...Их у родителей было четверо. Три дочки и сын. Она была младшей. Но... самой нелюбимой. И она это ощущала с самого детства, с того самого момента, когда дети впервые начинают себя осознавать. Проявлялось это во всём - в большом и малом. В том, что в отличие от прочих детей, ей никогда не устраивали Дня рождения и не дарили подарков. Остальным дарили, а ей нет; остальных забирали вечерами из детского сада домой, а ее оставляли на ночной продлёнке. Иногда ей приходилось оставаться в этом казенном доме на целую неделю. И тогда она страшно тосковала, подходила к окну, долго стояла, смотрела в темноту, вспоминала свою семью. От этих мыслей ей становилось еще тоскливее, так как даже ее маленький и не окрепший детский ум понимал, что такое отношение от очень небольшой любви...
Отчего её не любили она понять не могла. Ведь она не вредничала, как другие, не шкодила, не закатывала "концертов" по поводу пресловутого "а я хочу"... Она была "тише воды, ниже травы", старалась угодить матери с отцом, ластилась к ним, как собачонка, заглядывала в глаза, целовала их ладони... Дальше она очень хорошо училась, была главной помощницей по дому. Это воспринималось как должное и не ценилось. А дальше, когда она закончила школу, ей просто указали на дверь: мол, взрослая уже, иди себе с богом, устраивай собственную жизнь... А здесь, в этом родительском доме, тебе не рады.
И она ушла. Буквально в одном платье. И ее никто не окликнул...
...Сначала она работала. Обыкновенной санитаркой в больнице. А кем еще могла работать девочка, не имевшая ни образования, ни профессии?.. Снимала угол у какой-то старухи, была у нее прислугой. А по-другому никак. Денег, которых она зарабатывала, едва хватало на элементарные нужды, и вовсе не хватало на оплату хотя бы сносного жилья...
Так и жила. Фактически сиротой при живых родителях...
А дальше она вышла замуж. Не по любви. А чтобы хоть как-то пристроиться, приспособиться в этой суровой жизни. Ведь она была абсолютно беззащитной и никому в ней не нужной...
И вдруг ей повезло. Муж оказался замечательным и человечным.
Обнаружив, что жена умненькая, он настоял, чтобы она оставила работу, пошла учиться, одевал, "как куклу". А это было непросто для молодого специалиста. Но он шел на жертвы: много работал, экономил на себе. Она это оценила. И вдруг как-то незаметно, исподволь, появилась нежность к нему, к этому еще недавно чужому человеку, чувство необыкновенной к нему привязанности и благодарности.
Она не знала можно ли это было назвать счастьем, но она очень любила свой дом, всегда торопилась вернуться, радовалась, что он, ее муж, у нее есть и именно какой, а не другой...
С роднёй она не общалась. И не ее была в том вина. Она сама, эта самая родня, однажды окончательно обрубила все концы.
...Когда умер отец, она, не помня обиды, пришла на похороны. Нет, нет!, её не интересовало наследство и она ничего не собиралась с ними делить. Просто он, этот умерший родственник, был ее ОТЦОМ(!), её ПАПОЙ(!) которому она просто хотела отдать последнюю дань уважения.
Её не поняли, восприняли её приход в штыки. Прямо у гроба сёстры устроили ей "сцену", обвинив в корысти, в покушении на отцовскую "долю". Ей едва ли не плевали в лицо, едва ли не били, а мать молчала, смотрела строго и осуждающе.
И она ушла. Навсегда. Больше никогда ими не интересуясь.
А вот они о ней помнили. Точнее, помнили, что она тоже была наследницей.
И сделали "ход конём" - приняли единогласное решение о лишении ее какой-либо родительской доли. По-простому, мать еще при жизни разделила имевшееся у нее имущество не на четверых, а на троих своих детей - она это имущество (в том числе и дом, в котором жила), просто ПОДАРИЛА двум дочкам и сыну. Теперь даже при всём желании оставшаяся ни с чем младшая дочь, "отрезанная" ото всех "ломоть", ничего не могла с неё взять...
А дальше случилось то, что, в принципе, и должно было случиться...
...Продав дом, дачу, родительскую машину и гараж, поделив деньги, наследники вдруг оказались перед очередной дилеммой: что делать с матерью?.. Ведь старуха была нужна, когда была богата, теперь же, когда она стала бедна, как кладбищенская мышь, её присутствие тяготило. Очень тяготило!
...Решить проблему нормальным образом, то есть сдать её в дом престарелых, не позволяли обстоятельства: её крохотная пенсия не дотягивала до необходимого минимума, и ни один частный геронтологический пансионат не желал ее принять; в государственный же приют ее не брали, так как она была небезродна...
...Поначалу она жила по очереди у каждого из них. Потом эта "очередь" надоела, и они стали скандалить. Бурно. Буквально до драк. Не забывая при этом вслух, при ней, проклинать её, "старую сволочь", за "подлую живучесть"...
Дальше они били уже ее саму, попрекали каждым куском... Потом же, когда она слегла и ее никомуненужность достигла своего апогея, они усадили ее в старую инвалидную каталку, отвезли... на городскую помойку. Да, да, граждане!, родную мать, и на помойку! И это не анекдот.
...Она просидела там несколько суток. Без еды и воды. А потом попросила обративших на нее внимание людей позвонить младшей дочери...
И дочь приехала.
Увидев мать в таком бедственном положении, она с плачем бросилась в ней, стала звонить мужу...
...Они забрали старуху домой, помыли, накормили, выделили целую в квартире комнату.
Собственно, лишних комнат не было. Свою комнату уступила бабушке внучка. Та самая внучка, которую зловредная старуха не считала родной, не признавала, не общалась... Но девочка оказалась великодушной, так как была дочерью своих родителей. А родители были по-настоящему хорошими, добрыми. Значит, и она, их дочь, была такой же. Здесь всё просто...
...Теперь старуха жила, ни в чем не нуждаясь, как у Христа запазухой.
А потом однажды попросила позвонить своему(!) адвокату. Да, да!, был у неё, оказывается, "свой адвокат", а еще своя... тайна. О которой никто, даже из очень близких родных, не знал.
А тайна имела свою предысторию...
Началась она в годы военного лихолетья, когда фашисты стали угонять в рабство в Германию советскую молодёжь.
Старуху не угнали. Она тогда еще даже не родилась. А вот всех её старших братьев и сестёр это горькая участь, увы, не миновала.
Впрочем, участь оказалась не такой уж горькой, если так-то, положа руку на сердце, честно признать...
Они оказались в работниках у нормальных людей. Которые не издевались и рабским трудом не давили. Зато научили работать, дали профессию.
А после войны, уже будучи женатой и замужней за иностранцами, родня не вернулась на родину, разлетелась по миру, осела в западной Германии, Голландии, Америке, Канаде...
Но связи друг с другом и родителями братья и сестры не потеряли. Переписывались, приезжали в гости.
Что правда, в СССР их пускали редко, а её, их младшую сестру, которая родилась много позже войны, из него не выпускали вовсе. Ну не любила советская партийная номенклатура такой "рекламы" "западного образа" жизни! Так как люди при "загнивающем" капитализме были, оказывается, отнюдь не бедными, не последний кусок хлеба доедающими и вовсе не несчастными. Поэтому компетентными органами строго дозировались даже такие, родственные, отношения.
А дальше "забугорные" родственники, переживая собственных детей и внуков, стали стареть и умирать, завещая нажитое имущество друг другу. И в конце концов вся немалая и дорогостоящая заграничная недвижимость, а еще огромные банковские счета оказались в собственности нашей старухи. Которая из нищего советского пенсионера в одночасье вдруг превратилась в настоящую долларовую мультимиллионершу.
...Ей повезло. Она вступила в наследство во времена уже горбачёвской "оттепели", когда компетентные органы больше не требовали "делиться" им с государством, не третировали, не убивали за него. А потому оно, это многомиллионное состояние, оставалось спокойно лежать в "швейцарских банках", дожидаясь своего вполне определенного часа.
...Старуха никогда не рассказывала о нём даже детям. Сначала потому, что они были маленькими, потом потому что наступили лихие 90-е... И страх, что за такие бабки "братки", запросто могут убить и запытать, заставляли ее крепко придерживать язык за зубами... Знали об этом только ее адвокаты.
Впрочем... Кто знает, отчего старуха, словно забыв на время о своих миллионах, молчала. Возможно, была и какая-то другая, неизвестная народу причина. Но факт оставался фактом: о "настоящем своём имуществе" она заговорила, уже стоя одной ногой в могиле...
Короче, после недолгих консультаций, всё своё несметное состояние бабка отдарила одной единственной внучке. Той самой, которая уступила ей свою замечательную комнату...
Сказать, что остальные наследники (которые вывезли старуху на помойку), "переживали", значит, не сказать ничего...
Это был шок, это была немыслимая для них трагедия. Но которую, однако, с ними не захотел разделить ни один суд...
Они потратили на них, эти судебные процессы, и самых толковых, а потому самых дорогих адвокатов практически всё, что в своё время поимели от матери, но так и не смогли решить проблемы. Её состояние - всё до последней копейки! - досталось не им, другим... И с этим ничего невозможно было поделать...
Они плакали, целовали ее руки, колени, теряли у ее ног сознание, убеждали, что она, когда они отвезли ее на помойку, "просто неправильно их поняла"..., просили простить..., войти в положение: дескать, дети у нас, мама, твои же внуки... О которых надобно заботиться...
Старуха была непреклонна.
А дальше семья наследницы вместе с бабкой переехала на новое место жительство, чтобы их больше не доставали...
А несостоявшиеся наследники остались оплакивать свою судьбу, злословить и клясть "злую мать", которая так их прежестоко "обманула"...