Во второй половине шестидесятых, в театре «Современник», Игорь Кваша приступил к постановке спектакля по пьесе Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак». Премьера спектакля несколько затянулась, так как в нём фехтовальные сцены были одним из серьёзных компонентов. Особенно знаменитая «Баллада о носах», где герой Сирано в поединке с Виконтом де Вальвером, виртуозно фехтуя, сочиняет балладу. Чтобы исполнители обрели необходимую спортивную форму нужно было время.
Для постановки фехтовальных сцен был приглашён семикратный чемпион мира Давид Тышлер. Мужская половина труппы с энтузиазмом, в течение подготовительного периода с утра приходила на тренировки. На финальном этапе остались два артиста, претендента на роль Виконта де Вальвера - Олег Даль и я. Как тогда говорили: «Кто лучше спляшет». По решению постановщика, Игоря Кваши и постановщика фехтовальных сцен Давида Тышлера, на роль де Вальвера был утверждён я.
В течение месяца мы с Михаилом Козаковым (исполнителем Сирано), занимались в спортивном комплексе ЦДСА с фехтовальщиками, которых тренировал Давид Тышлер, готовившимся к олимпийским играм в Токио. Но это только предыстория, которая была звеном последующих событий. Событий, которые дали мне возможность увидеть, лишь малую часть огромного мира незаурядной личности, если не пророка наших дней, то, как минимум, глашатаго эпохи, обнажившего нерв, боль времени. Когда хотят подчеркнуть величие человека, говорят: «Прост, как правда». Величие Владимира Высотского было в естественности и простоте. И эта простота, помноженная на его нерв, темперамент и природную одарённость, материализовывалась в откровения, созвучные с настроениями обожающего его зрителя.
Подготовка к роли Виконта де Вальвера, как потом оказалось, была и подготовкой роли Графа Кавенъяка в фильме «Как царь Пётр арапа женил». По рекомендации Давида Тышлера, который был постановщиком боёв в этом фильме, я был приглашён на роль графа Кавеняка.
Войдя в гримёрную на Мосфильме, и, увидев Владимира Высотского, я, невольно, воскликнул: «Володя, что с тобой»! Дело в том, что, обычно мощная, накаченная шея сильно похудела, лицо осунулось, у него был измождённый вид. Произнеся это, я сам обомлел от своей бестактности, непозволительной «непосредственности», тем более, что мы были едва знакомы. Действительно, какой человек потерпит подобное «амикошонство», вмешательство в личное, интимное, больное? Однако, реакция на мою бестактность была на удивление спокойной. «У меня цирроз», - просто ответил он, словно речь шла о погоде. «В чём это проявляется? Какие симптомы? Ты лечишься?». «Колю болеутоляющие». «И, только? А лечение?» «Закончим съёмки, полечу во Францию, буду лечиться там. Марина всё организовала и давно ждёт меня. На этом, острая тема была исчерпана, и мы перешли к производственно-творческому процессу.
Кино – не театр, на репетицию даются считанные минуты. Эксплуатируется «готовый продукт». На постановку дуэли отводилось не более часа. Давид Тышлер специалист- постановщик спортивных боёв. А, чтобы поставить спортивный бой, требуется не менее нескольких часов. Скорости в спортивном фехтовании настолько велики, что мозг не успевает фиксировать происходящее. Амплитуды финтов ограничены. Затраты велики, а результат минимален. Прикинув наши возможности, я отвёл Володю в сторону, поделился своими опасениями и предложил версию сценического фехтования, по «Немировскому». Аркадий Борисович Немировский, лучший друг Александра Ширвиндта, заслуженный артист Вахтанговского театра, мастер спорта по фехтованию, преподавал во всех театральных институтах сценическое фехтование. Володя согласился с моими опасениями. Мы попросили у Митты двадцать минут для экспериментальной репетиции. По истечении намеченного времени, мы показали наш вариант боя Митте и Тышлеру. Митта с энтузиазмом одобрил, а Тышлер, будучи умным и мудрым человеком, поддержал его. После первого дубля Митта сделал замечание, смысл которого мне не ясен до сих пор: «Работайте точнее». После второго: «Стоп, всё - снято». Что касается физической формы Владимира Семёновича, могу констатировать - он был на уровне профессионального спортсмена. Меня поразил детский наив и доверчивость ребёнка, с которым он принимал мои замечания. Подобное я наблюдал при общении с Михаилом Александровичем Ульяновым. Видимо, такие проявления человеческих качеств свойственны людям большого масштаба.
Примерно через год, я ехал на репетицию в театр Ермоловой, сойдя с троллейбуса, на остановке у центрального телеграфа, я увидел знакомый «мерседес». Из него вышел Владимир Семёнович. И, опять, как и перед съёмками, я не смог сдержать своих эмоций. Володя был в роскошной дублёнке, в своей неизменной кепочке и выглядел великолепно! Полон сил и здоровья, загоревший, с румянцем на щеках. Мы успели обмолвиться лишь несколькими фразами, так как я опаздывал на репетицию, а он должен был отъехать, чтобы освободить проезжую часть. После этой встречи мы виделись мельком, в основном в ресторане ВТО. А вскоре большого Артиста, Поэта и Барда, поцелованного Господом, не стало!!! Видимо, на Руси у гениев, по воле Всевышнего, век недолог. И это, к сожалению, подтверждается историей…