«Нас пятеро друзей, однажды мы вышли из дома один за другим, сначала вышел один и стал у ворот, затем вышел другой, вернее, выскользнул, легко, как ртутный шарик, и встал неподалёку от первого, затем третий, четвертый, потом пятый. В конце концов мы все стояли в ряд. Люди заметили нас, показывали пальцами и говорили: «Вон те пятеро вышли только что из этого дома» С тех пор мы живём вместе, и это была бы мирная жизнь, если бы постоянно не вмешивался шестой. Он ничего плохого нам не делает, но он в тягость, и этого достаточно; зачем он навязывается, когда видит, что его не хотят. Мы пятеро тоже прежде не знали друг друга, и если уж на то пошло, до сих пор не знаем, но то, что допускается между нами, что можно нам, того нельзя шестому, то не допускается для него. К тому же нас пятеро, и мы не желаем, чтобы нас стало шестеро. Какой смысл тогда в нашем совместном пребывании, оно и для нас не имеет смысла, но мы-то уже вместе, а нового объединения не хотим именно потому, что уже имеем опыт. Но как всё это объяснить шестому, долгие объяснения будут значить, что мы едва ли не приняли его в наш круг, нет, уж лучше мы ничего не будем объяснять, просто не примем его. Как бы он не надувал губы, мы оттолкнем его локтями, но вот беда, как его ни отталкивай, он всё равно возвращается»
Конец.
Короткое и, казалось бы, бессмысленное.
В самом начале нам даётся образ «пятерых друзей». Пять уже есть, а шестого мы не примем…
Один – два – три – четыре – пять, а шестого мы не примем…
И пока мы будем читать текст и представлять пятерых друзей, которые стоят друг за другом за воротами и локтями отталкивают шестого, то этот текст будет бессмысленным. Почему друзья стоят за воротами друг за другом? Почему отталкивают шестого? Пятеро друзей не знали друг друга прежде, да и до сих пор не знают… Как это возможно? Нового объединения мы не хотим, потому что уже имеем опыт… И вообще зачем нам всё это рассказано?!
Несмотря на то, что описаны вроде бы друзья, что-то в этом повествовании всё же наталкивает нас на мысль, что за образом пяти друзей скрываются пять отношений между мужчиной и женщиной. Хотя бы потому, что именно такие отношения, строятся по очереди. С одной женщиной, потом со второй, потом с третьей и т. д. Отношения с друзьями не могут иметь порядкового номера. Первые, вторые, третьи и т. д. Они могут быть параллельными и неограниченными по количеству.
Итак предположим, что действительно речь идет об отношениях некоего мужчины с его женщинами, и прочитаем ещё раз. Не приобретёт ли текст смысл? То есть теперь, когда в тексте будет упоминаться первый друг, второй друг и т. д., мы будем представлять первые отношения, вторые отношения и т. д.
Пробуем
«Нас пятеро друзей, однажды мы вышли из дома один за другим, сначала вышел один и стал у ворот, затем вышел другой, вернее, выскользнул, легко, как ртутный шарик, и встал неподалёку от первого, затем третий, четвертый, потом пятый. В конце концов мы все стояли в ряд»
Можно ли так описать отношения некоего мужчины с его женщинами?! Да, вполне: сначала первые отношения, потом вторые, потом третьи и т.д. И к какому-то моменту отношений пять и они стоят в ряд, потому что происходили последовательно друг за другом.
«Люди заметили нас, показывали пальцами и говорили: «Вон те пятеро вышли только что из этого дома»
Люди вокруг конечно же знают об отношениях других людей, их окружающих.
«С тех пор мы живём вместе, и это была бы мирная жизнь, если бы постоянно не вмешивался шестой. Он ничего плохого нам не делает, но он в тягость, и этого достаточно; зачем он навязывается, когда видит, что его не хотят»
У некоего мужчины в его памяти, в его прошлом, уже есть пять отношений с его женщинами. И вот на горизонте замаячили шестые отношения. Пять уже было, шестые отношения он не хочет иметь.
«Мы пятеро тоже прежде не знали друг друга, и если уж на то пошло, до сих пор не знаем, но то, что допускается между нами, что можно нам, того нельзя шестому, то не допускается для него»
Могут ли пять друзей не знать друг друга?! Нет, это невозможно в принципе. Само значение слова «друг» предполагает, что люди не только знакомы, но очень хорошо знакомы. А если за словом друг здесь скрывается отношения мужчины с одной женщиной, потом с другой и т.д. Конечно, это разные обособленные отношения «не знакомые» друг с другом.
«К тому же нас пятеро, и мы не желаем, чтобы нас стало шестеро»
А шестые отношения не нужны, потому их и не впускают в круг пяти, уже существующих.
«Какой смысл тогда в нашем совместном пребывании, оно и для нас не имеет смысла, но мы-то уже вместе, а нового объединения не хотим именно потому, что уже имеем опыт»
Пять отношений, которые уже в прошлом, пребывают вместе в голове их «владельца», в них и не нет смысла и не есть смысл, они просто были и все. А новые отношения этот человек не хочет, потому что ему, видимо, достаточно тех отношений, что уже были.
«Но как всё это объяснить шестому, долгие объяснения будут значить, что мы едва ли не приняли его в наш круг, нет, уж лучше мы ничего не будем объяснять, просто не примем его»
Да, если вы с вашей женщиной обсуждаете ваши отношения, то это, по сути, значит, что, так или иначе, они у вас есть.
«Как бы он не надувал губы, мы оттолкнем его локтями, но вот беда, как его ни отталкивай, он всё равно возвращается»
Друг, которого не берут в друзья, дует губы? Он может обидеться, но вряд ли надует губы. А женщина, обиженная на своего мужчину, как раз вполне может надуть губы. Но, видимо, для этой женщины важен этот мужчина, и хотя он отталкивает её, она всё равно возвращается.
Все написанные предложения, все написанные слова, идеально ложатся в рассказ некоего мужчины о том, что пять отношений у него было, а шестые он не хочет.
То есть это рассказ – это личное воспоминание-впечатление.
Текст становится рациональным, непротиворечивым и даже немного скучным по своему содержанию. Всё сказанное соответствует ситуации и привычной человеческой логике.
Для человека, от лица которого нам всё это рассказано, его прошлые, уже оконченные отношения как пятеро добрых друзей. Они всегда с ним рядом, но никогда не нарушат его покой и комфорт. Иногда о них приятно вспомнить, как провести вечер с добрым другом. Но никогда проверенный старый друг не испортит досуг. Но никогда не знаешь, чего ждать от новых отношений, как и от нового друга.
Пять отношений, которые уже были и теперь они вместе в прошлом, на определённом ассоциативном уровне можно представить как пять друзей, которые уже вместе. А шестые отношения, новый друг, не нужны, так как уже есть опыт пяти предыдущих. Поэтому шестого друга оттолкнут локтями.
Во многих произведениях Кафки слова-образы, которые он использует, нужно понимать не прямо, а ассоциативно. И именно ассоциативно использованные слова-образы имеют связь с рассказанной историей и логично укладываются в неё. А понимание текста нужно начать с содержания текста. И если содержание понято, то станет понятно и почему используется слово-образ. И текст станет логичным и рациональным.
Что это значит?!
Очень удобно объяснить на примере «Превращения»
Мы начинаем читать текст, и нам сразу сказано, что, проснувшись утром, Грегор обнаружил себя гигантским насекомым. И дальше идут всякие подробности о прошлой и нынешней жизни Грегора. Но мы уже не можем воспринять содержание… Мы зависли на мысли о том, как может человек превратиться в насекомое, почему такое может случиться и так далее.
Потому что в своём понимании текста мы идём от слова-образа к содержанию.
Если в тексте использовано слово «насекомое», то мы совершенно определённо представляем себе существо из «класса беспозвоночных членистоногих животных». И дальше мы можем нормально воспринять содержание текста, которое соответствует этому слову-образу. Это может быть научная информация, о жизни этих существ, или фантазийная, о каком-нибудь жучке и его приключениях среди других насекомых, или как он смог спастись от курицы, которая хотела его съесть и т.д. Но, так или иначе, содержание текста должно соответствовать использованному слову-образу.
А в текстах Кафки всё устроено не так.
В них нужно понять содержание без слова-образа.
Нужно прочитать «Превращение» не упираясь постоянно в мысль, что люди не превращаются в насекомых, как это могло получиться, чтобы это всё значит и т.д. И прочитать внимательно сам текст, понять его содержание. И тогда мы увидим, что это история о человеке, который стал обузой, паразитом, для своей семьи. Он просыпается утром, ему нужно вставать и идти на работу. Работу он не любит, она ему крайне в тягость, и, вдруг, оказывается, что у него есть уважительная причина не идти на работу. И дальше начинается его существование в его семье уже как паразита, обузы для семьи. Грегор больше не работает. И теперь приходится работать его действительно пожилым родителям, и действительно юной сестре. И они тянут на себе Грегора, кормят его, убираются в его комнате и т.д. Подробнее о «Превращении» здесь
Теперь, когда содержание текста понятно, не трудно понять, почему используются слова «паразит» и «насекомое». Неработающий человек – это паразит. Ещё одна сильная ассоциация со словом паразит – это насекомое: вши, тараканы, блохи и т.д.
И Грегор, человек-паразит, назван насекомым.
То есть использованное здесь слово «насекомое» имеет обратную, ассоциативную, связь от содержания текста.
В некоторых произведениях Кафки ассоциативные слова-образы имеют отчётливую связь с содержанием текста, как в «Превращении».
То же и с «Замком». Нужно читать произведение, заставив свой мозг не упираться постоянно в вопросы, что это за Замок, в который никак нельзя попасть, чиновники Замка, с которыми никак не получается встретиться, Деревня со странными порядками, и, вообще, что это за странный мир, в котором всё это происходит.
Нужно прочитать текст не упираясь в эти слова-образы, и станет понятно, что это история о стремлениях, которые останутся недостигнутыми. Нечто, к чему человек стремится и не может достичь, также недостижимо для него как каменный Замок на высоком холме. А Деревня – это человеческое общество, где каждый либо свой, либо чужой. А К. чужой в Деревне, и он не хочет быть для жителей Деревни своим, они его и не примут. Подробнее о «Замке» здесь
То же самое и в «Америке» («Пропавший без вести») Подробнее здесь
То есть слова-образы вторичны от содержания текста. Слова-образы рождаются как ассоциации на содержание текста. И, соответственно, понимать текст нужно от содержания к слову-образу.
В перечисленных выше произведениях ассоциативные слова-образы, можно сказать, общепринятые ассоциации: паразит – насекомое; замок – недостижимое; деревня – общество; шакалы – падальщики; Америка – надежды на возможности; богатый дядя – возможности.
А есть произведения, где слова-образы уже не общепринятые, а индивидуальные ассоциации конкретного человека. Как в этом произведении.
Есть индивидуальная ассоциация, что отношения, которые остались в прошлом, которые не доставят больше ни хлопот, ни расстройств, ни неожиданностей, это как старый добрый друг. С ним комфортно именно потому, что всё предсказуемо.
СЛОВА-ОБРАЗЫ В ТЕКСТАХ ФРАНЦА КАФКИ НЕ САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ ПОНЯТИЯ, КАК В КЛАССИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ, А ПРОИЗВОДНЫЕ ОТ СОДЕРЖАНИЯ ТЕКСТА.
И, соответственно, понимать текст нужно от содержания к слову-образу. Тогда тексты Франца Кафки становятся понятными и логичными.
Как в случае с этим рассказом «Содружество»
Произведение "Гигантский крот" похоже на «Содружество», и логика его понимания такая же. Его подробный разбор здесь.
Согласны или не согласны? Пишите в комментариях! Обсудим!
И не забывайте подписываться на канал, продолжение следует!