Часть двенадцатая
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая
…Глаза от долгого вглядывания в монитор неприятно жгло. Я зажмурилась, помассировала веки. Но жжение никуда не ушло. Еще дымка эта… Плавающая перед глазами белесая пелена, казалось, стала гораздо гуще.
- Надо бы к офтальмологу записаться, - озабоченно пробормотала я.
Электронная регистратура сообщила, что талоны есть, но только на следующую неделю.
«Записаться», - ткнула я в кнопку. Тратить деньги на платного доктора не хотелось. А теперь звонить Олесе. Чего это она меня о камерах не предупредила. Я бы тогда и дом покупать не стала.
«Ага, не стала бы, - вмешался внутренний голос. – А поиск сокровищ тогда можно было перенести в ближайший мусорный бак».
Голос был ехиден, но абсолютно прав: дом покупался под определенное мероприятие, и денег мне на него дали. У меня самой финансов бы не хватило ни за что. Да и не стала бы я от него отказываться. Дом был уютным, моим. Я жила здесь всегда-всегда. Моя однушка вспоминалась как что-то уже давно позабытое. Хотя живу-то я в доме всего неделю. Последнее я поняла с изрядным удивлением.
- Ладно, все ерунда. Звонить Олесе.
Длинный гудок.
Олеся сняла трубку почти сразу.
- Лена? Что-то случилось?
Случилось. Вы продали мне дом, набитый странностями. А говорят, здесь еще и призраков видели. Конечно, ничего такого говорить я не стала. Вместо этого произнесла:
- Знаете, здесь камеры по всему дому. Что же вы меня не предупредили?
- Камеры?
Олеся удивилась искренне.
- Не знала.
Я ей поверила. Скорбно подтвердила:
- Везде. Даже в сортире.
- В сортире? Фу! – выразила свое отношение Олеся.
- Центр управления спрятан внизу, в подвале, - продолжала я. – Знаете, такая старая коричневая дверь? Там сначала банки, а стеллаж, на котором они стоят, проворачивается. Вот за ним и комната с компьютерами.
- Ничего себе. Я же смотрела. Банки как банки. Пыльные.
- Я бы тоже не догадалась, - вздохнула я. – Полиция просветила.
- А полиция зачем?
Рассказать, не рассказать ей про трупы? Еще и газ этот… Решила – не буду.
- Да так, по делу просто заходила к ним.
- Ясно, - протянула Олеся. Помолчала, потом осведомилась:
- Дом продавать будете?
В утвердительном ответе она явно не сомневалась.
Мой дом под медовой на солнце крышей? Ни за что! А камеры можно просто демонтировать.
- Нет, - резче, чем собиралась, сказала я. – Я… наверное, просто сообщить. Вы не беспокойтесь.
- А-а, - протянула Олеся. С едва скрытым облегчением.
Закончив разговор, подошла к окну. Недосып ли, события ли вчерашней ночи, но на душе было как-то смутно.
- Все как-то не так, - сообщила я шелестящим зеленым джунглям.
Утро изо всех сил старалось меня переубедить. Оно было классически июньским – с щебетом птиц, запахом зелени, ощущением зноя, который вот-вот войдет в свои права. Я положила телефон на подоконник и задумчиво уставилась на расстилавшийся за окном пейзаж. Довольно однообразный, но, однако, успокаивающий: небо, зелень и выглядывающие из нее крыши. В основном красного и коричневого цвета. «Зиминка», всплыло в памяти неофициального название района. Вот она, значит, где. К своему стыду я, коренная жительница этого города всегда путалась в названиях его районов. Не знаю, почему. Свистнул гудок паровоза. Совсем рядом, как будто железная дорога проходила метрах в ста от дома. Гудок был жиденьким, за ним послышалось «пых-пых-пых» и снова жиденькое «у-у». «Дорога, здесь? Рядом? – вспыхнуло удивление. – Что же Олеся не предупредила?» Но звуки были какие-то очень уютные, они отлично подходили к летнему утру.
Кстати, а сколько времени? Мы же с Алексом еще договаривались… Я посмотрела на часы. Десять утра. Алекс должен прийти уже через полчаса.
- Надо подготовиться, - вздохнула я.
Но поиск сокровищ сегодня вызывал у меня резкое неприятие. Да и не хотелось мне никаких сокровищ. Истинным сокровищем был дом.
«Но ведь это Алекс тебе денег на него дал, - снова проснулся внутренний голос. – Как отмазываться будешь?»
Мда, действительно. Нехорошо получается. А если просто отложить? Предположим, на завтра? Эта трусливая мысль мне неожиданно понравилась. Правильно. Завтра, все завтра. И я решительно сняла трубку.
- Давай перенесем на завтра?
Голос мой был скорбен и устал. Мне даже притворяться не пришлось.
Алекс явно был не очень доволен, но поверил.
- Тебе привезти чего-нибудь?
Ага, а потом мы плавно перейдем к поиску сокровищ. Не-не-не.
- Спасибо, не нужно. Просто отдохну. А завтра прямо с ранья и начнем. Кое-что тебе расскажу.
Последняя фразу вырвалась у меня сдуру. Алекс вцепился в нее, как клещ. Я еле от него отделалась.
- Ничего особенного. Но твоя теория о призраках, кажется, подтверждается.
- Завтра, - твердо закончила разговор я.
Уф, теперь можно и отдохнуть. Я переместилась с чаем и тарелкой бутербродов на диван. Взгляд мой упал на ожерелье, так и лежащее на столике кучкой. Я перебрала его в руке, полюбовалась винным блеском гранатов. Вздохнула:
- Красивое.
Ужасно захотелось его надеть. И я решительно застегнула изящный замочек. Встала у зеркала того, старинного, трюмо. Вгляделась в темную гладь. Оттуда на меня смотрела девушка. У девушки были светлые, забранные вверх, длинные волосы. Они контрастировали с темно-коричневым платьем, очень строгим, с застегнутым под горло воротничком. Поверх коричневой плотной ткани платья ожерелье взблескивало почти вызывающе.
- Здесь бы декольте больше подошло, - раздумчиво пробормотала я. И очнулась. У меня нет строгих коричневых платьев, у меня относительно короткие волосы и мысль носить украшения поверх платья в голову не приходит. С коротким вскриком я отшатнулась от зеркала, но по ту сторону больше не виднелось никаких девушек в коричневом. Там отражалась слегка взъерошенная я в домашней белой футболке.
- Вот и я призрака увидела, - сообщила я прибежавшему на крик Байкалу.
Страшно почему-то не было, было любопытно и слегка волнительно. А еще мне показалось, что девушка очень и очень похожа на меня. Можно даже сказать, одно лицо. Сменить только прическу и одежду… Я еще повглядывалась в темную бездну старинного зеркала, но оно ничего больше мне не показало. Разочарованно вздохнув, я отправилась обратно на диван. Ожерелье снимать не стала. Очень уж я себе в нем нравилась.
Нет, ну надо же! Оказывается, призраки в доме есть! А вдруг мне показалось?
«Надо посмотреть, что интересного по телевизору показывают».
Кожаные подушки дивана застонали почти привычно. И чего я придиралась? Удобная, в общем-то, мебель. И стильная. Я закинула ноги повыше. Откинула голову на валик. Прямо перед моим взором оказался черный прямоугольник экрана телевизора, а на столике рядом – пульт от него. Хорошо как – вставать не надо.. Я щелкнула по кнопке включения. Огромный экран засветился. Оставалось только сходить на кухню за чаем и второй порцией бутербродов, тогда мое бытие приобретет окончательное совершенство. Так я и сделала. Бутерброды были вкусными, чай горячим. Я лениво следила за событиями на экране, то и дело переключаясь в надежде найти что-нибудь интересненькое, что захватит внимание полностью, но этого интересненького не находилось. И сама не заметила, как уснула.
Снился мне сон. Он был гораздо интереснее, чем то, что показывали мне на большом экране телевизора. Хотя никаких событий в нем и не происходило. Но зато в моем сне я была живая. У меня билось сердце, бежала кровь по венам. Это было прекрасно. Еще в моем сне была осень. Вернее, погожий осенний денек. Холодный, с льдистыми лучами солнца, которое уже почти не грело землю. Я шла домой, ветер срывал с кленов последние золотые листы. Они задевали край подола моей длинной юбки и шуршали. Мне хотелось остаться в этом осеннем дне еще немного, но нужно было домой. Я вошла в ворота ограды со стилизованными лилиями, а может буквой ж на палочке. Теплом охватило привычно чувство защищенности. Я оглянулась на улицу, где ветер гонял листья в льдистом свете осеннего солнца….
И проснулась. Сон отступал, превращаясь в ворох цветных пятен. А еще мне стало грустно. Так здорово быть живой, и так плохо быть мертвой…Я потрясла головой. Боже мой, какие только глупости не придут в голову. Но грусть никуда не уходила, она просто растворялась во мне, даря плохое настроение. А тут еще взгляд упал на поблескивающий объектив камеры, хитро спрятанный в углу под потолком. Настроение окончательно поблекло.
- Нет, так не пойдет! – сообщила я дому.
Мне совершенно не улыбалось киснуть весь отпуск, ныть, как все вокруг плохо. Так и отдохнуть можно не успеть. Надо что-то делать. Первым делом, конечно, посоветоваться с Маринкой. Она всегда умела дать практичный совет. А главное, работающий.
Камеры, которые могут подглядывать за каждым моим движением, нервировали. Пусть они даже были поставлены и не на меня.
- Уезжала бы ты оттуда, - голос подруги был серьезен. – Хочешь, у меня поживи?
Предложение было щедрым. Маринка при всей ее хлебосольности терпеть не могла у себя дома посторонних надолго. Пусть даже эти посторонние ее лучшая подруга. Я оценила.
- Нет, спасибо.
- Ну как знаешь, - голос подруги был полон тщательно скрываемого облегчения.
- К родителям не поеду, - предвосхитила следующее ее предложение я.
- И зря, - не одобрила меня Маринка. – Странные дела в этом доме творятся. Газ тот же вспомни. Может, не зря дом так дешево продали?
- Да ну.
Мне не нравилась Маринкина правота, но оспорить ее возможности не было. Камеры, опять же, эти…
- Марин, здесь еще и камеры есть, - призналась я. – Везде.
- Вот и еще одно подтверждение. Никто просто так камеры ставить не будет. Кстати, что они показывают?
- Ерунду всякую. Никакого криминала.
- Ага.
В голосе Маринки мелькнуло разочарование. Хотя, может быть, мне просто показалось.
- Ты могла что-то видеть или слышать. То, что тебе не полагается. И за это тебя хотят убить, - зловещим голосом произнесла Маринка.
Была в ее голосе нотка некоего радостного ужаса. Так бродячая кошка, прижившаяся в квартире, глядит из окна на стаю собак – словно фильм ужасов смотрит из безопасного кресла. Или с Маринкой мне опять только показалось?
Тем временем подруга продолжила выдавать предположения все ядренее и ядренее.
- А может, в доме спрятана большая партия наркотиков. Или…
- Или клад, который очень хочет найти третья сторона. Ну спасибо, подруга, - от души сказала я. – Теперь я вообще не усну.
Маринка осознала.
- Просто варианты перебираю, - смущенно осеклась она.
- Угу, отличные варианты. Ко мне, может, ночью опять кто-нибудь ломиться будет, а ты здесь всякие ужасы говоришь.
Сказала, а у самой сердце замерло: вдруг и правда!
- А я тебе говорила: беги оттуда. С домом что-то не так.
Ну что она все хает мой дом? Разговор начал утомлять.
- Посмотрим, - уклончиво ответила я.
- Ладно, Марин, мне пора. Еще вещи до конца не разобраны.
- Ты там аккуратнее, - озабоченно сказала подруга.
Я пообещала.
После разговора настроение упало еще больше.
- Что ж за день-то такой сегодня, а? – расстроено пробормотала я.
На самом деле, день как день – летний, солнечный, жаркий. Это мое настроение стремилось к нулю. Мне вдруг начало казаться, что за летним чудесным днем прячется что-то темное, злое. Накатило раздражение. Раздражала Олеся, ничего не знавшая о камерах, раздражала Маринка, которая хотела, чтобы я оставила свой замечательный новый дом. К тому же, наш разговор с ней разбередил воспоминания прошедшей ночи. То и дело в душе вспыхивал отгоревший страх от этого «топ-топ» в темноте. «Может, Маринка и права? Надо бежать» - мелькнула мысль. От этого настроение стало совсем уж поганым, захотелось плакать, горестно, по-детски, свернувшись клубочком под одеялом.
- Возьми Аню с собой!
- Мама, но она не даст нам поиграть! Ноет все время…
Я с ненавистью поглядываю на Аньку. Маленькая надоеда крутится тут же, в предвкушении общения со взрослыми девочками. Она радостно щебечет и уже натягивает ботиночки. Не будет пряток в осенних сумерках, когда так классно сидеть в уже растерявшей всю свою жгучесть крапиве. Не будет щекотки под коленками в ожидании вожделенного рывка к столбу с воплем: «Тут-тук за себя!»
- Тогда ты тоже гулять не пойдешь.
Во мне крутился смерч эмоций, и все они отличались каким-то мрачным оттенком. Прежде всего, из их букета выделялся страх, который я было выгнала. Серая мутная пелена на душе, которая могла забыться на время, но вновь поднималась на поверхность, стоило лишь вспомнить о недавних событиях. Рыжий тонкий песок раздражения. Недосып был фиолетовым, как чернила. Или как синяки под глазами. Золотая лихорадка окрашивала мир в огненные оттенки, в которых почему-то танцевали золотистые пылинки. Совсем как в темных омутах глаз Алекса. «Может, стоило все-таки позвать его на сегодня?» - мелькнула мысль. Мелькнула и пропала. Разноцветный смерч крутился и крутился, никак не желая успокаиваться. Всегда помогал плач. Слезы вычищали из души накопившиеся там обиды, и становилось легче. Слезы уже кипели, готовя выплеснуться наружу.
«Ты уже взрослая!» - голос был внутренним, но рявкнул так, что прозвучал едва ли не над ухом.
И наваждение пропало.
- Чего это меня так расквасило-то? – вслух удивилась я силе своих эмоций.
Нет, надо что-то предпринять. И я знала что. Шопинг. Он всегда мне помогал. Иностранное слово «шопинг» всегда звучало для меня ужасно нелепо. Я представила женскую фигурку в ярком сарафане, тяжело волочащую сумку, полную молодой картошки. Над ее изображением в облачке висело слово «шопинг». И засмеялась. Напевая песню «ребята, надо верить в чудеса», я отправилась ванную. Небольшое пространство, отделанное розовой плиткой приглушенных тонов, быстро заволокло паром, отчего казалось, что я плаваю в розовом теплом облаке. Душ я выключала с некоторым сожалением.
Я глянула на часы. Четыре часа вечера. Совсем еще детское время, и для походов по магазинам подходит идеально - солнце уже не так сильно печет. Сегодня я предусмотрительно вызвала такси. Желтая машинка приехала удивительно быстро, как будто стояла за углом. А может и стояла, потому что с водительского сиденья мне в тридцать два зуба улыбался Вован.
- Ленка, привет!
И, видя мое удивление, приправленное изрядной дозой подозрений, сказал:
- Таксую я помаленьку. Как раз в смену заступил, а тут вызов в 13 дом. Повезло.
- Вам куда? – важно осведомился он.
Я вдруг поняла, что понятия не имею, куда именно мне надо. Да и плана поездки особого не было.
- Хм, наверное к «Маяку», - неуверенно сказала я. - Или нет, на вокзал, там рынок к магазинам ближе. Хотя нет, нет, на Парковскую. Или лучше к церкви?
- Ну ты мать, даешь, - заржал Вован. – Сама не знаешь, куда тебе надо. Ты зачем ваще в город-то вылезла?
- По магазинам погулять, - выложила я правду. – А еще…
Пришедшая мне в голову мысль очень понравилась.
- За картошечкой молодой, малосольными огурчиками.
Ты че? – вытаращился на меня Вован, - какая молодая картошечка в начале июня? Только какая-нибудь привозная химическая. И с огурчиками ты тоже мимо кассы.
- Вота ж блин! – расстроено воскликнула я.
Стиль разговора Вована оказался не только колоритным, но и заразным.
Хотя о том, что картошка поспевает несколько позднее, могла бы и сама догадаться. И чего тогда готовить? Я уже нарисовала в голове картинку сковородки с пожаренными ломтиками. Вот я раскладываю яство по тарелкам. В миске рядом одурительно пахнут огурцы. Запах укропа мешается с паром от картошки, вызывая обильное слюнотечение, и хочется скорее воткнуть вилку в зеленый, яркий, бок огурца, поднять его, подставляя хлеб под обильно текущий сок, и смачно откусить, начиная трапезу. Расставаться с картинкой было жалко.
- Купи пельменей, - посоветовал Вован. – С кетчупом захомячишь. С майонезом тоже вкусно.
- Хотелось-то картошечки, - вздохнула я. – С огурчиками.
- Ничего, в июле поешь.
До июля было далеко, а решение надо было принимать прямо сейчас.
- Ладно, вези на Центральный бульвар.
Раз не получилось с картошкой, пройдусь по магазинам. Авось, что интересное встречу. И блузка еще одна мне не помешает…
Мы ехали на Центральный бульвар, движение на дороге было плотным, как будто именно сегодня все решили проехаться по центру. Вован не отрывал от дороги глаз, при этом все вздыхал, как будто хотел что-то сказать, но не решался. Я настороженно прислушивалась к его вздохам, не зная, чего ожидать, но тут парень отважился:
- Лен, пойдешь со мной на квест?
- Куда?!
- Ну, на квест. Это такие подвалы у бывшей фабрики. Второй ткацкой фабрики. У хлебокомбината, ну знаешь, да?
Подвалы я знала. Они шли вдоль проулка. Их закрывали проржавевшие толстые железные двери, наполовину вросшие в землю. Под ржавью все еще угадывался решетчатый рисунок. В сумерках ходить там было откровенно страшновато. С одной стороны прямоугольники этих дверей, а с другой забор, за которым на мир слепо смотрели провалы окон старинной фабрики.
- Нет, я про квест.
Вован оживился:
- Очень модная хрень. Ключи и подсказки искать. Темы разные. Можно расследование детективное замутить, а можно на кладбище это делать.
- Ну как бы на кладбище, - исправился он. – Там актеры пугают. Мне рассказывали, что страшно очень.
- Круто! - добавил он.
Как будто мне своих призраков и поисков не хватает. С другой стороны…Настоящее становилось страшноватой реальностью, а там актеры пугают. Заменю настоящий страх на ненастоящий. Идея показалась интересной. К тому же, Вован все равно не отстанет.
- Давай, - согласилась я.
Вован просиял.
- Только завтра не могу, - предупредила я. – Дела. Послезавтра.
- Заметано, - согласился парень.
Расстались мы около Центральной площади. Сообщив на прощание: «Как свищет ветер осенний! Тогда лишь поймешь мои стихи, когда заночуешь в поле», Вован помахал рукой и уехал.
- Фонтан звучит, как осенний дождь. Грущу. Когда же придешь ты? – на автопилоте ответила я. И обалдело проводила взглядом девятку, уже встроившуюся в железное стадо своих товарок. Горячий ветер нес в мою сторону морось от фонтана.
Вторая половина дня оказалась гораздо приятнее первой. В «Русском льне» была неделя скидок. Там я по приятной цене я купила льняную блузку цвета фуксии, с такого же цвета вышивкой. В «Смешных ценах» на Центральном бульваре увидела кружку такого глубокого фиолетового цвета, что не смогла отказаться от покупки. Тут же решила, что всегда буду пить из нее кофе. Правда, три часа хождения по магазинам сказались – ноги гудели так, что, казалось, вот-вот отвалятся. С другой стороны, нефиг было выпендриваться, для таких забегов надо кроссовки надевать. Обратно я предусмотрительно взяла такси, и только уже в машине вспомнила, что еды так и не купила. Мда… За горбами машин впереди мелькнуло оранжевое здание. Кстати…
- У «Дикси» подождете? – попросила я водителя.
Меланхоличный молчаливый дядька кивнул блестящей лысиной, и я торопливо вымелась из салона с кондиционером на жаркую улицу. Так же торопливо засеменила на гудевших ногах в магазин. Было уже не до придирчивого выбора. «Свари пельменей. С кетчупом», - всплыл в голове разговор с Вованом. Отличное решение. Я взяла пару пачек пельменей, не слишком дорогих, но приличных. Пробегая мимо полок с кетчупом, схватила шашлычный «Хайнц», на ходу порадовавшись большой скидке. Слава богу, на кассе народу не было. Расплатилась и дунула к стоящей неподалеку желтой машинке. Дядька-водитель все также меланхолично курил, облокотившись на капот. Заметив меня, он затушил на асфальте сигарету и вразвалочку почапал к водительской двери.
- Фу-у, - выдохнула я, плюхнувшись на сиденье. Прохлада салона была очень приятна.
- Вы б не торопились так, девушка, - заметил дядька. – В такую жару бегать.
- Денюжка за ожидание капает, - справедливо возразила я.
- Да я счетчик-то и не включал.
- Спасибо.
День мелких, но приятных, удач продолжался.
Дома я оказалась через 20 минут. Скинула прямо у порога надоевшие до чертиков босоножки и уже босиком направилась с сумками на кухню. Черный пол холла был холодный, он приятно остужал горевшие огнем ступни. Я с удовольствием шлепала по нему пятками. Но все хорошее рано или поздно кончается. Кухня встретила меня духотой, как будто я пересекла границу зимы и лета, обитатели которого знают о холоде лишь из волшебных сказок.
- Фу, духота какая! – я с тревогой покосилась на сумку с пачками пельменей.
Торопясь, закинула их в морозилку и лишь после этого открыла окно. Открыла настежь, подставляя лицо ветерку. Ветерок, игравший с зелеными зарослями, внимания на меня не обратил. Видимо, ему гораздо интереснее было шелестеть листьями кустов, а потное лицо тетки в окне совсем не привлекало.
- Ну и подумаешь, - обиженно проворчала я. – Не больно-то и хотелось.
Я быстренько соорудила себе чаю и, пока он стыл, пошла в ванну. Вода смыла с меня пот и пыль сегодняшнего дня. Стало легко-легко, даже усталость куда-то делась. С кружкой в руках, напевая песню «сердце красавиц, склонно к измене» я отправилась в холл, где плюхнулась на диван, собираясь на пару - тройку часов предаться отдыху от трудов праведных. А там и ночь скоро. При этой мысли у меня снова побежал мороз по коже. Ясно припомнился взгляд и темноты. «Еще одного такого визита я не переживу», - поняла я. И тут с кухни раздался грохот.
Я подпрыгнула от неожиданности. Наверное, следовало испугаться, но темный кокон моего страха отпал коркой. Вся тяжесть мира упала с меня. Я вскочила с уже привычно ухнувших кожаных подушек и, подхватив тяжелую кружку в качестве оружия, направилась на кухню. Душа пела от легкости бытия. Темная энергия страха превратилась в жажду убийства. Про себя жалела, что не обзавелась сковородкой, такой же, как у той женщины из видео. Отличная же вещь. Можно хранить под подушкой или даже на столике рядом с кроватью. Задолбали эти ночные визитеры.
Ударила по выключателю, готовая к битве с бандой грабителей. Заливший кухню яркий свет продемонстрировал осколки двух тарелок и рыжего кота. До моего прихода он умывался. Я явно ему помешала – кот смотрел на меня недовольно, застыв в позе задняя левая лапа вверх.
- Мяу, - сообщил он.
- Нифига себе! – возмутилась я. – Ты мне тут тарелки бьешь и еще «мяу».
Кот неторопливо опустил лапу и спрыгнул со стола. Беззвучно, как будто упитанная котовья тушка и вовсе ничего не весила. Потом гордо задрав хвост прошествовал мимо меня в холл. Кончик хвоста презрительно подрагивал.
- Вот нахал! – восхитилась я и тут же опомнилась:
- Эй, ты куда?
Только чужих котов мне в доме не хватало. А особенно их меток. Не похож котяра на кастрированного. Но в холле животного уже не было. Искать его по всему дому желания не было, поэтому я плюнула на поиски и отправилась спать.
Продолжение следует...
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая