Особняк Видова находился за городом – это Володя знал благодаря нескольким своим поездкам в театр и на футбол. Эти поездки он мог бы пересчитать на пальцах одной руки, но, тем не менее, благодаря им он знал, в какую сторону двигаться, чтобы попасть в город.
Поначалу дорогу освещали фонари, но едва мальчик вышел за пределы коттеджного поселка, его окружила кромешная тьма. Не то чтобы он как-то особенно боялся темноты, но его охватила жуть – он ведь не знал толком куда идет и зачем, не знал – как долго идти до города, он даже остановился на некоторое время, в нерешительности закусив губу.
Правда состояла в том, что возвращаться ему было некуда. Он не сможет вернуться в ту комнатку, из которой выбрался, значит, придется признаваться Видову в попытке сбежать, и даже если он его не убьет за эту попытку (в чем Володя сомневался), то изобьет так, что сегодняшняя порка покажется просто ерундой…
Тут мальчик понял, что на самом деле готов вернуться. Несмотря на грозящие ему побои – это ведь был страх знакомый и уже привычный. А вот кромешная тьма, обступившая со всех сторон, и полная неизвестность приводили в настоящий ужас.
-Трус, - сказал он вслух и зашагал вперед.
Его голос, казалось, отогнал ненадолго страх.
Так, значит, он готов вернуться к Видову? К Видову, который убил его родителей? Его настолько пугает просто темнота, которая, кстати говоря исчезнет всего через несколько часов?
-Трус, - снова повторил Володя вслух и прибавил шаг.
Сколько нужно сделать шагов, чтобы оказаться в городе? Тысячу. Решил мальчик. И принялся за вычисления. Если на один шаг выходит одна секунда, то тысяча шагов это тысяча секунд. Тысяча секунд это – если разделить на шестьдесят это десять ровно и еще… еще где-то семь минут. Семнадцать. Тысячу шагов он сделает примерно за семнадцать минут. Но этого мало. Ведь на машине они ехали до города минут пятнадцать точно – он тогда точно не засекал – жалко. Но даже если пятнадцать они ехали – идти раз в десять дольше. Значит, идти самое меньшее сто пятьдесят минут. Сто пятьдесят умножить на шестьдесят это шесть тысяч плюс шесть тысяч разделить пополам – три тысячи – всего получается девять тысяч секунд. Если за одну секунду делать один шаг, то нужно сделать девять тысяч шагов. Девять тысяч шагов - – и он доберется до города. Это займет всего-то сто пятьдесят минут – или два с половиной часа. Всего-то. Он плаванием занимается час. А потом завтрак полчаса и час математики – всего-то… Это время проносится мгновенно, не успеваешь и моргнуть глазом… то есть моргнуть успеваешь конечно, это просто выражение такое…
Володя, увлеченный вычислениями, не забывал шагать по обочине дороги. Он не замечал, что весь дрожит, и зубы стучат от холода и страха. И не замечал, что по лицу помимо его воли текут быстрые слезы. Вскоре мысли иссякли, и он принялся считать шаги. Всего нужно было насчитать девять тысяч…
До городских окраин мальчик добрался на рассвете. До девяти тысяч он так и не досчитал – раз пять сбивался при подходе ко второй, и после того, как в последний раз отвлекся, а потом не смог вспомнить – остановился он на тысяче семистах или на тысяче восьмистах, упал на колени и самым бессовестным образом разрыдался. Просто было еще совсем темно, и его окружали мрачные тени бесконечных сосен, он совершенно замерз и выбился из сил. Невольно мелькнувшая мысль о Видове заставила подняться на ноги и, всхлипывая, поплестись дальше.
Через несколько шагов сосновый лес внезапно кончился, с небольшого пригорка Володя увидел широкое поле, полоску начинающего розоветь неба, а вдалеке – городские многоэтажки и трубы заводов. Он добрался. Дошел.
Редкие прохожие хмуро оборачивались на маленького мальчика в грязной порванной футболке и таких же джинсах – будь он не так вымазан – кто-нибудь непременно взял бы его за руку и отвел в полицию, а так – оборачивались, хмурились, качали головами – и шли дальше. Через несколько часов Видов на уши поднимет весь город, фотографии его сына будут висеть на каждом столбе, и тогда кто-то вспомнит грязного мальчишку, встретившегося ранним утром, но пока еще Володя спокойно шел по городу. Впрочем, он понимал, что привлекает ненужное внимание, и что ему необходимо найти укрытие – тем более, что он едва держался на ногах.
Мальчик некоторое время бродил по дворам, пока не увидел старый деревянный барак с заколоченными окнами – попасть внутрь, оказалось не так уж просто – доски на окнах были приколочены на совесть, а дверь забита. Зато Володя заметил, что подгнившая доска неплотно примыкала к фундаменту, тронул ее – так и есть – доска легко поднялась вверх, образовав щель – достаточную, чтобы он мог пролезть.
В доме пахло сыростью, пылью и плесенью и еще чем-то сладковато-приторным. В одной из комнат прямо на полу валялись одеяла и подушки. Володя не стал вдаваться в детали – откуда это здесь и зачем. Он лег на одно одеяло, закутался в другое и мгновенно провалился в сон.