оглавление канала
В первое мгновение, я думала он меня просто прибьет своей тростью. Так побелели костяшки его пальцев, сжимающие этот предмет мужского щегольства, а лицо слегка перекосило. Но, он был умен, очень умен, и выдержки ему было не занимать. Гнев, сверкнувший на мгновение в его глазах, потух, и его сменило безмерное удивление. Словно он, прогуливаясь по тропическому острову, среди пальм, вдруг встретил арктического пингвина. А позади меня раздался короткий смешок Вальдиса.
- А она не так проста, как казалось в начале…
Аристарх Евгеньевич еще несколько секунд разглядывал меня, а потом проговорил, не скрывая своего изумления.
- Браво, барышня! Вы не перестаете меня удивлять. Какие еще сюрпризы скрываются в этой головке?
Я промолчала, чтобы удержаться от грубости. Ну, уж, дудки! Вам меня из себя не вывести! Слишком много чести будет! Как говаривал мой дедушка, если сильные эмоции, значит сильные чувства. А сильными чувствами всегда легко манипулировать. Поэтому я стояла и спокойно ждала, что он скажет дальше. Чего мне это спокойствие стоило, знал, наверное, только Михаил Юрьевич Лермонтов вместе со своим «Демоном». Потому что в эти минуты я повторяла про себя «… Я - царь Небес, я – Зло Природы, и видишь, я у ног твоих… Тебе принес я в умиленье молитву тихую любви, земное первое мученье и слезы первые мои…» Это мне помогло успокоиться, и приготовится к любым новым неожиданностям. А что они будут, я ни минуты не сомневалась.
Крестов еще раз внимательно меня осмотрел с ног до головы, и сделал головой жест, предназначенный для своего подручного. Вальдис в тот же момент отошел в сторону, освобождая мне путь к Пашке. Я быстрым шагом направилась к другу. Вопреки моим ожиданиям, Пашка не был связан. Он сидел недалеко от старика, и не проявлял никакого интереса к моему появлению. Я присела на корточки рядом с ним, пытаясь заглянуть ему в глаза, и тихо проговорила:
- Пашка… Это я. Я пришла за тобой. Посмотри на меня.
Пашка сидел, как будто, не слыша моих слов. Его руки безвольно лежали на коленях, а взгляд блуждал по сторонам, никак не фокусируясь на мне. Никаких заметных увечий я не обнаружила. Он явно был не в себе. А причина этого его состояния находилась неподалеку. Старик сидел и не сводил с меня своего пронзительного взгляда. Я почти ощущала, как он напрягает свою волю, чтобы попытаться овладеть моей. У меня в голове стоял легкий звон. Но, я не могла сказать, старик ли тому виной, или душный воздух в этом помещении. Стараясь не обращать на старика внимания, я опять попыталась вывести Пашку из того транса, в котором он находился. Осторожно коснулась его ладоней. Они были ледяными и какими-то совсем безжизненными, словно две дохлых рыбки, выброшенные штормом на песчаный берег. Я сжала эти ледышки в своих руках, пытаясь передать ему частичку своего тепла, и тихо позвала:
- Пашка, посмотри на меня. Это я, Марта…
Взгляд у Пашки остановился на мне, в нем мелькнуло узнавание. Слабая улыбка появилась на его губах.
- О, Мартышка… Ты сегодня прогуляла занятия… - И он опять замолчал, продолжая неуверенно улыбаться, и глядеть куда-то, словно сквозь меня.
Горький комок застрял у меня в горле, который мешал мне дышать. Я открыла широко рот, мучительно пытаясь сделать вдох. Мне это удалось только с третьей попытки. Ценой неимоверных усилий, получилось не разрыдаться. Я поднялась, и громким шепотом, больше похожим на змеиное шипенье, обратилась к Крестову, словно больше в помещении никого, кроме него не было.
- Что с ним…? Что вы с ним сделали?? Вы не получите дневника, пока не приведете его в норму!!!
Но, вопреки моим ожиданиям, ответ пришел не от Крестова, а от старика. А я уже было подумала, что он вдруг онемел после последней нашей встречи возле его дома, или просто, разучился говорить. Ан, нет…
- Не волнуйся… С ним все будет хорошо. – Голос сухой, шуршащий, словно движение песка в барханах в безводной пустыне.
Я повернула голову и посмотрела на него. Два наших взгляда пересеклись, словно два клинка. У меня по спине пополз холод, словно змея забралась за воротник. Я отступила первой, опустив голову. Но, не потому что не смогла выдержать его ментального удара, а потому что, время битвы еще не настало. Глухим голосом, я проговорила:
- Я повторю второй раз, и уже последний. Если вы сейчас же, сию минуту не приведете его в нормальное состояние, и не отпустите, то, - я картинно глянула на свои ручные часы, - через двадцать минут дневник сожгут. И тогда, вам никогда не узнать, что в нем написал профессор Авдеев. Надеюсь, я вполне доходчиво все объяснила.
Не знаю, на что я рассчитывала, так блефуя, но, клянусь, во взгляде старика, брошенным на Крестова, мелькнула тревога.
В помещении на несколько минут повисла тишина. Старик смотрел на Аристарха, Аристарх на старика. У меня сложилось впечатление, будто они обмениваются мыслями. Возможно, так и было. Потому что, Аристарх Евгеньевич обратился ко мне. Глаза его сощурились, словно у обозленного кота, в них читалось неприкрытое желание придушить меня. Но, мне, почему-то, было совсем не страшно.
- Итак… Какие твои условия? Только, сразу хочу предупредить тебя, особо не фантазируй. Ты, как я понял, девочка разумная. Так что… - Что обозначало это его «так что», он пояснять не стал, просто, мерзко улыбнулся.
Я пожала плечами.
- Я уже сказала свои условия. Вы отпускаете Пашку. Только приводите его в нормальное состояние. На дороге, рядом с церковной стеной стоит автобус. Как только Пашка садится в этот автобус, мои друзья, поджидающие его там, мне дают сигнал, что все в порядке. После этого, я передаю вам дневник. И мы с вами расстаемся, как в море корабли.
Крестов на мгновение задумался, а потом, с недоверием в голосе, спросил:
- А где у нас гарантия, что ты не вырвала никаких листов из дневника?
Меня так и тянуло на его вопрос «а, где?», соответственно ответить «в Караганде». Но, шутить, когда Пашка у них, да еще в таком состоянии, я себе отсоветовала.
