Ночью дождь был, а с утра в воскресенье, 13 октября 1963 года, и дождь не дождь, и туман не туман. Сыпь какая-то. Но на охоту-то когда еще пойдешь, как не в выходной? После работы в своем дому по хозяйству надо... Даже в субботу, хоть и короче на два часа рабочий день, все равно, пока то да се, и вечер уже. Да и что такое погода, когда тебе двадцать три года? Роман Агапитов взял на плечо ижевскую одностволку и уверенно вышел из дома.
А лес манит. Хоть и в городе Ромка живет последние четырнадцать лет, но улица окраинная. Лес – вот он, почитай, из окна видно. Азарт еще, конечно, и надежда. В прошлое воскресенье двух рябчиков на манок взял. Мама, Таисия Матвеевна, конечно, как всегда посмеялась с доброй иронией над добычей. Потом же слышал, как соседке хвасталась: «Мой-то, Ромка, опеть давеча рябчиков приташшил». Звучало это у нее так веско, будто и впрямь невесть какую кучу еды приволок. Смех, а приятно.
Роман пересек мочажину и стал споро подниматься по небольшому косогору к лесу на склоне Лысой горы.
На этом голом сейчас косогоре в первые годы жизни в городе Ромка с матерью и старшими да младшими братьями-сестрами корчевали дубовые пни на дрова. Избу отапливать. Корчевали вручную и на себе, ну в смысле впрягшись в какую-то тележку, везли домой. Кажется, недавно совсем, а уж поболе десяти годков прошло. Вспомнился трагикомический случай. Мама, видимо, желая немного подбодрить ребятишек, пошутила в адрес младшего:
– Что-то ты, сынок, плохо тележку толкаешь. Мы без тебя не справляемся.
Младший Петька, лет пять-шесть ему тогда было, обиженно загундел в ответ:
– Вы что, не видите, что я уже изо всех сил пыхтю.
Взобравшись на Лысую, Роман прямо переваливать не стал, а, забрав немного влево, пошел лесом по простершемуся к югу и востоку относительно ровному плато.
В этом году с охотой все хорошо в целом, а вот в следующем неизвестно как сложится. Новую избу ставить надо будет. Дядька Иван, младший брат мамин то есть, лесник в Шаранском районе, с лесом помог. Камня на фундамент сами наломали в карьере неподалеку от Лысой горы. Оно, конечно, и родственники строиться помогают, дядья те же. Но и у них ведь тоже и работа своя, и семьи, хозяйство. Свой старший брат Геннадий давно отдельно живет, дочь у них с Тамарой маленькая – Людочка. Старшая сестра Валя с мужем в разводе, двухлетний Генка у нее. Младший брат Петр, семнадцать ему, какой пока строитель? Младшая Нина школьница еще. Так и получается, что он, Ромка, старший при матери мужик в семье, старший и строитель.
То ли дождь, то ли туман не прекращался. Роман пересек главную здесь лесную дорогу Муллино-Леонидовка и, собственно, сразу же оказался в желаемом месте. Перед ним открывались обширные, перемежающиеся перелесками, сенокосные поляны. Именно здесь по опушкам, и особенно в сырую, дождливую погоду всегда можно встретить высыпки вальдшнепа.
Да, все знают, что вальдшнеп ведет одиночный образ жизни, даже прозвище «лесной отшельник» имеет. В период весеннего спаривания в силу полигамности и «нелюдимого характера» самец уединяется с самкой всего на одну ночь. Самка строит гнездо и высиживает четыре яйца, от четырех «пап», в одиночку. Вылупившиеся птенцы, едва обсохнув, разбегаются и живут хоть и поблизости где-то от гнезда, но в одиночку. Так вот и вальдшнепья высыпка, это совсем не стая, а сезонное скопление этих птиц в угодьях одного типа. Вследствие этого часто можно встретить несколько вальдшнепов на близком расстоянии друг от друга, что создает видимость стаи, но в действительности и здесь они каждый сам по себе. Высыпки происходят только осенью, в основном по опушкам, но в туманный, ненастный день случаются и на открытых пространствах, особенно если это сырое, тем более болотистое место. Здесь вальдшнепы кормятся, погружая свои, без малого десятисантиметровые, клювы в мягкую почву в поиске животных кормов.
Первый вальдшнеп вспорхнул на виду, в трех метрах от Романа, но полетел так «неудобно», что выцелить его не было никакой возможности.
Достоянием истинных охотников-спортсменов всегда признается охота на вальдшнепов на тяге весной. И это действительно так. Надо быть очень хорошим стрелком, чтобы брать быстро летящую птицу величиной с голубя в сумерках на коротком участке видимости. Однако на тяге вальдшнеп летит обязательно по прямой, большими кругами по спирали и относительно открыто над макушками деревьев или над полянами. Главная же «льгота» для охотника здесь заключается в том, что вальдшнеп своей брачной песнью – «цвиканьем» и «хорканьем» – заранее «предупреждает» его о своем приближении. Есть время изготовиться. На высыпках совсем другая ситуация: вальдшнеп всегда на земле. Одно дело, если есть подружейная собака, она стойкой предупредит охотника о местонахождении птицы. Однако здесь вальдшнеп уже никогда не полетит по прямой, а как и все кулики при опасности, по непредсказуемо ломаной траектории и максимально быстро в лес. Высочайшие стрелковые качества нужны. Другое дело на высыпках без собаки. Кто видел, как окрашен в лесу «ковер» из опавших, прибитых дождем, осенних листьев? Вот именно так вальдшнеп и окрашен. Поди, разгляди его. Поэтому взлетит обязательно неожиданно и естественно – так уж оно как-то всегда – не там, куда сейчас смотришь. Как уже было сказано, лучшие высыпки в сырую погоду бывают, значит, звук шагов охотника максимально скрадывается, а это в свою очередь значит, что птица подпустит его вплотную и взлетит «перед носом». Выстрелить в это момент очень хочется, да нельзя. Даже если чудом и попадешь, то птицу вдребезги разобьешь – только загубишь зря. Ладно не попадешь, а на второй выстрел уже времени нет. Отпустить надо бы птицу метров на двадцать пять – тридцать, где дробь верную осыпь образует. В охоте на высыпках нужны постоянная максимальная собранность и концентрация в поисках дичи; мгновенная реакция при ее обнаружении; железная выдержка в выборе момента верного выстрела; и, как вообще в охоте на вальдшнепа, высочайшее стрелковое мастерство. В сухом остатке: вальдшнеп в ягдташе – неоспоримое доказательство причастности охотника к когорте настоящих, как по факту стремления охотиться на эту дичь, так и по факту умения это делать.
Взлет второго вальдшнепа Роман сначала услышал, потом что-то мелькнуло сбоку, но тренированное сознание успело «крикнуть»: «Вальдшнеп». После мгновенного выстрела птица кувыркнулась вниз. Роман бегом кинулся туда (если подранок, убежит или спрячется), подбежав, покрутился. Здесь, кажется, но вальдшнепа на земле не видно. Может, не попал вовсе? Заметил: перышко плавно опустилось и зацепилось за веточку. Попал, значит, где-то здесь он должен быть. Роман долго ходил кругами. Да вот же он! Птица упала вниз головой, в пучок побуревшей травы, и теперь оттуда едва заметно выглядывал ее хвостик. Роман старательно разгладил на птице сбившиеся перышки и бережно уложил ее в сумку. В душе поселилась известная, наверно, только охотникам тихая, с примесью легкой грусти, радость.
Откуда-то пахнуло дымком. Негоже было бы продолжать стрелять, не выяснив, где находятся люди. Роман прошел сквозь небольшой перелесок. На поляне живописно паслись коровы, а с краю у костра расположились два пастуха.
– Здравствуйте.
– А, Ромка! Охотничаешь?
– Да так, немного.
– Слышали. Стрелял.
Пастухи оказались знакомыми. С соседних улиц. Да и не пастухи они, строго говоря. Стадо частное, и владельцы пасут свою скотину по очереди.
– Слушай, Роман. Сейчас мы стадо сюда гнали, вон там через поляну две птицы перешли. Пешком. Большущие, прямо как индюки.
– Это где?
– Айда покажу. Потом к нам приходи. Чай пить. Скоро вскипит.
Роман сразу понял, что речь шла о глухарях, и не упустил случая поискать их. Однако через какое-то время пришлось сделать вывод, что птицы, видимо, вне поля зрения людей все-таки встали на крыло и улетели. Глухарь очень «не любит» присутствие рядом с собой людей. Например, глухарка, которая, кстати сказать, так же как и самка вальдшнепа, высиживает и выращивает птенцов в одиночку, бросает свою кладку яиц навсегда, если человек максимум два раза вспугнет ее с гнезда.
Роман с особенным удовольствием пил горячий чай с матрешкой, так как к этому времени уже довольно основательно промок – дождь-туман не прекращался ни на минуту. Разговаривая с пастухами, одновременно обдумывал свои дальнейшие действия: еще побродить или в сторону дома двигать? Однако жизнь внесла свои коррективы. Роман как раз прощался с гостеприимными «хозяевами», когда ниоткуда взявшийся порывчик ветра поднял из костра золу и кинул «порцию» этой щелочи ему в правый глаз. Левый глаз Романа и так видел слабовато, но это для праворукого охотника, как говорится, что есть, что нет. Правый же, «прицельный», теперь непрерывно горел, обильно слезился и непроизвольно закрывался. Чуть ли не вовсе ослеп, тут не до охоты. Роман, больше не раздумывая, пошагал к Леонидовской дороге, намереваясь именно по ней выйти к подножию Лысой и оттуда домой.
До дороги оставалось метров сто, когда что-то темное сбоку под кустом привлекло внимание Романа. Непонятно. Правый глаз саднил и слезился. Роман подошел поближе. Что-то черное. Калошу, что ли, кто-то кинул? Не разглядеть. Очередное промигивание и протирание пострадавшего глаза кулаком не помогло. Шагнул вплотную к кусту и ковырнул «это» носком сапога... «Калоша» вдруг взорвалась оглушительным треском крыльев, упруго толкнула в лицо волной воздуха и, мелькнув черно-бело, умчалась.
– Тетерев! Косач! – запоздалый выстрел в никуда добавил курьеза ситуации.
Не переставая смеяться над иронией событий, Роман пришел домой. Все замечательно. Вальдшнепа взял, эту неделю будет что ответить друзьям-охотникам. А вот что касается марширующих по лесу индюков, летающей «калоши» и особенно сказочного, такого вот «внепланового» чаепития у лесного костра в компании бескорыстно доброжелательных людей – это добыча на всю жизнь. Навсегда!
#Рассказ #охота #вальдшнеп