Лиза
Когда мы завели Лизу, наверное, точно никто и не вспомнит. 1993 или 1994 год. Жена пошла с сыновьями на рынок за клубникой, а вернулась с маленьким кричащим комочком в корзине. Вместо ягод.
Первым делом ее вымыли. Такого количества блох я не видел никогда. Вода была просто ими усыпана.
Котенок оказался на редкость умным и жизнерадостным. А вот назвать ее доброй я не мог. Она не терпела громких звуков и чужих людей. Шумящие дети и гости (кроме одного) почти всегда подвергались немедленному нападению. И чем взрослее она становилась – тем тяжелее были последствия. Теща иногда оказывалась заблокированной на лоджии до нашего прихода, а тесть, однажды, чуть не лишился глаз, когда близко опустил к ней лицо, мальчишки, периодически, разыгравшись, оказывались загнанными ей на шкаф.
А вот мы с женой были всегда любимы и обласканы этой черной красавицей. Наверняка в Лизе были какие-то благородные гены – настолько она была красива!
Времена были тяжелые – ела Лиза все, что давали. Принесенное по выходным для еды мясо – самое вожделенное блюдо. Обрезки Лиза могла есть до потери сознания.
Поездки на дачу были для Лизы настоящим испытанием. Она нервничала, кусалась и царапалась через коробку в электричке. Но ровно до момента выхода из коробки на территории дачи. Как что-то в кошке переключалось, и она чувствовала себя там так, как будто всю жизнь провела на природе. Даже в туалет она ходила на даче «под малинку», а обедать – в поле за мышками. А приезжала в город – в лоток, и на кухню.
Она была редким «доктором» и психологом. Если ты приходил с работы не в духе – она медленно и аккуратно подходила, забиралась на руки и тебя «отпускало». Если что-то болело – ложилась на больное место и боль уходила. Даже я, который в это не очень-то и верил, вынужден был принять это как очевидный факт.
Лет в 9 она заболела онкологией. Врач вообще считал, что в таком возрасте делать подобные операции нельзя. Проще и правильнее усыпить. Но мы настояли. Заодно пришлось ее и стерилизовать (котята у нее рождались почти всегда красавцы, под стать маме).
И кошка поменялась. То ли стерилизация, то ли еще что-то, подействовало на кошку великолепно, она стала доброй и ласковой, буквально сразу, как только отошла от наркоза. Просто кардинально поменялась.
Когда у нас появились два курильских бобтейла, Лиза стала их строгой воспитательницей. Им не разрешалось бегать и шуметь больше ей установленной нормы. А нарушитель всегда ловился, прижимался к полу одной лапой и получал по своей молодой башке второй. Даже после ее смерти коты придерживались тихих игр и крайне редко мяукали.
Но болезнь не ушла. Кошка перенесла еще две операции. После третьей один из разрезов так полностью и не зарос, мок всегда.
Последние 3-4 месяца своей жизни Лиза уже плохо ходила, забывала, что идет в туалет и приходилось ее подталкивать к лотку, но за жизнь она цеплялась всеми лапами как могла.
Умерла кошка в зале городской квартиры, придя из спальни, уткнув свою голову мне в ладонь и обняв передними лапами руку. А мы сидели и тихо выли, глядя как она уходит. Мы до сих пор считаем, что лучше этой кошки уже никто и никогда не будет.
Гарик и Муви
Он появился у нас 16 мая 2009года. В день рождения, прямо на рабочем месте, Директор вручил мне переноску с маленьким, испуганным, хрипящим от долгого крика, как мне тогда казалось, котенком «дикого» окраса.
Я начал «болеть» курильскими бобтейлами примерно за год до того, когда понял, что живущей с нами черной дворовой кошке Лизе осталось совсем немного. Онкология добивала ее медленно, но верно. Да и возраст ее в 15 лет тогда уже оптимизма не добавлял. Борьба с болезнями на протяжении 6-ти лет, две операции по удалению опухолей, говорили о скором расставании.
Гарик (по документам Гламур-Гармония –Курил) рос нормальным, шальным, гиперактивным котенком. Ему было проще перепрыгнуть препятствие, чем его оббегать, несмотря на высоту. Единственная особенность – строение гортани не позволяла ему мяукать. Его «мяу» звучало как гортанное «хе». Тихо и ненавязчиво. И все было прекрасно, пока, вскоре после ухода Лизы, его вдруг не поразила странная болезнь. Кашель душил его до потери сознания. Почти без остановки.
Мы объехали все клиники в городе. Диагноз везде один – воспаление легких, лечение – курс антибиотиков. Только результата никакого. Пока знакомые не рекомендовали частного ветеринара. И – чудо! Воспаления не было, и нет! Астма. Тоже неприятно, но легко купируется. И кот вновь ожил. Он не был больше таким бесшабашным, как был раньше, но он жил, бегал, ласкался… А ласковым он был как никто у нас до этого...
Когда ушла кошка, Гарик пытался согреть ее остывающее тельце своим, а потом долго лежал прижавшись к коробке в которую ее положили для похорон. Он и появившийся вскоре его «брат» (тоже курбобик Виконт) считали ее мамой еще почти 3 года, с самого своего появления в нашем доме. Лиза прожила с нами больше 18 лет. Ее уход был самой большой болью в марте 2012 года. Потом другие события года эти чувства притупили, конечно.
В 2014 году мы с котами переехали в свой дом. Завели японскую акиту Рури. А в 15-м к нам привезли немного «пожить» померанца Муви. И тихая, размеренная жизнь у нас, наших котов и большой собаки закончилась.
Веселый, шумный, любящий всех своих родных, Муви заполнял все наше свободное время. Если он не приставал к котам, то надоедал большой собаке. Если гуляли – задирал всех собак вокруг. Но все, почему-то, относились к нему настолько лояльно, что, по сути, ему даже не досталось никогда и от одной собаки вокруг. А если и пытались прикусить – вступалась акита. Когда внучка немного подросла (именно она явилась причиной его перемещения к нам), сын с женой пытались забрать его обратно, но он отказался уезжать с природы и от вольной жизни, остался у нас.
Мы за эти годы настолько привыкли к нему, что забыли, что он у нас, по сути, подкидыш. Да и как можно было его воспринимать по-другому, если с работы он встречал нас так, как не мог встречать «чужой» пес. Его всегда нужно было обязательно взять на руки, прижать, поцеловать. А утром, видя, что все уходят на робу, он «надувался», забирался к себе в «домик» и отварачивался.
Он безошибочно определял выходные дни, когда ты выходил утром на улицу, а Муви бежал за тобой и готов был ехать, или идти, с тобой куда и когда угодно.
Радуясь, он захлебывался от восторга, задыхался, и только понимание, что это врожденное его заболевание, не позволяло этому также радоваться нам.
А в апреле этого (2022) года, пес вдруг стал более вялым, плелся на прогулке где-то сзади меня с Рури, хотя и был такой же веселый и шумный.
И вот 27 апреля, Муви, вдруг, закашлялся. По долгу, хрипло, тяжело. Повезли в ветеринарку, где на УЗИ прозвучала роковая фраза – «отек легких, готовьте реанимацию!». И, пока врач готовил укол и кислородный аппарат, Муви, прямо на руках, УМЕР!
Его реанимировали, он задышал, смотрел на меня с женой своими бусинками и …. прощался.
Мы уехали домой, услышав от врачей, что кризис прошел и через пару дней мы его заберем домой с условием пожизненного принятия лекарств от сердечной недостаточности.
Но дома нас догнал звонок из клиники – приступ повторился и Муви умер.
Я до сих пор думаю, что второй приступ спровоцировало наше отсутствие. Не увидел папу с мамой рядом, запаниковал, и маленькое сердечко не справилось.
Мы похоронили его недалеко от дома, на берегу реки, под двумя молодыми березками. Посаженная на могилке трава разрослась бурно, как его шерсть между стрижками.
А Гарик вдруг начал быстро стареть. Всегда гладкая, шелковистая, чистая шерсть стала плохой и матовой. Задняя лапа начала побаливать и помог только курс болеутоляющих. И в течение 3-х месяцев, 4 июля, кот тоже ушел. Без жалоб, стонов и проблем.
И снова я копал могилку на берегу реки, в полуметре от первой. Снова принес хорошей земли на гробничку и сажал травку.
А теперь хожу туда через день и ношу цветочки. Своим друзьям.
Наверное, их смерти – следствие болезней и возраста. А может - они, как любящие своих «родителей» животные, забрали с собой какой-то негатив, который должен был случиться с нами, и ушли раньше, чтобы там, у «радужного моста», ждать нас. И пойти с нами туда, откуда уже никто и никогда не вернется. А не искать нас среди людей и животных в тех местах, которые мы при жизни не видели. Ведь им они тоже не знакомы…….
А жизнь продолжается. Акита Рури, курбоб Виконт, понемногу привыкают, что их дома только двое. И теперь на улице нас, как всегда, встречает Рури, а у порога дома к нам выбегает не померанский шпиц с лаем и прыжками, а курильский бобтейл Виконт с мяуканьем и хождением вокруг. Они тоже друзья, и тоже любимые.