У персидсих военачальников был довольно большой выбор мест для высадки армии в Греции, но они направили корабли с десантом на борту к ничем непримечательной Марафонской бухте. Бесприпятственно выгрузив армию, персы собирались утром следующего дня двинуться к Афинам, если придется, разбить «по пути» афинское войско и взять город в осаду. Но следующим утром на траву Марафонской равнины вышли афинские гоплиты, всю ночь они двигались к месту высадки персов и теперь были готовы вступить в бой с врагами.
Другие статьи из серии Греко-персидские войны:
Накануне греко-персидских войн
Поход Мардония
Эллада на пороге войны
Фемистокл, начало
Политик из прошлого
Эгинское фиаско царя Клеомена
Конец «безумного басилевса»
Морской поход Датиса и Артафрена
В начале лета 490 г. до н.э. Дарий I направил в Грецию войско и флот под командованием молодого военачальника - сына лидийского сатрапа Артафрена и племянника Дария, носящего то же имя, что и отец, и присматривающего за ним опытного полководца Датиса. На этот раз решили избежать движения окружным путем вдоль малоизвестных, негостеприимных берегов Фракии с Македонией и двинулись через море вдоль островов Кикладского архипелага. Персы захватили стратегически важный Наксос, но не тронули «священный остров» Делос и даже принесли на нем жертвы Аполлону. Продвигаясь дальше к материку, персидский флот брал под контроль острова архипелага и включал в свой состав местных воинов. В конце августа 490 г. до н.э. эскадра достигла острова Эвбея и персы, после короткой осады, захватили город Каристос. После этого флот совершил короткий переход и достиг Эритреи – полиса, некогда пославшего корабли на помощь ионийским повстанцам, а потому, ставшим «личным врагом» Дария. После недельной осады предатели сдали город, и он был почти полностью разрушен, уцелевшее население персы депортировали в Азию. «… После подчинения Эретрии персы простояли там несколько дней и затем отплыли дальше к Аттике. Они загоняли афинян в теснины, полагая, что те поступят так же, как эретрийцы ...» Геродот. (Подробнее ЗДЕСЬ: Морской поход Датиса и Артафрена)
Захват Эретрии обеспечил персидскую армию удобной базой у берегов Аттики. Недалеко от разгромленного города находилась Лелантская равнина, образованная долиной реки Лелант. Это было прекрасное место для выпаса персидских коней, истомившихся во время долгого морского путешествия. Кроме того, в руки персов попали запасы провианта, припасенного эретрийцами на случай длительной осады, впрочем, регулярно грабившие богатые острова воины Империи едва ли жили впроголодь. Теперь персидским полководцам предстояло выбрать место высадки на территории материковой Греции. С Эвбеи легко и просто можно было, например, переправиться в Беотию, где враждующие с Афинами Фивы, уже пообещавшие Дарию «землю и воду», скорее всего, с радостью присоединились бы к войне против общего врага – Аттики. Можно было также отправиться в Арголиду, где к войску царя царей присоединился бы Аргос и, вполне возможно, Мегары и Эгина. Этот вариант развития событий позволял «разрезать» коммуникации между Спартой и Афинами и громить их поодиночке. К тому же, как мы помним, появление на границах Пелопоннеса чужого войска грозило Лакедемону восстаниями илотов и периэков. Эти два очень опасных для Эллады сценария не были реализованы по двум причинам: Во-первых, персы просто недооценили греков, регулярно нанося эллинам поражения, они не признавали их особо сильным противником и не считали нужным использовать сложные и «долгоиграющие» стратегические решения. Во-вторых, Дарий громогласно объявил целью похода наказание Эретрии и Афин, видимо, исполнители приняли его слова, как руководство к действию. Опять же, прямая атака на Афины, в случае успеха, сулила быстрое завоевание значительной части Греции и быстрое ее подчинение, так что решили не мудрить.
Для атаки Афин можно было «не мудрствуя лукаво» войти в залив Сароникос (Саронический залив) и, отогнав немногочисленные афинские корабли, высадить десант в Фалерской бухте, всего в шести километрах от Акрополя. План незатейливый и «прямой как лом», если бы Датис с Артафреном последовали ему, возможно, им бы удалось овладеть Афинами, хотя крови при этом пролилось бы много. Но персидских военачальников (или финикийских капитанов) откровенно пугала перспектива высадки на незнакомый берег в условиях активного противодействия противника. Поэтому для выгрузки десанта персы предпочли Марафонский залив, куда их усиленно «тянул» Гиппий и где их заранее никто не мог ожидать. «… Наиболее удобным местом для действий конницы в Аттике был Марафон, к тому же находившийся ближе всего к Эретрии. Туда и вел их Гиппий, сын Писистрата ...» Геродот.
Надо отдать должное бывшему тирану, местечко он выбрал вполне удачное. Оно находилось примерно на полпути между Эретрией и Афинами, в достаточно укромном месте, чуть в стороне от населенных пунктов. Близость Эретрии облегчала снабжение, на границе Большой Топи было несколько источников питьевой воды и удобное пастбище для лошадей. Песчаный пляж, протянувшийся на несколько километров между Большой Топью и Марафонской бухтой, был удобным местом для высадки, к тому же афинянам надо было затратить немало времени, чтобы добраться до него. Сама Марафонская равнина, находившаяся рядом с пляжем, плоская, не заросшая лесом, являлась, наверное, самым удобным во всей Аттике местом для действий конницы. Еще одним достоинством этого места была его близость к границе с Беотией, что делало возможным наладить связи с этим дружественным персам регионом и организовать сухопутные пути подвоза продовольствия из северной Аттики и южной Беотии, а впоследствии и совместные военные действия. Таковы были резоны персидских военачальников, при выборе Марафонской равнины в качестве места для начала боевых действий на территории Греции. Что же касается Гиппия, то кроме доводов разума им руководила еще и мистическая надежда на чудо.
Гиппий был убежденным мистиком, еще во времена своей тирании в Афинах он частенько обращался за советом к различным предсказателям, включая дельфийского. Постепенно он накопил целую коллекцию предсказаний (оракулов) на все случаи жизни и хранил ее в своем дворце на Акрополе. Тиран верил также в вещие сны, приметы и гадания, сохранить власть это ему, впрочем, не помогло и почти двадцать лет ему пришлось довольствоваться управлением небольшим полисом Сигей на Геллеспонте. Жизненные невзгоды и возраст только усилили суеверие Гиппия и ему казалось счастливым предзнаименованием, что персидская армия, на которую он возлагал все свои надежды, будет высаживаться в той же бухте, где пятьдесят шесть лет назад, в 546 г. до н.э., его отец – Писистрат начал свое победное шествие к власти (Подробнее ЗДЕСЬ: Золото приносит победу). Марафон и окрестные земли входили в состав Диакрии - родовой "вотчины" Писистратидов и последний афинский тиран надеялся, что его, как некогда Писистрата, встретят сторонники. Однако со времени изгнания Гиппия прошло двадцать лет и афинское общество необратимо изменилось, даже партия Гиппарха, именуемая в народе «друзьями тиранов», едва ли всерьез собиралась возвращать к власти бывшего властелина Афин. Гиппий уже стал далеким прошлым, а Диакрия перестала существовать как территориально-политическое образование в ходе административных реформ Клисфена.
Совсем не зря Геродот рассказал историю-притчу про сон Гиппия, приснившийся ему накануне высадки и его потерянный зуб. «... Гиппий видел такой сон. Ему приснилось, будто он спал со своей собственной матерью. Сон этот он истолковал так, что он вернется в Афины, отвоюет себе власть и затем окончит свои дни в старости на родной земле ...». После того как высадка на побережье состоялась «...на Гиппия напали чихание и приступ кашля сильнее обычного. А так как у него, как у человека уже старого, бо́льшая часть зубов шаталась, то один зуб от сильного кашля даже выпал. Зуб упал на песок, и Гиппию стоило больших усилий его искать, но зуб не находился. Тогда Гиппий со вздохом сказал своим спутникам: «Нет! Это не наша земля, и мы ее не покорим, ту часть ее, принадлежавшую мне по праву, взял теперь мой зуб» Геродот.
После того, как решение о месте высадки было принято, персидский флот пересек узкий пролив Еврип и начал высадку войск на пляже около Марафонской равнины. После завершения разгрузки часть кораблей эскадры встала на якорь недалеко от берега в Марафонской бухте, а часть – так и осталась частично вытащенными на берег, благо песчаное дно это позволяло. Как и ожидалось, никакого противодействия персам в процессе десантирования оказано не было. Еще до того, как высадка армии была завершена, конные разъезды исследовали Марафонскую равнину, а дозоры заняли все ведущие в нее дороги и тропы. Позднее, несколько разведывательных конных отрядов дошли по дорогам до предместий Эное и Марафона и опустошили попавшиеся по дороге земледельческие усадьбы. Датис, несомненно, собирался двинуться на Афины, как только его войско приведет себя в порядок, то есть, скорее всего, утром следующего дня.
В случае полевого сражения с афинянами на стороне персов было преимущество в коннице, полностью отсутствующей у греков. Атака конных стрелков, которыми было большинство персидских всадников, на фланги греческого пехотного строя, должно было «сломать» монолитность фаланги и сделать смешавшихся эллинов мишенью многочисленных пеших лучников, после чего их добила бы не особо многочисленная, но все-таки имеющаяся у персов тяжелая пехота. Если же афиняне останутся под защитой городских стен, то персидская армия блокирует город с суши, а флот, обогнув мыс Сунион, блокирует Фалерскую бухту с моря и высадит десант на побережье. После этого оставалось только подождать, пока предатели не откроют ворота или продемонстрировать эллинам новейшие достижения инженерной мысли в деле взятия укрепленных городов. Однако уже утром следующего дня стало ясно – всем этим планам не суждено сбыться, на Марафонскую равнину прибыла афинская армия.
Пока персидская армия штурмовала Эритрею в афинском народном собрании шли жаркие споры относительно тактики предстоящей войны с персами, в неизбежности самой войны уже не сомневались даже самые «упертые» персофилы. Высказывались опасения относительно возможности предательских действий сочуствующих персам «партий», таковыми считались сторонники Алкмеонидов и Гиппарха. Вообще же вторжение персов на Эвбею вызвало в Афинах замешательство, вроде бы к войне уже давно готовились, но началась она, как водится, совершенно неожиданно. Из растерянности общество удалось вывести Мильтиаду, занимавшему в это время пост одного из десяти стратегов (Подробнее об этом великом афинянине ЗДЕСЬ: Политик из прошлого). Он внес в народное собрание ряд предложений по мобилизации всех сил афинского государства для борьбы с персами, впоследствии известных как "псефисма Мильтиада". После короткого обсуждения его предложения были одобрены большинством и обрели силу закона, на этот раз его поддержали не только консервативные аграрии, его основные сторонники, но и радикальные демократы - поклонники Фемистокла. Псефисма (решение) народного собрания предусматривала созыв народного ополчения, в которое должны были войти все боеспособные мужчины, являющиеся гражданами полиса, даже те, чей возраст в обычных условиях считался непризывным. Согласно данным Павсания и Аристотеля, предполагалось также освободить некоторых рабов и включить их в состав войска.
Падение Эретрии и ее уничтожение персидскими войсками окончательно «расставило все по своим местам», теперь в Афинах визита персов опасались уже и сторонники подчинения Империи, ведь в сутолоке уличной резни никто не будет интересоваться политическими взглядами, просто убьют и пойдут дальше. Весть об уничтожении дружественного полиса прибыла в Афины за несколько дней до праздника в честь Артемиды Агротеры и Аполлона, который в 490 г. до н. э. начинался 8 сентября (шестой день месяца боэдромиона по лунному календарю). Во время праздника, после принесения приличествующих жертв богам-покровителям и совершения всех необходимых обрядов, народное собрание Афин обратилось к небожителям с просьбой о даровании победы над варварскими полчищами и дало обет принести в будущем в жертву по одной козе за каждого убитого перса. Афины приняли решение о начале войны с Ахеменидской Персией, и отступать от него не собирались.
Сразу же после рассвета 10 сентября (8 боэдромиона) сигнальные огни приносят в Афины весть о начале высадки персов у Марафона. К этому моменту, благодаря настойчивости Мильтиада, ополчение было уже полностью собрано и готово к действию. Военный совет, опять же по инициативе Мильтиада, принимает решение выдвинуть войско к Марафонской равнине. Решение было во многом вынужденным, оборонительные укрепления Афин, в то время, были неспособны обеспечить надежную защиту полиса при осаде. К тому же, продолжали ходить слухи о сторонниках персов, готовых сдать город. Афинское ополчение выступило к Марафону, но, считая его численность недостаточной, стратеги отправляет гонцов к соседям. Выбор союзников у афинян был невелик, соседние Мегары, Эгина и большая часть Беотии были откровенно враждебны к ним и уже выказали свою готовность подчиниться персам. Посланцы отправились в Спарту и в единственный дружественный им полис Беотии – Платеи. Некогда платейцы, не желая подчиняться Фивам, обратились за помощью к Лакедемону, но царь Клеомен отказал им: «Мы живем слишком далеко, и вам наша помощь бесполезна. Ведь вас успеют десять раз продать в рабство, пока весть об этом дойдет до нас. Мы советуем вам стать под защиту афинян. Они — ваши соседи и могут вас защитить» Геродот. Афины действительно оказали содействие Платеям и даже вступили в войну с Беотийским союзом из-за этого, с тех пор Платеи были верным союзником афинянам.
В далекий Лакедемон отправился гонцом афинянин Фидиппид «...который был скороходом и сделал себе из этого даже ремесло. … посланный стратегами из Афин, этот Фидиппид (по дороге, как он говорил, ему явился Пан) на второй день прибыл в Спарту. Там он предстал перед властями и сказал вот что: «Лакедемоняне! Афиняне просят вас помочь им и не допустить порабощения варварами древнейшего города в Элладе. Ведь Эретрия уже несет ярмо рабства, и Эллада стала беднее одним знаменитым городом». Так Фидиппид исполнил данное ему поручение; лакедемоняне же решили помочь афинянам. Тотчас же они, однако, не могли этого сделать, не желая нарушить закон. Это ведь был как раз девятый день первой половины месяца, а в девятый день, говорили они, нельзя выступать в поход, если луна будет неполной ...» Геродот. Чтобы доставить послание в Спарту, Фидиппид преодолел двести тридцать километров, а потом сразу же вернулся обратно в Афины, позднее его история, переиначенная Плутархом и Лукианом, станет основой для создания новой спортивной дисциплины – марафонского бега. Немедленно выступить на помощь Афинам спартанцам помешал праздник Аполлона Карниоса, во время «священного месяца» карней, закон запрещал лакедемонянам вести военные действия до полнолуния, то есть до 15 боэдромиона. Никто в Элладе не поставил в укор спартанцам отсрочку их выступления в поход, выполнение религиозных предписаний считалось делом государственной важности.
Тем временем, афинское войско двигалось к Марафонской равнине, потратив на дорогу часть дня и всю следующую ночь. От Афин к Марафонскому заливу и прилегающей к нему равнине вело две дороги, подходящие для перемещения больших масс войск. Та, что чуть-чуть короче пролегала между горами Парнет (Парниту) и Брилиссос (современное название Пентеликон), ее протяженность составляла тридцать пять километров. Более длинный путь, около сорока километров, вел через нижний проход между подножиями гор Брилиссос и Гимет (Имитос), мимо местечка Паллена (современный восточный пригород Афин Палини) и дальше вдоль морского побережья. Точно неизвестно как двигалось афинское войско, по одной из этих дорог или же по обеим одновременно, параллельными колоннами, но утром 11 сентября (9 боэдромиона) афиняне вышли на южную часть Марафонской равнины и начали обустраивать лагерь приблизительно в шести километрах от персидского бивака. Форсированный марш афинской тяжелой пехоты избавил городок Марафон от ужасов иноземного нашествия, греческое войско перекрыло выходы из Марафонской равнины.
Эллинам удалось перехватить инициативу и несколько озадачить персидских полководцев, на некоторое время установилось зыбкое позиционное равновесие. Ни греки, ни афиняне не предпринимали наступательных действий, эллины укрепляли лагерь и свою позицию, персы находились в некоторой растерянности. Как и персы, греки не испытывали недостатка в припасах, по описанным выше дорогам они получали продовольствие из Афин, а питьевой водой их снабжал Марафон и источник выше старой аттической крепости Эноя. Утром (или ночью) 12 сентября (10 боэдромиона) у священной рощи Геракла афиняне соединились с отрядом из Платей, верные своему слову горожане из небольшого беотийского полиса прислали на помощь Афинам одну тысячу воинов. К этому времени афинским стратегам уже было известно, что помощь из Лакедемона запаздывает, Филиппид успел вернуться в Афины и сообщить ответ спартанцев. Полководцы с обеих сторон медлили и два войска замерли друг напротив друга в тягостном ожидании.
При подготовке статьи использованы следующие материалы:
«ИСТОРИЯ ГРЕЦИИ» С.Я. Лурье
"История Древней Греции" Николас Хэммонд
Кембриджская история Древнего мира. т. 4 "Персия, Греция и Западное Средиземноморье"
«История» Геродот
«Политическая история Ахеменидской державы» М. А. Дандамаев
Другие статьи из серии Греко-персидские войны:
Накануне греко-персидских войн
Поход Мардония
Эллада на пороге войны
Фемистокл, начало
Политик из прошлого
Эгинское фиаско царя Клеомена
Конец «безумного басилевса»
Морской поход Датиса и Артафрена
