Любая форма организации производства и потребления, любой вид доминирующей занятости приводят к изменениям и в жизни общества, и в сознании людей.
Изучению текущих процессов изменения общественного сознания посвятил большинство своих работ наиболее цитируемый политолог нового века Рональд Инглхарт (есть вариант написания - Инглегарт). Короче - Ronald Franklin Inglehart.
Я уже упоминал эту фамилию в связи с его принципом «приоритета недостающего», рушащего незыблемость модернистской пирамиды Маслоу и позволяющего объяснить, почему богатые тоже плачут, а бедные - смеются.
Чтоб в двух словах – да, человек стремиться в первую очередь удовлетворить базовые физические потребности в еде, тепле, и пр. Но потребности динамичны и на определённый период некоторые из потребностей следующих порядков могут стать важнее первичных.
Примитивный пример – чесание носа не является первоочередной потребностью человека, но бывают моменты (например, при надетом противогазе) когда только об этом и думаешь, а не о макаронах на ужин.
Итак, о чем говорит Инглхарт:
Переход к индустриальному обществу пока что далек от завершения. Однако сегодня на Земле почти не осталось социумов, по крайней мере не вступивших на путь индустриализации, и к концу текущего столетия большая часть человечества будет, скорее всего, жить в условиях преимущественно урбанистического индустриального общества.
Индустриализация связана с комплексом перемен, охватывающих урбанизацию, массовое образование, профессиональную специализацию, создание бюрократических структур, развитие коммуникаций, что, в свою очередь, порождает культурные, социальные и политические преобразования еще более широкого характера. Начиная со снижения рождаемости и увеличения продолжительности жизни и кончая усилением роли правительства, возрастанием политической активности масс и даже установлением демократии.
Теории модернизации от Карла Маркса и Макса Вебера до Даниела Белла утверждают, что сам процесс экономического развития неизбежно и автоматически приведет к установлению различных политических форм либерально-демократического типа.
Однако, замечает Инглахрт, - «ни одна тенденция не может продолжаться в одном и том же направлении до бесконечности. Достигнув в своем развитии какой-то точки, она начинает идти на убыль. Не служит исключением и модернизация. В последние десятилетия зрелые индустриальные общества вышли в своем развитии на поворотную точку и стали двигаться в новом направлении, которое можно назвать «постмодернизацией».
«Процесс, называющийся модернизацией, уже не является самым последним событием в современной истории человечества и социальные преобразования развиваются сегодня совершенно в ином направлении. Кроме того, в литературе по постмодернизации назван ряд специфических признаков этого процесса: постмодернизация предусматривает отказ от акцента на экономическую эффективность, бюрократические структуры власти и научный рационализм, которые были характерны для модернизации, и знаменует переход к более гуманному обществу, где самостоятельности, многообразию и самовыражению личности предоставляется больший простор»
По Инглхарту, постмодернизм отличается от модернизма по следующим четырем важным моментам:
Постмодернизм считает, что
1. Социальные преобразования не имеют линейного характера. Они отнюдь не следуют одному направлению вплоть до конца истории. Напротив, рано или поздно они достигают поворотной точки и в последние десятилетия идут в совершенно новом направлении.
2. Если теории модернизации носили детерминистский характер: марксизм делал упор на экономический детерминизм, а теория Вебера склонялась к детерминизму культурному, то постмодернисты утверждают, что взаимосвязи между экономикой, с одной стороны, и культурой и политикой, с другой, носят взаимодополняющий характер, как это происходит в отношении различных систем биологического организма.
Политические системы, равно как и экономические, требуют поддержки со стороны культурной системы, в противном случае им пришлось бы опираться на откровенное принуждение, которое нельзя признать эффективным. И напротив, культурная система, несовместимая с экономикой, вряд ли окажется жизнеспособной. Если эти системы не будут поддерживать друг друга на взаимной основе, им грозит отмирание.
3. Постмодернизм не приравнивает модернизацию к «вестернизации». В какой-то исторический момент модернизация действительно была чисто западным явлением, однако сегодня вполне очевидно, что этот процесс обрел глобальный характер и что в определенном смысле его возглавили сегодня страны Восточной Азии. Вебер совершенно правильно расценивал подъем протестантства как важнейшее событие в ходе модернизации Европы. Однако нельзя утверждать, что такое влияние присуще только протестантству.
4. Демократия отнюдь не является феноменом, имманентно присущим фазе модернизации. Возможны и альтернативные последствия, причем наиболее ярким их примером служат фашизм и коммунизм. Демократия оказывается все более вероятным явлением лишь по мере перехода от стадии модернизации к постмодернизации. На этой второй стадии осуществляется совершенно особый комплекс преобразований, которые до такой степени повышают вероятность утверждения демократии, что в конечном счете приходится слишком дорого платить за то, чтобы ее избежать.
В общем, как и почему происходит цивилизационное движение в эпоху модерна, понятно – вызванные индустриализацией изменения в образе жизни и сознании людей требуют соответствующего расширения жизненного пространства, на что модерн, как система, направленная на максимальное увеличение эффективности общественного производства, добровольно идти не хочет. Поэтому новые люди добиваются этого политической и революционной борьбой.
Постмодернизм готов идти на гибкое изменение жизненного пространства посредством т.н. «открытого общества», что в сочетании с экономической составляющей – обществом потребления – вроде должно снять напряжение потребности по всем четырем составляющим жизненного пространства и вот он, долгожданный «Конец истории».
Почему этого не происходит и откуда взялся кризис как раз лидера постмодерна – европейской цивилизации – этому были посвящены последние исследования Инглхарта.
(продолжение следует)