Тишина царила в крупном областном центре. Из-за
жары и безветрия с улиц исчезли даже птицы,
не говоря уж о людях, и только одна молодая
женщина с коляской, неспешно шла по аллее
по направлению к своему дому. Не безрассудность
выгнала Анастасию в такое пекло вместе со своим
семимесячным малышом на улицу, а острая
необходимость. Нужно было купить в аптеке
лекарства для Богдана. На них уходило почти все
ее пособие по уходу за ребенком и зарплата мужа,
который трудился в столице на стройке сразу в 2
смены и уже едва держался на ногах от усталости.
Но даже этого было не достаточно, чтобы вылечить
их долгожданную малютку. Неутешительный диагноз,
который не давал права на полноценную жизнь
поставили Богдану врачи пару месяцев назад.
Без лечения заграницей, навсегда останется
ребёнок инвалидом, ведь болезнь с каждым
днем лишь прогрессировала, а отечественные
лекарства могли лишь немного затормозить ее,
но не вылечить, потому то и отправился его
отец Владимир на заработки, бросив работу
мастером в местном колледже машиностроителей,
ведь зарплата в учебном заведении не позволяла
родителям надеяться на улучшение состояния, не
говоря уж о том, чтобы окончательно вылечить
свое чадо. Анастасии же оставалось лишь только
молить господа о спасении и надеяться на чудо.
Об этом и размышляла простая учительница
со слезами на глазах катящая перед собой
коляску со спящим в ней малышом, который еще
не понимал, что ему грозит в ближайшем будущем,
а сладко и безмятежно спал, сжимая
во сне свои маленькие кулачки.
В конце аллеи, женщина остановилась перед
небольшим киоском, внутри которого была
живительная прохлада и минеральная вода, глоток
которой нестерпимо захотелось сделать Насте. До
дома было еще очень далеко, а жара только лишь
усиливалась, яркое солнце поднималось все выше
и выше, нестерпимо обжигая все вокруг.
"Подожди меня здесь, я на секундочку,-
с любовью прошептала женщина, обращаясь к своему
ребенку. После этого она оставила малыша у входа
и быстро шмыгнула за дверь киоска, не сводя
при этом глаз с коляски. Схватив бутылку воды,
стала Настя рассчитываться, но продавец попросила
ее дать какую-то мелочь, пока искала она монеты,
то буквально на секунду отвела взгляд от
коляски, а когда вернулась к ней держа в
руках стеклянную бутылку с водой, то вскрикнула
от ужаса не в силах поверить тому, что ее малютка
исчезла из люльки. Та была абсолютно пуста, лишь
бутылочка с соком лежала в ней. Тара с минеральной
водой выскользнула из рук несчастной, в дребезги
разбившись об асфальт. Сама же женщина в отчаянии
ломая руки, бросилась искать Богдана по всей
округе. Но тот словно сквозь землю провалился.
Всему виной было то, что перед тем как зайти в
магазин, не заметила женщина сидящую на скамеечке
в тени большого каштана пожилую цыганку пристально
наблюдающую за ней из под кустистых бровей.
Стоило только Насте скрыться за дверью, как
пулей кинулась Роза к коляске и улучив момент,
когда мать отвлеклась, схватила спящего
Богдана и мигом вскочила в подошедший в
этот момент троллейбус. На нем похитительница
проехала всего пару остановок. Все это время
мальчик безмятежно спал, а его мать носилась
по округе в его поисках. Потеряв же надежду
вызвала Настя полицию и рыдая позвонила мужу:
- Володя, я потеряла Богдана. Зашла в магазин,
а когда вернулась в коляске его уже не
было,- едва разобрал слова жены мужчина,
после чего связь с ней оборвалась, так как
бедняжка потеряла сознание от жары и переживаний.
А тем временем старая цыганка с младенцем на
руках, в нескольких кварталах от места похищения
садилась в старую ржавую Волгу, за рулем которой
сидел поджарый жгучий брюнет небольшого росточка.
- Гляди Пеша, неплохой у меня сегодня улов!-
сказала она ему, показывая по-прежнему спящего
мальчика,- смугленький такой ребеночек, теперь
давать Донке будут гораздо больше денег,
люди то у нас жалостливые! Как увидят малыша
в лохмотьях, так сразу за кошельком и полезут.
Пеша, взглянув на добычу
матери одним глазом, ответил:
- Ну ты мать даёшь, не знаю даже, что и
сказать, придумала ты конечно здорово,
вот только сейчас ведь не девяностые,
когда крали детей направо и налево,
а если там камеры были? Ведь это сразу тюрьма!
- Нет там сын никаких камер, место глухое,
где там их вешать, разве что на каштанах,-
успокоила его жадная и хитрая цыганка.
Вообще-то не слишком то нуждалась старая карга в
деньгах, однако привычки многих поколений взяли
над ней вверх, ведь словно как у сороки при виде
чего-то блестящего засияли ее глаза, когда увидела
она оставленного без присмотра малыша. А
ноги при этом сами принесли ее к Богдану.
- Ну мать, перечить тебе не буду,- ответил
Пеша, выруливая на трассу и держа путь в
один городов расположенных в нескольких
сотнях километров от места похищения.
Отлично съездила в этот день на работу старая
Роза, ручку ей позолотить прохожие не успели,
зато привезла она домой нечто гораздо более ценное
и обещающее дать в будущем неплохие дивиденды.
В шоке была ее невестка Донка, когда
узнала, что натворила ее свекровь,
все таки девушка была более современных нравов и
предпочитала торговать на рынке различными вещами,
а не попрошайничать, как это делали ее
предки. Но непреклонна была та, заявив:
- Ты меня дитя не учи! Там еще родят, ничего
страшного не произошло! А ты после работы
на рынке, будешь брать мальчугана,
да идти к церкви. Там люди добрые,
увидят - прослезятся! Деньги лишними не бывают!
- А если полиция спросит кто это? Она вечно по
рынку ходит, цепляясь к таким как мы, да и мать
малютки сейчас поди убивается. Может лучше вернуть
его?- неуверенно спросила у свекрови Донка.
И тут уже не выдержал её муж,
вмешавшись в разговор.
- Прекрати перечить матери!
А делай лучше, как она велит! Бог с ним, пусть
спрашивают документы, нет в этом ничего плохого,
чуть что - скажешь что родила сама, в больницу
не обращалась. Дело то не премудрое,- рявкнул он,
тем самым заставив жену покорно опустить голову.
Вообще Пеша не чувствовал к похищеному ребёнку
ни малейшего сострадания. Опасался он только
правоохранителей, которые могли выйти на след
ребёнка и тогда им всем не поздоровится.
Однако судя по всему потомственная цыганка
своё дело знала хорошо. День проходил за днем,
а никаких предпосылок, чтобы волноваться не наблюдалось.