты же меня бросил, нас бросил. У тебя же любовь была, самая-самая, без которой жить невозможно! Ушёл к своей фифе, новую жизнь начал. Что, дом ей достроил в пригороде, теперь не нужен стал?
- Аня, прости меня. Я виноват, я кругом виноват, оправдываться не буду, всё, что ты скажешь – всё правда. Детей не вырастил, не воспитал, через столько лет предал тебя. Но я наказан, Аня, меня жизнь наказала. Прости меня, позволь вернуться.
Олег встал, прихрамывая, перенёс свой стул поближе к Анне. Сел, взял её ладони в свои.
- Ты чего хромаешь? – спросила Аня.
- Операция была на колене, неудачная. Ну и второй сустав рассыпается, наверное, тоже менять придётся. Видишь, какой я стал, - грустно усмехнулся Олег.
- Так тебе и надо, - ответила Анна. – Что, выгнала она тебя, да? Конечно, зачем ей твои болячки. Был сильный и здоровый – нужен был. А как стал больной, слабый, бедный – пошёл вон. Как собаку, которая больше службу не тянет.
- Аня, зачем ты так? Ты же не злая, Анечка. Не издевайся надо мной.
- Да? – перебила его Анна. – Может мне тебя пожалеть? Обогреть, накормить, позаботиться? Ты, Олег, меня много пожалел? Я ведь чуть ли не год спать ночами не могла, до утра ревела и ревела, пока все слёзы не выплакала. Теперь мне и жалеть тебя нечем, кончилась, муж, моя жалость.
Она встала, отошла к окну. Чтобы Олег не видел её лица, спряталась за занавеской.
Дождь поливал землю щедро. Стучали по крыше тугие струи, качались и прижимались к грядке разлапистые листья кабачков. Аня прижалась лбом к стеклу, незаметно смахнула слёзы.
- Аня, Анечка, знаешь, как я себя ругаю? Я же, как последний козёл себя повёл, нет мне оправдания. Сначала, пока у нас с ней всё хорошо было, я совесть подальше спрятал. Думал, ничего, дострою дом, обживёмся, тогда и вам помогу. Только там дела, как снежный ком. Дом под крышу поставил – надо гараж строить. Гараж вроде до ума довёл – веранда старая валится. Пристрой надо делать для летней кухни. Я только, когда заболел, понял, что никогда те дела не закончатся. Пахал бы, как коняка, пока носом в землю не упаду.
- Ну, не упал же ещё, - усмехнулась Аня.
- Упал. Как колено отказало, врач предупредил: мол, никаких физических нагрузок. На работе я теперь тоже не работник. Куда меня, полу инвалида?
- Вот и сиди дома, новую жену охраняй.
- Не нужен я ей. Она, пока я в больнице больше месяца лежал, ни разу не пришла. Передачку отправила со знакомыми и всё. Анечка, позволь мне вернуться?
- Нет. Ушёл и ушёл, нечего людей смешить, - ответила Аня.
Олег встал, подошёл ближе. Попытался взять Аню за руку, но она резко отстранилась.
- Аня, не руби с плеча. Поверь, я сам себя наказал так, как даже ты не накажешь. С сыновьями надо отношения налаживать, простят, нет, не знаю. Родня вся, сама знаешь, фырчит и пальцем тычет, а теперь вообще на смех поднимут. Хоть ты меня пожалей.
- Кто меня пожалеет? – спросила Анна. – Уходи, Олег. Разбитую чашку не склеишь.
- Ты хоть подумай, - тоскливо попросил муж.
О чём ей думать? Всё уже передумано ни раз. Была большая дружная семья, но ушёл муж, выросли дети и осталась Аня одна. Вроде и не старая ещё, какая старость, далеко ещё, но уже уставшая и ничего не ждущая от жизни.
Пусть уходит, нет у них больше ничего общего.
Гроза закончилась быстро, словно выдохлась. Олег ушёл. Анна вернулась в огород. Села на сырую после дождя землю и зарыдала в голос.