Каждый раз, когда заходила речь о прошлом Урала, а именно об истории нашего города, мне приходилось сталкиваться с поразительным невежеством и равнодушием. «Да брось ты, что там может быть интересного? – пожимали плечами люди. – Захолустный городишко, пыльная дыра, одно слово – Челяба».
А между тем столетия назад эти края видели много такого, о чём только могут мечтать романисты и режиссёры крутых исторических боевиков. Звенели сабельные сшибки, мылось золото, тучи стрел осыпали бревенчатые срубы, и дымящаяся кровь обильно орошала уральскую землю. Не менее колоритной была эпоха, от которой нас отделяет лишь столетие, – 90-е годы прошлого века. И уж совсем покрыты мраком кандальные времена первых поселений на территории, скажем, Ленинского, Калининского или Северо-Западного районов.
В хаотичном, быстро меняющемся мире мы, пусть и не сразу, подчас с трудом и раздражением, но всё-таки можем разобраться. Благо радио, телевидение, газеты и журналы, без счёту народившиеся как грибы после дождя, пытаются нас просветить и указать нужный фарватер. А вот прошлое… Увы, оно почему-то неблагодарно предаётся забвению. Но без прошлого нет и будущего. Европа и США, на которых мы так любим ревниво равняться, заглядывать в рот, если не сказать более жёстко… давно оценили это. Бережно чтут, любят и изучают свою историю. И поверьте, любой житель из захолустного Сент-Мэриса, штат Пенсильвания, или Ричфилда – «пыльной дыры» в раскалённой Юте, даст нам сто очков вперёд в знании прошлого своего городка.
Башкирские всадники
260 лет назад Зауралье представляло собой дикий край, сродни Дальнему Западу США, природные богатства которого в виде плодородной земли, целебных вод, многих ценных пород, тучных пастбищ и девственных лесов были ещё мало исследованы.
Но так же, как и во времена колонизации Америки, то тут, то там в самых важных местах, возвышавшихся над окрестными путями, вырастали крепости. Многочисленные военные силы, да и просто мужественные, отчаянные люди, зверобои и промышленники, подчас авантюристы, подчас искатели приключений, углубляясь в нетронутые леса и степи, возвращались изнурённые лишениями и тяготами, упавшие духом от неудач.
И всё же русский характер вносил жизнь в эти мрачные, угрюмые места. Именно здесь развёртывались события, о которых я попытаюсь рассказать. Но давайте всё по порядку, сделаем краткий экскурс в историю.
В 1735 году на юго-восточной окраине Государства Российского, на границе с казахскими землями, началось строительство большого города, названного Оренбургом. Это было делом большой государственной важности. И если в своё время Пётр Великий строил Санкт-Петербург для того, чтобы «прорубить окно» в Европу, то Оренбург решено было закладывать для того, чтобы «открыть восточные ворота» в Азию, подчинить политическому влиянию России кочевые народы пограничных степей Казахстана, завязать необходимые в интересах Отечества прочные торговые связи с лежащими за пределами этих кочевий богатыми среднеазиатскими землями, а через них – со сказочной Индией. Кроме того, город этот должен был стать не только военной цитаделью, но и административным центром обширной территории края. Наконец, с основанием Оренбурга загадывалось приступить к освоению природных богатств Южного Урала, в частности, к разработке полезных ископаемых и пушного зверя.
С построением Оренбурга возникла необходимость снабжения его хлебом, доставлять который решили из слобод Исетского края. Приведу пару примеров, которые красноречиво говорят о реалиях того времени, столь напоминающих нам время первых рубежей американцев или сегодняшнее положение в Чечне.
Первый обоз – свыше тысячи двуконных крестьянских подвод и армейских фур с 16 тысячами пудов ржаной муки – был отправлен из Теченской слободы 17 июля 1735 года. На случай нападения степняков обоз сопровождал конвой численность в 100 человек. Кроме того, ямщики были вооружены копьями и луками.
Путь каравана лежал через местечко Калмыцкий брод (ныне Бродокалмак), являвшееся тогда фронтиром, – никаких селений далее уже не было. Преодолевая невероятные трудности, растянувшийся обоз, подобно гигантскому бажовскому полозу, упрямо пробивался сквозь девственные леса и болота. Толковых дорог в то время не было, впрочем, как и сейчас, да и пресловутых направлений, чем славится Россия, тоже. Около озера Уклы-Карагай (в 270 верстах от Теченской слободы) обоз внезапно подвергся нападению кочевников. Было убито шестеро крестьян-подводчиков, ранено 14 человек, захвачено 44 фуры. Начальником каравана прапорщиком Гладышевым был брошен так знакомый нам почему-то только по американским вестернам клич: «Фургоны в круг!» И началась свистопляска. Нападающих было несколько сот человек. Кружа на длинногривых конях вокруг обоза, они стали подвергать его беспрерывным атакам. Потребовалась немедленная военная помощь. Увы, ближайшей воинской частью, которая могла бы оказать посильную помощь, был Сибирский драгунский полк, находившийся в то лето на охранной службе и размещавшийся на Тобол-реке, южнее слободы Царёво Городище (ныне, кстати, город Курган. Вы знали об этом?) Сюда, за 400 вёрст от осаждённого обоза, и погнали коней гонцы Гладышева с просьбой к командиру полка Арсеньеву немедленно выступить к ним на выручку.
Известие это полковник Арсеньев получил лишь 7 августа. Выступив с отрядом в 469 человек и пятью пушками, он пришёл к осаждённому обозу только 15 августа. В тот же день прибыл туда с места строительства Оренбурга и отряд в 700 человек, предусмотрительно посланный на розыски обоза. (Эх, если б сейчас хоть так заботились и помнили о наших ребятах в Чечне…) Соединёнными усилиями обоз был вызволен и под достойной охраной продолжил путь к месту назначения, куда и добрался 28 августа (то есть через 43 дня после выхода его из Теченской слободы).
Местные вожди и авторитеты – старейшины – отнеслись враждебно к идее построения Оренбурга. Будучи заинтересованы в сохранении «на вечные времена» существующих в этом крае отсталых традиционных форм хозяйства – кочевого скотоводства и степного звероловства – не желая поэтому усиления здесь русской власти и проникновения сюда «русских форм хозяйства» (заводского производства и земледелия), они, как и краснокожие в Новом Свете, поставили себе целью добиться прекращения продвижения цивилизации на Восток и какого-либо строительства крепостей.
Здесь же мне хочется рассказать вам ещё один из забытых эпизодов того сурового времени первопроходцев Южного Урала.
Несмотря на то, что наступившая зима делала столь далёкие и опасные поездки невозможными (негде было находить корм для лошадей, фураж и провиант всегда в России были дефицитом), всё же пришлось-таки отправлять из Теченской слободы второй хлебный обоз. Как ни крути, голод не тётка, а доставленного первым обозом провианта Оренбургу могло хватить едва до половины зимы. Кроме того, остро нуждался в хлебе и гарнизон Верхояицкой пристани.
В путь отправились из Теченской слободы 2 декабря, когда уже надёжно замёрзли реки и гиблые топи. Обоз состоял из 642 двуконных крестьянских подвод, гружённых каждая наполовину провиантом (мукой), наполовину – фуражом для скотины. Конвой на этот раз состоял из 376 человек с тремя тяжёлыми орудиями. Вооружены были крепче и подводчики, как говорится: «Бережёного Бог бережёт».
Люди будто в воду смотрели – с бедой не разминулись. Случилось это 22 декабря, когда караван находился в 60 верстах от пристани. На помощь был срочно послан из Теченской слободы отряд (тот же бывалый, пропахший порохом полковник Арсеньев, простите, не сохранилось имени-отчества, с командой в 600 человек), но поздно… Кочевники, имея численное превосходство, не дали нашим прадедам соединиться. Арсеньев, потеряв изрядно солдат, вынужден был повернуть обратно. Отправился вспять и обоз – другого не оставалось. 23 января подавленный неудачей отряд возвратился в Теченскую слободу.
Последствия сего чёрного события были трагическими для гарнизона пристани: весь он: около 200 человек – погиб от голода и стрел неприятеля.
Белорецкий завод, 18 в.
Примечателен и заставляет задуматься тот факт, что когда в 60-е годы прошлого века в прериях Колорадо и Вайоминга при речке Литл-Биг-Хорн индейцами сиу был разбит и полностью уничтожен 7-й кавалерийский полк генерала А. Кастера (численностью, кстати, тоже 200 человек), то это известие буквально шокировало и потрясло Соединённые Штаты. Белый Дом объявил национальный траур по погибшим, а их имена были вписаны золотыми литерами в Книгу истории республиканцев. Генерал Кастер стал легендой, о нём и его бравых солдатах написаны десятки книг, отлиты в бронзе памятники, Голливудом сняты многочисленные версии его гибели, а о наших арсеньевых, гладышевых… почему-то говорят всеми забытые, вряд ли кем открываемые пыльные источники архивов. Не правда ли, обидно и больно за Державу, для которой гибель 200 человек в степях Урала – незначительный штрих, расхожая статистическая цифра запланированных потерь, а то и просто мусор?.. Не отсюда ли, из прошлого, тянутся корни сегодняшнего безразличия и бодрого цинизма к тому, сколько в мирное время уже погибло наших ребят в Афганистане, в Таджикистане, в Чечне. Сколько погибнет ещё?.. А ведь было время, я помню, уверен, помните и вы, когда вся страна обсуждала случай на Патриарших прудах: хулиганы лебедю свернули голову. Теперь, чтобы заставить о чём-то говорить всю страну, надо, пожалуй, свернуть голову президенту. Впрочем, как говорили древние: «Времена меняются, и мы вместе с ними».
(Продолжение следует)