Наташка была против. Ее глаза так и искрились яростью, вполне возможно, что праведной. Она наступала на меня, уперев руки в бока, и смотрела… смотрела, словно пыталась прожечь в моей голове дырку. Неприятное ощущение.
– Ты совсем глупый, да? – спрашивала она, завоевывая сантиметры пространства. Я невольно отступал, надеясь, что она выговорится и выдохнется. – Твоя скрытность ни к чему не приведет, понимаешь? Нужно все рассказать.
– Зачем? – устало спросил я. – Мы сделаем только хуже.
– Тебе три года что ли, бояться? – Наташка остановилась, и я невольно вздохнул с облегчением. Мы жили с нашей тайной долго. Возможно даже с того времени, как мне исполнилось пять лет.
Совсем, как Мишке сейчас.
Мишка сидел, обняв себя за колени, и не смотрел на нас. Он не любил, когда мы ругаемся, и либо закрывал уши, либо начинал плакать, либо отстранялся. Больше всего я не любил, когда он отстраняется. Это означало, что с ним все совсем плохо. Надо бы успокоить Наташку, но не знаю как.
Сдается мне, она сама не знает.
Я повернул голову, ухмыльнувшись. Иногда так проще, меньше вероятностей, что Наташка взорвется. Взрывается она нехорошо, некрасиво, после этого приходится потом зачищать следы ее вспышек. Обычно достается ни в чем не повинным людям. Или Мишке.
– Хорошо, брейк, – я задрал ладони с примирительной улыбкой. – Мы же люди цивилизованные, верно? Давай спросим остальных. Демократия, короче.
Наташка затихла и начала думать. Я воспользовался минутой тишины, и потрепал Мишку по волосам. Мишка на меня даже не посмотрел. Он хотел уйти, но куда он от нас уйдет, мы единственные, кто знает о его существовании. И мы единственные, кто может разделить с ним его детские печали.
– Ладно, убедил, – Наташка расслабилась, и я вздохнул с облегчением. Возможно, большинство будет на моей стороне, и она успокоится, а наша тайна будет в безопасности. Так или иначе. – Спросим Рика и Анатолия Павловича.
Рик появился у нас довольно давно. Никто, даже он сам не знал, почему у него такое имя. Но Рик поражал своими способностями, он был силен, настоящий Тор или капитан Америка. Я всегда завидовал его способности гнуть гвозди пальцами или колоть ими же орехи. Порой он подсаживался к Наташке и развлекал ее небольшими трюками.
– Никакого волшебства, только сила пальцев, – говорил он. Наташа слушала и веселилась.
Возможно, Рик будет на ее стороне. Но я надеялся его убедить.
Рик появился, стоило его только позвать. Сосредоточенный, в черном, руки в карманах, в глазах вечная настороженность. Он охраняет нас всех, и я ему за это благодарен, но больше всех он охраняет Мишку.
– Чего звали? – спросил он, став перед Мишкой. Мишка сразу расслабился, улыбнулся и взял в руки лист бумаги, начав делать журавлика. Пусть делает, воображая себя Садако с ее тысячей журавликов. Грустная история, на самом деле..
Рик плохо пишет, еще хуже читает, он немного туповат, когда дело касается отношений, но он надежный парень. И мы рады, что он живет с нами.
Однако от его решения зависит слишком многое, и я должен его переубедить, если он не на моей стороне.
– Рик, Наташка хочет открыть нашу тайну. Дело в том, что один журналист просит моего интервью… сам понимаешь, к чему это приведет.
Рик не понимал.
– Я против, – буркнул он, не отводя злого взгляда. – Я не смогу нас защитить, случись что.
– Это не понадобится! – Наташка поняла, что ее идея была не слишком удачной. Мы привыкли к конспирации и не хотели делиться тайнами даже с близкими. – Сейчас самое время. Вдруг это кому-то поможет.
– Не поможет, – Рик скривился, и Наташка, заметив его пародию на улыбку, замолчала. С ним разговаривать бесполезно. Оставался еще Анатолий Павлович. Он самый старший и самый мудрый из всех нас. Если Анатолий Павлович скажет "нет", Наташка смирится, и не будет даже пытаться намекнуть о нашей тайне. А он мудрый, он все поймет.
– Что случилось? – спросил он мягким голосом, словно заботливый дедушка или учитель, обожающий детей.
– Мы хотим раскрыть нашу тайну, – Наташка поступила нечестно, и я возмутился, сказав, что я против. И Рик против.
На самом деле, Анатолию Павловичу не обязательно слышать нашу историю. Он всегда в курсе того, что у нас происходит. Другое дело, что советы он дает лишь тогда, когда мы просим. А сейчас именно такой случай.
Я поправил Наташку, она обиделась и отвернулась.
– Обманщица, – уколол я ее. Наташка рассердилась. Но сказать ей было нечего, и она промолчала, спасибо и на этом.
Анатолий Павлович задумался. Он поглаживал бритый подбородок, щурил глаза за стеклами очков, и я почти поверил, что он согласится со мной. Счет три–один болезненный, верно, но зато Наташка перестанет доставать нас.
– Я считаю, что мы должны открыться. Но, полагаю, тогда будет ничья?
Я кивнул, Рик напрягся, сверля взглядом Анатолия Павловича, словно отправит его сейчас в нокаут. Ложное ощущение, ведь Рик никого из нас никогда не ударит, даже если мы будем смеяться над ним.
За единственным исключением - если кто-то обидит Мишку.
Но мы никогда на это не пойдем. Если у нас, разумеется, не поселится кто-то еще. Я предполагал, что такое возможно, Анатолий Павлович был уверен. Наташка хотела себе подругу, чтобы с ней секретничать. Один Мишка никого не хотел, и плакал каждый раз, когда наша компания разрасталась. Наверное, будь его воля, он жил бы только с Риком. Обидно даже.
– Тогда нам остается одно – я посмотрел на Мишку. – Мы должны спросить его.
– Он не ответит, – Наташка покачала головой, опасаясь, что ребенок откажется. – Да и что он может понимать, пусть дальше играет.
– Михаил у нас умный мальчик, верно? – Анатолий Павлович подошел к Мишке и присел рядом. Рик напрягся, сообразил, что ничего Мишке не угрожает, и отодвинулся. Но словно говорил взглядом: я здесь, и я все контролирую. – Давай, малыш, скажи, ты хочешь быть с другими, или же нет?
Мишка помотал головой и уткнулся в лист бумаги, отгораживаюсь от необходимости решать, от необходимости думать и быть ответственным за всех нас. Я ему не завидовал, серьезно.
Но мы не могли освободить его от этой ответственности. Если только кто-то из нас не передумает. Наташка и Анатолий Павлович стояли на своем. Мы с Риком тоже не могли сдаться. Мишка не открывал глаза и, кажется, собирался заплакать. Что взять с ребенка…
Время шло, рядом со мной лежал телефон, он ждал, пока я наберу нужный номер и признаюсь в том, кто мы такие. Тогда мы заинтересуем прессу, возможно, люди пожелают с нами познакомиться. А возможно, мы найдем таких же, как мы.
Или же я забуду о номере, и мы больше никогда не узнаем, что случилось бы, пойти мы этим путем.
Страшно и жестоко.
– Михаил, поиграй в большого мальчика, – Анатолий Павлович терпеливый, очень терпеливый, он даже камень сумеет разговорить. – Никто не обидится на тебя, в любом случае. Понимаешь?
Мишка поднял голову. Сквозь дымку слез виднелся вопрос: это правда?
– Ты мне веришь? – спросил Анатолий Павлович.
Мишка кивнул. Мы все ему верили. Я затаил дыхание, Наташка подалась вперед, готовая вцепиться в плечи ребенку. Рик напрягся сильнее, похожий сейчас на волка перед добычей. И только Анатолий Павлович спокоен, словно на уроке.
– Я хочу друзей, – тихо сказал Мишка. – Я хочу играть с другими. Не с вами.
Я криво усмехнулся. Вот и все, сам же согласился. В таком случае нам остается лишь подчиниться, иначе у нас никогда не будет согласия. А в нашем случае нельзя без согласия и компромиссов. Невозможно жить нормально, если вы делите одно тело.
И я взял телефон, набирая номер.
#рассказы #странные истории