Сейчас уже сложно представить, но не столь много лет назад в приличной части умов нашей части суши господствовало мнение: если ты женщина 35-40+, то время обернуться саваном и потихонечку так смотреть в сторону погоста. Если тебе 50-60+, то и подавно. Эта вечеринка финишировала, спектакль окончен.
Идея о стареющей женщине, которая обречена поставить крест на активной жизни, на вере в собственную привлекательность и желанность, максимально геронтофобная. Однако, будет слишком смело заявлять, что мир вокруг нас окончательно исцелился от мысли, что стареющие люди теряют право на привлекательность.
Так, А.В. Микляева, ссылаясь на ряд исследований, отмечает, что хотя возрастная дискриминация — крайне актуальная проблема современного общества, которая по распространенности с успехом соперничает с сексизмом и расизмом, ее значительно труднее обнаружить поскольку она воспринимается как нормативное, «правильное» по своей сути явление. Особенно ярко это проявляется в российском обществе, в котором проблема эйджизма не осознается ни субъектами, ни объектами дискриминации
(с) Mikljaeva A.V. Vozrastnaja diskriminacija kak social'nopsihologicheskij fenomen [Age discrimination as a socio-psychological phenomenon]. SPb.: Rech', 2009. 160 p.
Особым образом сформировано и отношение к стареющей женской внешности. У него в основе лежит спутанный клубок убеждений связанных с объективацией, где женщина, а в частности, женское тело — товар. В такой рыночной логике стареющее, а тем более состарившееся, женское тело — товар нишевый. Поэтому, если хочется быть, условно говоря, востребованной — изволь, милочка, соответствуй. Как-то эту старость свою стыдную-то подприкрой. В конце-концов, для кого придумали скребок гуаша и круговую подтяжку с блефаропластикой.
Безусловно, все уходовые практики, все поддерживающие и хирургические процедуры (при взвешенной оценке рисков) имеют право на существование и могут заметно повлиять, как на нашу внешность, так и на самооценку, самоощущение. Но вот в чем засада: коррекция внешности, минимизация признаков возрастных изменений оставляют нас в ловушке объективации. Которая, согласно исследованиям Лекси и Линдси Кайт, приводит к опасному перекосу — восприятию себя в первую очередь как оболочки, и только во вторую как человеческих существ.
Женщины придают внешнему виду своего тела слишком большое значение и редко прислушиваются к собственному мнению
(с) «Больше чем тело», Лекси Кайт, Линдси Кайт
Из подобного отношения могут вырасти (и вырастают) опасные деструктивные практики, негативное отношение к себе, чувство собственной недостойности, психические и физические проблемы.
Мир сфокусированный на внешности как на главной женской валюте, обречен на провал. Но мир, в котором старость воспринимается как нечто отвратительное, уже горит в аду. Это, конечно, и про любую другую форму дискриминации можно сказать, но со старостью особенно иронично выходит — ведь многие из нас рассчитывают до нее дожить.
Если мы говорим именно о стареющей внешности, то парадоксально, что к отвращению к старости подталкивает типичная медийная репрезентация людей, особенно женщин. Культ молодости оформляет сомнительные цели в духе «в 50 выглядеть на 30», именно им можно объяснить кокетливое «ой, я покупала шардоне, а у меня попросили паспорт». Желание до последнего открещиваться от унизительного диагноза стареющего человека не имеет ничего общего c осознанностью и внутренней гармонией. Сплошной невроз и прочий Дориан Грей.
Лена Низеенко