«Довелось мне как-то в молодые годы волей случая оказаться одному с большим рюкзаком на лесной тропе. Погода была прекрасная, лето завершало свой первый месяц. Вокруг все благоухало. Друзья мои продолжали маршрут дальше, а мне нужно было вернуться в город.
-- Вот по этой тропе пойдешь. Она тебя прямо к железнодорожной станции выведет, - показал мне дорогу Гургеныч. Пожал руку, и мы расстались.»
-- А когда это было? – шепотом спрашивает Серега.
-- Дай-ка вспомню, - прерываю я свой рассказ - В то лето Вовка женился. Ну да, я к нему на свадьбу и спешил тогда. А какой же это год был? Володя, напомни!
Над извилистой лесной рекой стелется дымок от костра, вокруг которого полусидят - полулежат несколько человек. Берег в этом месте крут и высок. Сразу над обрывом растут сосны, затем лес становится более густым, заросшим кустарником и мелкими елками.
Среди сосновых стволов горит небольшой костер. Льется тихая речь.
Самый большой из собравшихся у костра это я, Анатолич. Сейчас я раскуриваю трубку, щурясь на дым. Нахожусь в своих воспоминаниях, тревогах.
Слушает меня Серега. Днем он выглядел бы интеллигентно, сейчас же ему явно не хватает большой серьги в ухо, бонданы на голову и попугая на правое плечо тельняшки. Редкая седая бороденка торчит в разные стороны, взгляд старого морского волка устремлен на пламя костра.
Рядом сидит Иваныч, тот самый, который только что прислонил гитару к сосне. Все еще остается в душе со своими песнями, автором которых, похоже, он сам и является. Мыслями Иваныч находится сейчас где-то далеко, но никто не знает, где именно. В том числе и он сам.
Также тут сидит Владимир Николаевич – человек с большим опухшим лицом, грустными глазами в очках с толстыми линзами. Иногда при повороте его головы очки угрожающе блестят красным светом, напоминая о страшных и трагических временах нашей истории. Щеки его покрыты густой небритостью. Еще не борода, но уже не щетина.
Рядом его плечом подпирает Миша, обладатель черных густых усов, в шляпе с большими мятыми полями. Раньше эта шляпа держала москитную сетку, но уже к сегодняшнему вечеру сетка настолько начала раздражать хозяина шляпы, что он оторвал ее и бросил в костер. Он мог бы напоминать одного из мушкетеров двадцать лет спустя и еще десять лет спустя, если бы не пустая двухлитровая пластиковая бутылка, которую он вместо шпаги вертит в руках. Эге-гей!
Как заговорщики, они молча переглядываются. Их лица в свете небольшого огня окрашиваются красным и снова пропадают в ночной тени.
-- А это первая свадьба была или вторая? – уточняет вопрос Владимир Николаевич.
-- Да тише ты, не мешай, давай, Анатолич, рассказывай, - останавливает Вову Иваныч.
( Collapse )
«Ну вот. Тропинка шла лесом и вышла к высокому берегу реки. Такому высокому, повыше этого будет. Красота открылась необыкновенная. Слева поле, за ним вдали березняк. Поле красивое, травка зеленая такая, сочная. Справа обрыв и речка внизу. И иду я, радуюсь солнышку, травке, лесу, речке. Радуюсь, что уже скоро буду дома. Молодая жена, маленькая дочка. А вечером к другу на свадьбу. Жизни радуюсь.
Остановился, закурил. А впереди красивая перспектива уходящей за поворот реки. И вдали, почти у горизонта живописнейший подвесной мост. Красиво так свешивается над пропастью реки. Красиво!»
Я останавливаю рассказ. Пускаю из трубки дымок и смотрю на своих товарищей. Вокруг костра необычно тихо. Каждый задумался о своем. Картинка приводит в умиление стареющих мужчин. Каждому есть, что вспомнить из своей жизни такого, от чего душа оттаивает и хочется просто помолчать. Лес, речка, поле, солнце. Все мы в душе немного романтики и поэты.
Я продолжаю.
«Так, в своих мыслях я и не заметил, как тропинка привела меня к тому самому подвесному мосту. Всё. Дальше путь только туда, на тот берег. Только через мост.
Конечно, вы все сейчас скажете, что такого, мост и мост. Иди смелее. Вам легко так говорить, а меня страх обуял. Подойду чуть ближе к мосту, гляну вниз – в холодный пот бросает. Снял рюкзак, сижу думаю, что делать. Идти вперед, нет никакой мочи. Идти назад, отказаться от планов, вернуться в группу, это невозможно.
Приходит в голову мысль – обойти реку. Глупость, конечно, а, вот, приходит и такое на ум. Можно еще и вброд. Посмотрел на реку и понял, что вброд с рюкзаком тут мне не перебраться никак. Ну, должны же быть мосты нормальные. Какие они бывают? Железнодорожные, автодорожные. Ну, зачем подвесные? Зачем подвесные делают? Зачем?»
Вокруг костра пошло оживление. Миша прячет улыбку в усы, Иваныч по-женски хихикает. Серега несколько лет назад покорял Монблан, поэтому с упреком смотрит на окружающих, сочувствуя рассказчику.
Никто и не замечает, что Владимир Николаевич потянул за веревку, край которой лежал рядом с ним. Веревка уходит вниз под обрыв в реку. Когда он полностью вытаскивает ее на берег, на другом ее конце оказывается привязана сетка – авоська, та, с которыми наши деды ходили в магазины за картошкой и молоком. А в авоське бутылка пластиковая из-под лимонада.
-- Давайте кружки, накапаю вам успокоительных. Очень страшная история.
Выпили, крякнули. Иваныч потянулся за гитарой.
-- Подожди с гитарой! Анатолич, а дальше что было?
«Закрыл я глаза и сделал шаг вперед, на мост. Перила из металлического троса сделаны, настил на мосту из деревянных досок. Доски эти, что б их, лежат кое как. Неровно, с большими щелями. Да и сами доски уже старые, может и гнилые даже.
Сделал еще шаг. Вроде ничего, идти можно. Сделал второй. В это время навстречу мне с другого берега реки на мост вступили двое. Мужчина, может чуть старше меня и маленький мальчик, лет пяти. Наверно папа с сыном, местные жители. Папа курил сигаретку, сынок его припрыгивал рядом с папой. Припрыгивает! Понимаете? И ни тот ни другой не держатся за перила! Припрыгивает!
От их вольготных движений мост пришел в движение. Его стало раскачивать, как мне показалось, с такой силой, что можно было вылететь с него, как с батута. Я остановился и обеими руками схватился за трос – перила. Держался я за них с такой силой, что пальца побелели, а потом прямо на глазах стали зеленеть. Вниз я заставил себя не смотреть. Но это уже не помогло. Я застыл. Ногами врос в эти несчастные доски – настил. Я готов был пустить корни, только бы надежно закрепиться на мосту в двух метрах от берега. Хорошо, что доска подо мной оказалась прочной.
Совершенно спокойно и непринужденно папа с сыночком проследовали мимо меня. Прямо следом за ними, догоняя бежала молодая женщина. Догоняя! Женщина-мать, наверно. Она остановилась около меня и спросила, не нужна ли мне помощь. Но чем тогда там на мосту она могла мне помочь? Я ей все равно благодарен за это.
Я открыл глаза и глянул себе под ноги. А почему бы не встать на четвереньки и не проползти по «гадскому» мосту на коленях? Или, даже, не на коленях, а на пузе. Да, на пузе. Так надежнее. Так меньше вариантов не вывалиться через перила. Но, зато увеличивается риск скатиться в реку под перилами. К тому же ползти по неровным доскам…
Кстати, размышлял я, если упаду в реку, смогу выплыть на берег? А останусь ли я живым, высота-то не маленькая.
Думая о разных вариантах падения с моста, я, не отрывая ступни от настила, двигался вперед. Почему, все-таки вперед, спросите вы? Да потому что назад я идти не мог. Это и понятно. Для того, чтобы идти назад, надо развернуться. А я боялся разворачиваться. Может закружиться голова, я потеряю равновесие.
А пятиться, не разворачиваясь – это еще опаснее. Поэтому, друзья мои, только вперед! Еще три метра я прошмурыгал, как на лыжах. Когда темнота с глаз отступила, я заметил, что приблизился к середине моего трудного пути. Сколько времени прошло, не знаю. Я тогда решил, что вообще никуда не тороплюсь.
Ну, середина пути это уже хорошо. Это вселяет надежды. Это сделало меня даже смелее. Но в это самое время мост опять начало штормить. От ужаса я присел на корточки, руки опять припаялись к перилам. Потом мимо меня что-то прошуршало. Когда я поднял голову, увидел, что прямо по опасному мосту проехал велосипедист. Да, да, велосипедист. Самоубийца! Разве он не видел, что мост очень ненадежен?
Еще вечность ушла на то, чтобы мост перестал раскачиваться. Теперь я стал бояться, что кто-нибудь опять мне помешает двигаться вперед. Вдруг, опять кто-то из обезумевших местных жителей решит перейти по мосту в мою сторону или в противоположную. Эти бесшабашные люди даже не догадываются, как они рискуют, раскачивая эту конструкцию.
Еще немного времени и начался подъем. Пропасть подо мной стала уже не такой глубокой, я увидел под собой край берега. Распрямился. За моей спиной был огромный опыт существования на этом мосту. И я не просто существовал, я шел вперед, я стремился к цели. В следующее мгновение я почувствовал себя смелым. Да, я сильный и смелый. Меня не смогли столкнуть с моего пути, я не пошел в обход, я не выбрал более простой путь. Я прошел через это. И победил.
Еще шаг и я оказался на земле. Снял рюкзак и упал лицом в траву…»
-- Это весь рассказ, - сказал я, -- Случай этот был уже давно. Может, двадцать лет прошло, может больше. В тот год у Вовы свадьба была.
-- Первая или вторая? - отозвался на свое имя Владимир Николаевич.
-- И вот, что я думаю, про все это. Сейчас, вспоминая то далёко, мне представляется, что наша жизнь – это маленький подвесной мостик. Движение по нему сложно и опасно, под ногами неровно. Мы все по-разному проходим этот путь. Кто-то идет легко и непринужденно, кто-то всегда кого-то догоняет. Кто-то нуждается в помощи и на его пути встречаются люди, готовые помочь. Бывают моменты, когда мост уходит из-под ног и темнеет в глазах. Ты можешь всегда оборвать свой путь. Но надо идти вперед, потому что тебя кто-то любит в этой жизни и ждет тебя, и хочет видеть тебя здоровым.
Приобретая опыт, ты начинаешь двигаться смелее, ты уже не боишься смотреть по сторонам, ты начинаешь оценивать пройденный путь. Ты гордишься тем, что не дал слабину и не поступил так-то и так-то, хотя мог. Ты стыдишься того, что поступил так-то и так-то. Но ничего не изменить. Выбран именно тот мост, по которому тебе суждено пройти. И ты должен идти. Себе самому должен.