Иногда матерей насильно разлучали с детьми посреди ночи без какого-предупреждения. В основном это были мальчики, которых забирали в специально созданные центры германизации. Эта акция была частью широкомасштабного плана нацистской расовой политики. Одной из жертв был Алойзи Твардецкий. Его история стала примером всех детей, украденных во время Второй мировой войны.
Я помню, как сидел ночью на столе, одетый мамой, которая плакала, повторяя мне снова и снова, что я еду в деревню к дяде. Потом мы шли с другими мужчинами по какой-то дороге (...) Потом я вдруг оказался в каком-то поезде - в нем было много детей - я сильно заплакал и что есть силы начал звать маму во весь голос.
Вот как Алойзы Твардецкий вспоминал момент своего похищения нацистами. Когда ему было четыре года, его забрали у матери и депортировали в Рейх. Он был одним из 200 000 детей, предназначенных для германизации. Почему? Все, что от них требовалось, это соответствовать трем критериям - светлые волосы, голубые глаза и возраст около 10 лет. С момента его похищения мать не прекращала его поиски. Чем закончилась эта история?
Раса важнее происхождения
Нацистская идеология утверждала, что немцы являются "ведущей расой". Целью нацистов было "обновление немецкой крови" и "выведение нордической сверхчеловеческой расы", за которую отвечал специально созданный орган - Лебенсборн. В его задачи входила забота о беременных "расово ценных" женщинах, ограничение числа абортов и помощь в процессе усыновления подходящих по расовому признаку людей. С 1942 года компания Lebensborn начала работать на польских территориях, находящихся под нацистской оккупацией. Их деятельность в основном сводилась к "грабежу ценной крови", то есть забирали детей, чей возраст и внешность соответствовали ориентирам. Особенно большую роль здесь играл возраст - около 10 лет, так как немцы хотели, чтобы похищенные дети не помнили своих прежних родителей и своего происхождения. Детей перевозили в специальные центры германизации, где они подвергались строгому воспитанию до тех пор, пока их не усыновляли.
Алойзы Твардецкий оказался в таком центре. Его история начинается в Рогозно 27 сентября 1943 года. В то время, будучи четырехлетним ребенком, он был отобран у матери и вместе с другими детьми перевезен в центр германизации в Калише. Там ему дали новое имя и фамилию. С тех пор его звали Альфред фон Хартманн. Кроме того, была заполнена его карточка происхождения, в которой было отмечено, что его отец погиб на войне, а мать умерла при родах.
После процедуры регистрации его поместили в комнату со сверстниками. Вначале пребывание было очень трудным. Сбитые с толку дети плакали, кричали и не слушались персонала, который относился к ним, как котятам. Алойзы, прозванный там Альфредом, вел себя аналогично. Однако он мог рассчитывать на снисходительное отношение к себе из-за сильных голубых глаз и светлых волос. Его появление вызвало прилив сочувствия у бессердечных "смотрителей":
Спартанское воспитание
В центре действовали драконовские правила и военные учения. В комнатах жили дети одного возраста, которые, следуя девизу, висевшему на центральном плакате детского дома, "Один за всех, все за одного", отвечали друг за друга. Каким было воспитание и распорядок дня? Дети жили в комнатах по четыре человека. В семь часов начинался подъем, после которого приходила медсестра и проверяла, все ли дети встали и, согласно правилам, готовы к выполнению следующих заданий.
В комнате с Алойзи жил мальчик по имени Юрген. Из рассказа Твардецкого мы знаем, что этот парень по ночам мочился в постель, за что все получали наказание. Задача остальных заключалась в том, чтобы по очереди вставать ночью, время от времени будить друга, чтобы сходить в туалет. Конечно, дети крепко спали всю ночь, а когда утром приходила вышеупомянутая медсестра и видела, что мальчик описался- строго наказывала всех детей комнаты за невыполнение домашних обязанностей. Чаще всего их били бамбуковой палкой по голой коже. Затем следовал душ, медицинский осмотр и исполнение нескольких песен вермахта. Затем детям разрешили играть, но только в роли солдат, сражающихся на войне. Все под руководством военного педагога. Мальчикам, отличившимся своей доблестью, давали картонные медали и хвалили, а остальных унижали и наказывали. В своей книге "Школа Янчара", в которой Алойзы Твардецкий описал всю свою историю, он вспоминал:
Чаще всего вечером, когда свет в комнате уже гас, слышались глубокие вздохи и иногда приглушенный плач - все скучали по матери и отцу.
Каждое воскресенье в центр приходили люди, которых дети называли "дядями" и "тетями". Эти люди были заинтересованы в усыновлении. Они водили мальчиков на прогулку, угощали их сладостями и обо всем расспрашивали. Если им нравился один из мальчиков, его тут же забирали в новый дом. Так было и в случае с Алоизием. В какой-то момент в центр прибыл Теодор Биндербергер. После "инспекции" он усыновил маленького Алоиза и отвез его в Кобленц.
Мальчик очень быстро привязался к Теодору и его жене Маргарет. С самого начала он обращался к ним как "мама" и "папа". Помимо его "родителей", в доме в Кобленце жили его "бабушка" и "дедушка". Алоиз чувствовал себя очень счастливым. Он начал ходить в школу, знакомиться с районом и своими сверстниками. Он даже хорошо ладил со своим, как ему казалось, жестким и упрямым "дедом". Однако идиллия длилась недолго, поскольку Кобленц, как и большинство немецких городов, был атакован американскими войсками. Мальчик возложил всю вину за это на "проклятых" союзников и поляков. Все эти предрассудки, особенно против польской нации, были привиты мальчику в центрах германизации. Он больше не помнил о своем истинном происхождении.
После войны ситуация постепенно нормализовалась. Немецкие семьи, усыновившие детей из центров германизации, не интересовались их истинным происхождением. Не упоминались и предыдущие семьи, даже если это была полусерьезная и неправдивая информация. В целом, детям в их новых домах были обеспечены хорошие условия жизни и образования. Сразу после войны Алойзы также продолжил свое образование - он был принят в среднюю школу. Большинство детей вступали в новую, послевоенную реальность в немецких семьях, не зная о своем происхождении. В этих семьях уже не помнили о центрах воспитания и о том, что там прививалось. Даже немецкие власти не поднимали вопросы о бывших Lebensborn. Ограбленные польские дети были молчаливыми жертвами нацистской политики германизации. Память осталась только у убитых горем настоящих родителей, которых разлучили с детьми.
Кто вы?
Мать нашего героя снова вышла замуж (настоящий отец Алойзы был убит во время боевых действий в сентябре 1939 года). Сразу после войны польская женщина пыталась выяснить, что случилось с ее сыном. С помощью Международного Красного Креста ей удалось найти его и узнать адрес новой семьи. Женщине было нелегко связаться с сыном, но через несколько месяцев в дом Биндербергеров пришло письмо из Польши. Немецкие родители обрисовали всю ситуацию Алойзи, реакция которого переросла в приступ ярости. Мальчик уничтожил письмо и приложенную к нему фотографию своей польской матери. Несмотря на прошедшее время, он все еще был полон предрассудков в отношении другого народа. Это было результатом глубоко укоренившейся нацистской индоктринации. Возмущенный всей этой ситуацией, мальчик воскликнул:
Как я могу быть поляком? В конце концов, поляки - это "трусливые собаки, пахнущие луком", которые развязали Вторую мировую войну. Неужели я должен быть одним из тех, кто в крапинку и потертости носил с нами уголь во время войны?
Через несколько месяцев после получения письма приёмная мать Алоиза умерла. Отец снова женился. Ситуация дома в Кобленце резко изменилась. Мальчик больше не чувствовал себя там спокойно. Он очень часто ссорился со своим отцом-немцем и не одобрял мачеху. По ночам он возвращался к фотографии биологической матери, которую тихонько склеил скотчем и хранил под подушкой. Неясности с происхождением не давали ему покоя, поэтому в 1954 году он решил переехать в Польшу.
Он добрался до родного города на поезде.
Прошло несколько минут, люди покинули поезд и компактной массой пошли к выходу. Я вздохнул. Она не пришла. Я сразу же повернулся и пошёл в сторону поезда, идущего в сторону Берлина. (...) Вдруг крик: "Сынок!". Мне пришлось ухватиться за поручни, чтобы не упасть.
Так он познакомился со своей биологической матерью.
Приехав в Рогозно, Алойзы был очень удивлен своей новой страной. Вопреки тому, чему его учили, в Польше было очень чисто, люди были милыми и вовсе не воняли луком, как ему внушали в детстве. Мальчик также узнал правду о том, какой была оккупация в Польше во время Второй мировой войны. Больше всего его ужасали рассказы об облавах, казнях или лагерях смерти. Его система ценностей и прежние взгляды были разрушены. Он не мог ответить на вопрос, кто он на самом деле. Он чувствовал себя скорее немцем, чем поляком, но решил остаться в Польше еще на некоторое время. Он пошел в школу и начал изучать польский язык.
Он продолжал поддерживать связь со своей семьей в Германии, но не хотел туда возвращаться. Как он сам писал:
Я выбрал правильно, в чем сегодня глубоко убежден. В то время я выбрал Польшу, потому что мне так сказала совесть (...) Я выбрал Польшу не потому, что в ней был тот, а не другой строй, я выбрал ее потому, что это моя родина, за которую отдали свои жизни мои предки, в том числе мой отец, которого я помню только по фотографиям.
Алоизий Твардецкий до конца жизни жил в Польше. Он закончил учебу и был дважды женат. У него было трое детей. Он умер в 2016 году. Описывая свои воспоминания, он привел в пример судьбу детей, которые были германизированы "Лебенсборном". Благодаря решимости его матери мальчик был найден и возвращен в свою страну. Однако, по оценкам историков, таких случаев было немного. Из 200 000 похищенных детей около 30 000 вернулись в Польшу после войны, остальных найти не удалось.
На этой грустной ноте я хочу закончить. Спасибо всем!
Делитесь своим мнением и впечатлением в комментариях.