Проснулся только.
Смотрит Сталин,
Усами нагоняя на меня смертельный страх,
Глазами пла́вя сквозь меня диван мой старый,
И просит спички трубку раскурить.
Лежу, парализованный суровым взглядом,
Но спички всё-таки ищу
То ли руками, то ли мысленно, пытаясь
Спасти от смерти самого себя...
Вот это да!
Хоть кто-то, помогите!
– Чего орёшь с утра, мой юный друг?
Смотрю, глазам своим не веря,
Как зажигалку Гёринг вежливо Иосе подаёт.
Смутился мозг мой от такой подачи:
Мне ж не поверит даже тот,
Кто ежедневно пьёт чего-то красное с Наполеоном,
А ночью – с Гитлером о звёздах говорит!
***
– Расклад плохой, – мне шепчет в ухо кошка.
– А то не знаю! – говорю
Себе я или просто в осень.–
Что делать дальше?
Помоги!
***
Зевнула ленью утреннею кошка
И ус свой вырвала, шепча́
Молитву или заговор какой-то...
Исчез психоделический туман!
Лежу плевко́м в рейхсмаршальском мундире
На старого дивана чешуе
И безразлично наблюдаю, как из жезла
Мне Гёринг, улыбаясь, насыпает кокаин...
