После пятого курса мы всей ротой проходили преддипломную практику на учебном судне «Профессор Рыбалтовский». Для начала зашли в порт Росток. Это Восточная Германия — ГДР. Выход в город у нас был свободный (для тех, у кого было свободное время). Днём у нас проходили плановые занятия с преподавателями, поэтому с утра пораньше, после завтрака, я решил быстренько пройтись по городу, посмотреть, что такое Германия. Оделся в штатскую форму, чтобы не привлекать излишнего внимания местного населения. По простоте душевной я считал, что вполне могу сойти за немца: волосы светлые, глаза голубые, кожа тогда ещё была белая. Решил посмотреть, чем живут простые восточные немцы. Втереться, так сказать, в немецкие народные массы на пару часов. Заодно освежить свои, как я считал, обширные школьные знания немецкого языка.
Иду себе независимо по улице. Город довольно серенький, ничего особо примечательного. Но надо отдать должное немцам — на улицах чисто, никакого мусора, дома аккуратно покрашены, стёкла в окнах идеально чистые. Немцы деловито спешат на работу. На меня вроде никто внимания не обращает. Наверное, принимают за своего. Или делают вид, что не узнают во мне русского — немцы народ воспитанный.
Вдруг я вижу, что по другой стороне улицы быстрым шагом идёт человек лет тридцати в советской военной форме. Спешит куда то с утра по своим делам. Служивый увидел меня, сошёл с тротуара и прямиком через улицу направился мне наперерез. Подошёл ко мне, с улыбкой протягивает руку и произносит вдохновенно: «Как приятно в такой глуши увидеть русское лицо!» Я невольно рассмеялся: «Как ты догадался? А я думал, что за немца вполне сойду!» — «Нет, ты не немец! Русского сразу видно. Ты моряк, что ли?»
Постояли несколько минут, поговорили за жизнь. Оказывается, он старшина-сверхсрочник, седьмой год служит в Германии. Я обратил внимание на его довольно помятый вид. Старшина объяснил, что ночевал у немки, с вечера немного выпили. А сейчас надо в часть успеть к построению. И вообще, ему всё здесь надоело. Скоро новые звания введут в армии — прапорщики. «Получу прапорщика и попрошусь в Союз». Пожелали друг другу удачи, пожали руки и разошлись.
Я понял, что если простой полупьяный старшина-сверхсрочник со ста метров меня разоблачил, то немца из меня никогда не получится. И пошёл на свой пароход.
Из Германии, как я помню, мы пошли в Англию, в Ливерпуль. На родину знаменитых Битлов. Ливерпуль произвёл на меня довольно мрачное впечатление. Дело было осенью, город почти постоянно в тумане. Стояли мы в старом порту. Вокруг старые причалы с пакгаузами из почерневшего красного кирпича. Все портовые постройки древние, построенные лет сто назад. Но всё в исправном состоянии.
В один из первых дней стоянки в Ливерпуле пошли мы с Сашей Барониным погулять по городу, посмотреть на англичан и заодно проверить на настоящих англичанах свой английский язык.
Дошли до центра города, зашли в кафешку. Стали общаться с английскими людьми — понимают нас без труда. Вообще я заметил, что в этом городе все говорят на почти классическом английском. Общаться легко и люди доброжелательные. А вот, к примеру, в Кардиффе, куда мы попали через месяц, местные горожане на каком языке разговаривают — непонятно! Нас они понимали, а мы их нет.
Мы с Сашей были в морской форме, встречные англичане с интересом нас рассматривали. Стайка детишек, лет двенадцати или тринадцати, видимо, ученики, возвращались домой из школы, окружили нас. С большим интересом стали выяснять, что мы за моряки, сколько нам лет. Осторожно трогали наши нашивки на рукавах, спрашивали, что означают эти знаки отличия. Девочки, конечно, сняли с нас фуражки и надели на себя. Я давно заметил, что все девушки так делают, англичанки не исключение. Взрослые прохожие улыбались, глядя на эту сцену, но не останавливались — воспитание не позволяет. Две девочки захотели сфотографироваться с Сашей.
Саша был хорошим гимнастом, силой его Бог не обидел. Он просто поднял обеих девчонок на руки и попросил меня сфотографировать в таком виде. Девочки были в восторге. Сказали, что теперь всем будут рассказывать, как русский моряк носил их на руках.
Саша поставил девочек на тротуар. Мы хотели попрощаться с ребятами и пойти дальше погулять по городу. Мальчики вежливо попрощались и ушли. Но девочки не хотели просто так нас отпускать. Одна из низ сказала, что тут неподалёку есть военно-морской музей, очень хороший. И к тому же, в музее работает её дядя, старший брат мамы. Он будет очень рад познакомиться с настоящими русскими моряками. Девочки взяли нас за руки, чтобы мы не сбежали, и повели в музей.
Зашли в музей. По всему было видно, что девочки здесь свои люди. Они быстро нашли дядю-экскурсовода. Дядя оказался ещё молодым мужчиной, на вид лет 45-ти. Высокий, сухощавый, в чёрной морской форме с орденскими планками. Племянница подбежала к нему и быстро объяснила, кого они привели. Мужчина подошёл к нам, представился. По всему было видно, что ему очень приятно видеть нас. Наш английский в то время был, конечно, далёк от совершенства, хотя я уже сдал госэкзамен на «отл». Но, поскольку разговор шёл на морском языке (морской терминологией мы владели хорошо), то мы отлично понимали друг друга.
Дядя оказался лейтенантом запаса Военно-Морского Флота Её Королевского Величества. Во время войны с немцами его призвали из запаса, и он воевал помощником командира на эсминце. Ему досталась самая тяжёлая работа — они всю войну сопровождали морские конвои, которые шли из Америки через Рейкьявик (Исландия) в наши порты Мурманска и Архангельска.
Их участок сопровождения был самым опасным: они принимали караван под охрану где-то в Норвежском море и сопровождали в Баренцево море. Там сдавали его нашим эсминцам. А иногда доводили караван до самого Мурманска. Это была адская служба. Немцы подводными лодками и с самолётов топили грузовые суда и военные корабли сопровождения. Особенно тяжело было зимой, когда в тех местах полярная ночь и постоянные шторма.
Мне пришлось побывать в Баренцевом море в полярную ночь, поэтому я хорошо представлял, как это было, и сказал об этом лейтенанту. Тот стал спрашивать меня: из какой я семьи, где бывал за время учёбы. Когда я ему сказал, что мой отец воевал в Сталинграде, он снял с себя орденские планки и подарил мне. И ещё сказал, что восхищается тем, как воевали русские, в частности, наши военные моряки на Северном Флоте. Надо было возвращаться на пароход. Лейтенант проводил нас до выхода из музея, и мы сердечно распрощались. Девочки внимательно слушали рассказ лейтенанта и как-то заметно попритихли. Видимо, услышали кое-что новое о войне и о русских.
Маленькие англичанки проводили нас в порт до самого парохода и даже хотели зайти на судно посмотреть как мы живём. Но мы объяснили, что туда нельзя. Девчонки удивились и даже немного обиделись. Потом успокоились, поцеловали нас с Сашей на прощанье и побежали домой.
В общем, об англичанах и особенно англичанках у меня остались самые лучшие воспоминания.
