После праздничных Антон на работе не появился, телефон был недоступен. Шеф с Марго забили тревогу, я метнулся в отдел кадров, чтобы выяснить адрес Антона. Срисовав место регистрации из его анкеты, я прыгнул в машину и уже на ходу забил в навигатор, но тот не нашёл ничего даже близко, адрес оказался вымышленным. "Чёрт!" - выругался я.
И тут же моя голова взорвалась тысячью осколков, последнее, что я увидел, это беспорядочно мигающие вокруг, как гирлянда - светофоры...
...Я бесцельно бродил по заснеженному городу, не понимая толком в каком месте его я нахожусь, и что я здесь делаю. Проходившие мимо люди натыкались на меня, толкали и отпихивали в сторону, будто не замечая. Вдруг мне резко стало холодно, и тут же справа я увидел невзрачный магазинчик. "Зайду" - решил я - "согреюсь". Внутри, и вправду было тепло и уютно. Покупателей не было. За прилавком стояла миловидная женщина средних лет, с грустными глазами кофейного цвета. Увидев меня, она улыбнулась, а через секунду расхохоталась.
- Вы случайно не от Антона?
- Как бы да, и как бы нет, во всяком случае мы с ним хорошие приятели - ответил я.
- Значит, от него! - и хозяйка что-то быстренько достала из-под прилавка. Это оказались большие упаковки жевательной резинки, с апельсиновым, мятным и клубничным вкусом.
- Для тебя! - пояснила она, и снова взорвалась смехом - Бери и иди, ты и так слишком задержался здесь.
Я на автомате взял упаковки жвачки, странно, но я не почувствовал в них веса. Когда я повернулся назад к выходу, я увидел своё отражение, с этой стороны дверь оказалась зеркальной. На мне были надеты только трусы. "Хотя бы" - облегченно подумал я, и... вдруг всё исчезло, я так и не вышел из магазинчика...
После ДТП я очнулся уже в больнице скорой помощи на каталке, раздетый до нижнего белья. Травмы, по мнению врачей, оказались совместимыми с жизнью, спасла подушка безопасности, и в реанимацию меня не повезли.
В аварии виновных не нашли, все ехали на "зелёный", светофоры в тот день по неизвестной причине "сошли с ума". Отыскали крайнего в ГИБДД, как обычно, какого-то зам-зама. (Город всегда делал виноватыми своих слуг, чтобы никто не догадался, кто играет главную скрипку, никто и подумать не мог о существовании незримой и тайной силы его).
Прибегала жена, принесла смарт и много разных вкусностей. Расцеловала и шепнула на ухо, чтобы не светил телефоном, врач, мол, запрещает.
На следующий день пришло сообщение от Антона: "Всё знаю! Приехать не могу, прости! Война объявлена. Днём за мной охотится он, а с приходом сумерек - она выжигает мне глаза и сдирает с меня кожу, хоть в тулуп оборачивайся. Как только выпишешься - увидимся в конторе! И надень, пожалуйста, костюм..."
Мне стало спокойно после письма Антона. И ещё я понял, происходит что-то важное, и мне выпала честь стать непосредственным участником этого процесса.
В последний вечер перед выпиской я заглянул в новостную ленту городского сайта. Вся она пестрела фотографиями: над хлебокомбинатом вращалась огромная клубника, наподобие сердца над нашим зданием, а над университетом - кустик мяты переливался огнями. Кроме того, по всему городу бегали апельсиновые голограммы. В целом же в Гидрометцентре прогнозировали раннюю весну...
В первый день после всего произошедшего, я заявился на работу в новеньком костюме (прежний стал великоват после больничных уколов и капельниц, и вообще всего пережитого). На месте Инги сидела накрашенная красотка с длиннющими ногтями. Как шеф, как начальник Управления мог так опростоволоситься с приёмом на работу подобной девицы? "Всё ясно" - для меня вывод был очевиден - "у неё прекрасное резюме!" Антон говорил по этому поводу, что некоторые люди скрывают за яркой обёрткой свой настоящий вкус, а иначе - пустоту и безвкусицу внутри себя. Они интуитивно понимают, что раз с ними не о чем поговорить, то пусть окружающие хотя бы любуются их внешним видом. Как мы любуемся Луной, по ночам она притягивает наш взор в отблесках Солнца, но там, на ней... лишь пыль, да камни, а внутри она практически полая.
Подходя к новенькой, я по неизвестной мне причине полез левой рукой во внутренний карман пиджака, и неожиданно для себя достал оттуда ровно три пластинки жевательной резинки: апельсиновую, мятную и клубничную.
- Здравствуйте, меня зовут Вячеслав Владимирович, я начальник этого отдела. Можно без отчества.
Я протянул девушке правую руку, а левой - все три пластинки жвачки. (Получается, теперь, у человека был выбор, или...?) "Угощайтесь!" - произнёс я с ноткой радушия в голосе.
Она привстала, пожала мне руку мягко, и возможно, чересчур нежно.
- Гера - она сделала реверанс - Тоже люблю без отчества! И засмеялась, забрав у меня все три вкуса. - Спасибочки!
Я поздоровался с Олегом и Стасом, и в большом смущении, направился к рабочему месту. Если, когда в первое знакомство с Антоном я опешил от его рукопожатия, как от прикосновения к призраку, то сейчас с Герой было нечто иное. Словно я ощутил все краски жизни, будто окунулся внутрь цветка, камня, каплю воды. Эта Гера не проста, и она не пуста, как показалось мне с первого взгляда...
С этой мыслью пришло сообщение на смарт, я взглянул...от Антона! "Гера наша! Она под прикрытием! Не разговаривай с ней ни о чём, кроме дела! Среди нас на третьем, может быть, втором этаже прячется враг, я не знаю, кто он, из какого отдела. Могу сказать только, что олицетворяет собой саму Кислоту, а магия её безгранична. В Городе стало чище дышать, но пока он там, я не могу появиться. Встретимся в обед, у нашего кафе!"
Антон не знал кто враг, зато я сразу догадался. С Олегом когда-то мы учились в одной школе, он младше меня на два года. И в той жизни у него было прозвище Кислый... Враг всегда ближе, чем ты думаешь...
В обеденный перерыв, за углом столовой, куда не могла добраться Весна, где на сугробы снега не падали солнечные лучи, не журчали ручьи и стояла белая неосязаемая тишина, подальше от любопытных глаз и ушей, мы встретились с Антоном. Обнялись крепко, по мужски, на радостях. Я ему сообщил про Олега. Он кивнул, дав понять, что принял к сведению, и быстро, тараторя, начал говорить.
- Слава, ты обязан знать, что всё живое в этом мире обладает индивидуальным вкусом и запахом. Неживое всего этого не имеет. Существуют вкусные люди или вкусные идеи и слова, бывают и невкусные. Да, и вообще: на вкус и цвет - товарищей нет. Но они все живые, эти вкусы. Даже у смерти есть свой вкус и запах. Хочешь узнать вкус настроения своей души на сегодня, лизни свою ладонь с утра, проснувшись. Умершее же давно, павшее в небытие - ничего подобного уже не имеет. Ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Для этого им пришлось рыскать по всему Небу и обворовывать нас руками обманутых лживыми речами, и прикормленных ими полулюдей-полубогов. Все их слуги - полу..., ни то, ни сё, как обычно говорят. Они украли из сада, который я охранял, очень много вкусов, того же яблока, апельсина или клубники. Я не знаю наверняка откуда они, поговаривают, что зародились, если так можно про "это" сказать, на обратной стороне нашего Мира. Луна их дом, их прибежище. На Земле скоро все города подчинятся им, а люди будут прикованы ментальными цепями к этим чудовищам из стекла и бетона. Всю планету они физически не смогут окружить своей властью, ввиду этого им нужны концентрированные поселения...
- А почему им было не попросить эти вкусы, или обменять на что-нибудь? Стать живыми.
- Слава, мёртвое не может стать живым, но способно притвориться, конечно. Почему воровали? Да потому что им нечего дать взамен, даже когда ты просишь, или тебе дарят просто так, все равно совершается обмен. Незримый, неосязаемый, неслышимый, но обмен. У них с самого появления на свет - ничего нет для обмена, они могут только украсть. Вкус - это часть, кусочек всего. Того, что мы называем Абсолютом! В каждой частичке живого Мира - есть свой вкус, не имеющий подобия, личный вкус. У роботов нет ни вкуса, ни запаха, ни индивидуальности, они все на одно лицо, одного цвета. Один лишь идентификационный номер. Чем больше они у нас заберут, тем сильнее и осмысленнее они станут, а мы превратимся в управляемых роботов...
Вдруг Антон замолчал, и мы, не сговариваясь, пошли в сторону тротуара. В эти секунды мы сказали друг другу больше, чем словами в предыдущем разговоре. Расставаясь, мы повернулись лицом к лицу, и цвет разрезанного апельсина встретился с зеленью свежесорванной мяты в моих глазах. Не прощаясь, мы пошли в разные стороны...
