Попасть на службу в милицию оказалось гораздо проще, чем я думал. 8 декабря 1977 года часа в четыре утра я вернулся в Ревду. День, празднуя возвращение, я стряпал с друзьями пельмени и попивал водочку в умеренных дозах, а 9-го пришёл в военкомат вставать на учёт, и меня тут же отправили на беседу к начальнику милиции. Был тогда такой порядок - дембелей отправлять на беседу в милицию и в горком комсомола. Представившись подполковнику милиции Г.С., на вопрос о дальнейших планах я ответил, что хотел бы служить в милиции. Его реакция убила меня.
- Согласен ли ты на офицерскую должность? - первым делом спросил он меня.
Из армии я пришёл даже не сержантом, а ефрейтором – это раз. Офицерская должность, а стало быть, и звание, были для меня заветной мечтой, за которую я готов был биться насмерть с судьбой, пославшей мне плохое зрение и слух – это два. А здесь – такой вопрос…
Не нужно биться, нужно лишь моё согласие! Естественно, я согласился.
Мне тут же выдали направление на медкомиссию в поликлинику областного УВД (Свердловск, ныне Екатеринбург, ул. Репина, 4-а) и отравили в горком комсомола за путёвкой (Ревда, ул. Чайковского, 27). Типа, я не сам в милицию пришёл, а по комсомольской мобилизации. После этого, глядя фильмы про Гражданскую или Великую Отечественную войну, про метростроевцев или первоцелинников, я стал сомневаться во всех этих партийных и комсомольских мобилизациях. Всё-таки плохо быть мальчиком из интеллигентной семьи. Веришь в то, во что дети доярок и скотников уже давно не верят или вовсе никогда не верили.
Путёвку в милицию мне, естественно, выдали, и я стал заполнять анкеты, давать подписки, словом, оформляться на службу. Тем более, что Геннадий Степанович мне объяснил, что проверки займут много времени, и отдохнуть после армии я вполне успею.
В те времена в иерархии милиции для человека без специального образования первой (и последней) офицерской должностью была должность участкового инспектора, и здесь на медкомиссии сразу случился облом. Тётя-врач просто заглянула в мои уши и тут же написала в заключении, что служить офицером я не смогу, но лишь сержантом. Где-нибудь в помещениях проверять пропуска на вахте или заглядывать в «глазки» камер в КПЗ. У этой убийцы в белом халате не было плана по призыву, и она проявила профессионализм. Убила мою мечту…
Однако, в Ревде подполковник Геннадий Степанович мечту реанимировал. Он объяснил, что милиционера Сергея Серафимовича, спустя два-три месяца, он своей властью назначит исполняющим обязанности участкового. А если я справлюсь с обязанностями, то «с Дона выдачи нет». Меня в УВД утвердят в должности, а Министр внутренних дел в Москве присвоит первое офицерское звание, даже и не узнав о заключении злой врачицы. А там и до должности инспектора уголовного розыска будет рукой подать.
Так впоследствии и случилось. Летом 1978 года я стал и.о. участкового инспектора, летом 1982-го - и.о. инспектора уголовного розыска, летом 1989-го – и.о. следователя. С Дона выдачи не было. Никто из высоких начальников, утверждая меня в очередной должности и присваивая очередную звездочку на погоны, не обращал внимания ни на отсутствие у меня специального образования, ни на мои очки, ни на явно плохой слух (хотя опять не исключаю, что всё они прекрасно знали). Но вперёд забегать не будем…