-Тетя, тебе жена моя нравится?
-Ни, ни, Колечка, ни куды негодная.
Николай смеется, а я с удивлением и возмущением спрашиваю:
- Это еще, почему я «ни куды негодная»?
Нисколько не смущаясь, старая, маленького роста, в темном клетчатом платке, завязанном по- девичьи, под подбородком ,тетушка отвечает:
- Так худая больно. Чи больная, чи злая, як собака. Ручки тоненькие, флягу с молоком не подымешь: говорит, указывая мне на сорокалитровую алюминиевую баклажку с ручками, которую с трудом можно передвинуть даже порожнюю, не то, что с молоком.
Так состоялось мое знакомство с теткой мужа, жившей в приграничной территории России с Белоруссией и Украиной, в крупной деревне на две тысячи дворов. А спустя несколько дней было знакомство со свекровью, деверями и золовками. Деверей, братьев мужа, оказалось четверо, а золовок, сестер мужа, две. Позже, когда они уже привыкли ко мне, и даже сочли трудолюбивой, бабушка приговаривала в очередной наш приезд:
- Плохо живешь, плохо, худая больно. Вон, посмотри на Таню, указывает на двоюродную сестру моего мужа, справная какая, полная, она хорошо живет.
Я уже не удивлялась и не обижалась, у них свое мировосприятие, сейчас бы я им понравилась, поскольку стала совсем не худой, а очень даже упитанной. Но пути наши разошлись далеко, оставив только воспоминания.
Другой мир, своя жизнь…Мы приехали в деревню, когда начался сенокос, и все поняли, включая родственников и соседей, что в нашем лице явилась помощь на заготовку сена, по- иному, ведь и быть не должно. Включились в работу. Муж косил, а я ворошила траву граблями, высушивая ее. О том, что у меня не было даже подходящей для этого занятия ни обуви, ни одежды, никто не заботился, включая моего мужа. Подумаешь, беда, что на сенокос я вынуждена была ходить в босоножках и красивом платье. Как же я была тогда наивна…, или глупа. Нам выдавали с собой на день «тормозок» - узелок с едой. Для меня совершенно несъедобной: несколько расплавленных от жары, шириной в ладонь, кусков сала, пару огурцов и хлеб. Сало во времена моей молодости я не ела совсем, до сих пор такое не люблю, вечером готовила сама пищу, привычную для меня, вкусную. Тетя мужа решила, что я повар по профессии, хотя это было совсем не так.
Почти в каждом дворе была корова, а у некоторых и две, и три. Вечером бабушка выходила на улицу встречать свою буренку с пастбища, держа в сморщенной сухой руке кусочек черного хлеба с солью, чтоб угостить этим лакомством свою кормилицу. Коровка заглянула в соседский двор пощипать травки, и соседка ударила ее палкой. Бабушка закричала:
- Что ты бьешь мою корову, свою бий!
Надо заметить, что как раз у этой соседки коровы и не было. В деревне ее считали ленивой.
Огороды по пятьдесят соток разделяли лишь межой, на заборы не тратились, границы своих владений каждый знал и так. У всех были свиньи, бычки и огромное количество птицы: кур, гусей, уток. Когда моих маленьких деверей спрашивали о том, все ли утки вернулись домой, то они отвечали, что пришли все, потому что знают их всех в лицо. Мне до сих пор удивительно, как можно справляться с таким огромным хозяйством, попутно еще и работая либо в колхозе, либо где-нибудь еще, имея детей, как правило, не одного, а двух, трех и более. Никто не жаловался на тяжесть сельской жизни, на то, что чего-то не успели или устали.
Многому я научилась у этих людей: как солить сало, делать домашнюю колбасу, мочить яблоки и заготавливать березовый сок.
В доме моей свекрови всегда было очень грязно. Что и не удивительно. Имея огромное хозяйство, она попросту не успевала заниматься уборкой. В гости никто и никого в деревне не ждал, если приехали, то должны работать. Усталость, болезнь или какая-то другая причина в расчет не принимались. Не хочешь работать – не приезжай. Понять их я могу: им просто физически некогда развлекать праздных родственников. Это, собственно не только у них, а в любом крестьянском хозяйстве. Свекровь постоянно копила деньги, своим детям. Трое старших были приемными, включая моего мужа, так как она вышла замуж за вдовца с тремя детьми. Детей нужно было выучить, женить, на всё деньги требуются. Вот и собирала каждый рубль. Когда случился дефолт, почти все деньги у нее пропали, ведь не в сберкассе хранила, а в диване. Тогда у бедной женщины случился нервный срыв. Но русские женщины очень стойкие, через некоторое время она снова насобирала, не изменяя своей привычке хранить деньги там, где она привыкла.
Рассказ автора.
