Поэт уже 34 года, как покинул Россию. А она Губермана всё не может забыть. Снова и снова переиздаёт его книги. Вот и на полке "Новые поступления" нашей городской библиотеки стоит " Первый Иерусалимский дневник" Игоря Мироновича.
В июле автору минуло 86 лет. Он уроженец Харькова. Позади у него насыщенная событиями жизнь, включающая и 5 лет сибирских лагерей. Считается, что поскольку за диссидентство поэта не смогли посадить, так упекли, якобы, за приобретение краденных икон.
Являются ли нецензурные выражения в его стихах - следствием зэковского прошлого, сказать не берусь. Удивительно другое. Хотя Игоря Мироновича и называют "язвительным мудрецом", в его текстах есть и лирическое начало.
Мне вновь напомнила мимоза
своей прозрачной желтизной,
что в сердце всажена заноза
российской слякотной весной.
Почему-то считается, что эмиграция - это счастливый лотерейный билет. У Губермана свой взгляд на неё:
Был, как обморок, переезд,
но душа отошла в тепле,
и теперь я свой русский крест
по еврейской земле несу.
Те, кто жил за границей, не дадут соврать: самое трудное - это не приноровиться к чужим привычкам и традициям, а научиться обходиться без родного языка. Научиться думать на иностранном.
На этот счёт есть у Губермана такое четверостишие:
Я пристегнут цепью и замком
к речи, мне с рождения родной:
я владею русским языком
менее, чем он владеет мной.
Понятное дело, что оказавшись за пределами Родины, люди кучкуются по признаку общего русского прошлого. Смотрят российские каналы, читают русские книги, устраивают посиделки, а нынче и в Сетях общаются. Ностальгии посвящён и один из "гариков", как называют четверостишия Игоря (Гарри) Губермана.
За российский утерянный рай
пьют евреи, устроив уют,
и, забыв про набитый трамвай,
о графинях и тройках поют.
Но какой еврей может обойтись без иронии и сарказма? Игорь Губерман не исключение.
Живу привольно и кудряво,
поскольку резво и упрямо
хожу налево и направо
везде, где умный ходит прямо.
И конечно, какой истинный еврей доволен своей судьбой, даже если он, наконец-то, оказался в земле Обетованной?
В эту землю я врос окончательно,
я мечту воплотил наяву,
и теперь я живу замечательно,
но сюда никого не зову.
Живя в Вечном городе - в Иерусалиме, разве можно не размышлять о Творце? Вот и поэт не избежал этого соблазна:
Взяв искру дара на ладонь
и не смиряя зов чудачества,
Бог любит кинуть свой огонь
в сосуд сомнительного качества.
В молодости Губерман живо интересовался философией, живописью, литературой, хотя по образованию - инженер железнодорожного транспорта.
Свой итог размышлений над человеческой природой он подводит в таком четверостишии:
Ни бесов нет меж нас, ни ангелиц,
однако ж заметить любопытно,
что много между нами ярких лиц,
чья сущность и крылата, и копытна.
Как и всякая поэтическая душа, Игорь Миронович порой противоречит самому себе. То отрицает наличие Бога, то признаёт Его. Хотя бы косвенно. К примеру, в таких строчках:
Живу я, смерти не боясь,
и душу страхом не смущаю;
земли, меня и неба связь
я неразрывно ощущаю.
Ну и, конечно, бесподобный национальный юмор. В том числе и по поводу собственного возраста:
Душой и телом охладев,
я погасил мою жаровню:
ещё смотрю на нежных дев,
а для чего - уже не помню.