Вы, может, спросите, как Скарлетт допрыгалась до жизни такой, что примерно к середине второго тома романа стала уверенным, конкретным изгоем общества. Хотя кого я обманываю, вы же не спросите. Все и так знают, что Скарлетт к этому шла прямо с первых страниц, последовательно нарушая установленные в аристократических кругах Атланты (а также Саванны и Чарльстона) идиотские правила. Ну, и товарищ Батлер, конечно, подсобил, не без того. Но в основном все сама, все своими руками. Результат закономерен: не хочешь жить по законам племени - племя тебя отторгает. Выкидывает под зад коленом, даже бутерброды на дорогу не завернув. Иди к соседям и молись, чтобы тебя там вообще не съели, они это практикуют - проглотят и даже твоей шляпкой с зеленым пером не подавятся. А лучше сразу в близлежащей речке утопись: без защиты своих ты все равно никто и ничто, так зачем длить бесполезное присутствие на этой зеленой планете, только окружающую среду загрязняешь.
Это все так. Однако есть одно но. Существенное такое, увесистое но. Роман «Унесенные ветром» просто изобилует персонажами, которые эти самые правила нарушают. Легче перечислить, кто их не нарушает. Эллин, Индия Уилкс, доктор Мид, Эшли вот опять же… Остальные же как с цепи сорвались. Утром, бывало, только сполоснут физиономию из тазика - и как давай правила нарушать, аж пыль столбом. И ничего им за это не бывает. Как ни выбиваются из сил, стараясь буквально попрать все общественные установки - и поди ж ты, все равно добропорядочные леди и джентльмены, стоят все в белом. Одна Скарлетт в известной субстанции. Вот как так?
Посмотрим, как Скарлетт удалось пробиться в изгои. Что она, подлая, сделала?
- Якшалась с неподходящими персонами - янки, саквояжниками, всяким полукриминальным (а то и не полу-) отребьем и Реттом Батлером.
- Не уважала старших, плевала на признанные авторитеты.
- Не выказывала женской слабости, вела себя, как мужчина, занималась мужским бизнесом. В общем, далека была от образа хрупкой, утонченной леди.
- Пила крепкий алкоголь.
- Появлялась беременная на людях, а это неприлично.
Ну вот давайте с первого пункта и начнем. С какими бы нерукопожатными личностями Скарлетт ни общалась, ей ни разу не взбрело в голову побеседовать по душам с женщиной с пониженной социальной ответственностью. Она от Красотки Уотлинг на улице шарахалась как от чумы. С точки зрения общественной морали даже поздороваться с такой женщиной означало пробить непробиваемое дно. Мелани с той же самой персоной общалась два раза. Первый раз, приняв от Красотки деньги на госпиталь и пожалев ее, Мелани сама пришла в ужас и горько рыдала, удивляясь глубине своего падения. Второй раз, уже повзрослев и морально окрепнув, Мелани совершенно сознательно искала общения с Красоткой и плевать хотела с высокой колокольни на те правила, которые запрещают отблагодарить великодушную женщину, которая спасла ее - Мелани - мужа и их друзей. Попробовала бы какая-нибудь почтенная матрона сунуться к Мелани с осуждением по этому вопросу. Но никто не сунулся, потому как нема дурных. Здоровье дороже.
И, кстати о втором пункте, именно застенчивая Мелани уделала миссис Мериуэзер, прервав ее нравоучения и заявив, что не откажет Ретту Батлеру от дома. И ничего, такое покушение на авторитет признанных столпов атлантского общества не только не повредило ее репутации, но и укрепило ее собственное влияние. И дружба с Батлером отрицательно на ней не сказалась, тогда как Скарлетт того же самого Батлера предъявляли все, кому не лень: мол, как же так, гольтепа и некомильфо. В дальнейшем Мелани позволяла себе всякое - типа заявления о прополке сорняков на могилах янки. И ничего, ничего. Как правильно заметили в комментариях, Мелани не только нарушала существующие правила, но и устанавливала свои. Оставаясь при этом в глазах окружающих идеальной леди.
Насчет женской слабости, хрупкости и утонченности. Эти качества, может, и ценились. Но больше у незамужних девушек. Считалось, что джентльменам подавай воздушное и ни на что не способное создание. Чтоб, значит, джентльмен ярко представил себе, как сажает себе на шею такое чудо в шляпке и ленточках и везет на той шее - может, уже заклиненной к черту - до конца своих (что вероятнее) или ее дней. Представил, издал крик радости и немедленно женился. А вот когда он уже женился, тут-то все и меняется. От новоиспеченной жены общество начинает ожидать деловых качеств, которые она должна проявить как хозяйка дома, прямо наутро после свадьбы. Вчера ты еще невеста-фиалка, а сегодня у тебя в руках поместье (полноценное сельхозпредприятие, на минуточку), дом и сотня слуг, которых как хочешь, так и заставляй работать, учитывая, что ты их квартальной премии и бонусов лишить не можешь: у них из поощрений наперсток вискаря на Рождество и внеочередной кусок материи на платье. И вот как-то этих людей надо мотивировать на ударный феодальный труд.
Вертишься так целыми днями, ухайдокиваясь на ниве хозяйства и светской жизни, которую тоже со счетов сбрасывать нельзя, вечером выходишь на крыльцо, довольная результатом своей деятельности, что-то вспоминаешь, всплескиваешь руками с криком «У меня же муж не тр… в смысле, не обихожен!», убегаешь в дом. Потому что муж - это тоже твоя ответственность. И за все с тебя спросится внимательными родственниками и соседями.
Уж не знаю, какая фиалка это все выдержит.
Насчет мужского бизнеса. По дороге на пикник в «Двенадцати дубах» Джералд с дочками встречают соседку - миссис Тарлтон, тоже с дочками. Как-то так получилось, что миссис Тарлтон - уважаемая леди, но при этом управляет самым крупным конным заводом в графстве. Не совсем фиалочный бизнес. Это, я извиняюсь, даже не пироги продавать и не фарфор расписывать. Это сложно и энергозатратно, не говоря уже о том, что, с точки зрения некоторых, не совсем прилично. Беатриса Тарлтон со знанием дела рассуждает о выведении породы, увлеченно говорит о том, какого жеребца с какой кобылой имеет смысл повязать. Нет сомнений, что эти процессы со своими лошадьми она контролирует лично.
Проявляет она себя женщиной не только деловой, но и бесстрашной. Когда новый конь разнес в щепы стойло и чуть не затоптал всех присутствующих, конюхи предпочли свалить от греха подальше, только хозяйка стояла рядом с разбушевавшимся жеребцом, угощала его сахаром и увещевала, как человека. В обморок валиться и призывать на помощь мужчин почему-то не стала. Может, потому, что мужчины из числа прислуги «в ужасе повисли на стропилах». Не исключено, что, присутствуй там белые господа, они бы повисли на тех же предметах. То есть, прежде чем на них полагаться, их сначала со стропил надо вниз сманить. А сахаром, в отличие от коня, они вряд ли соблазнятся. Ну их нафиг, лучше уж все сама…
Кроме того, Беатриса охотится наравне с мужчинами, причем отдается этому делу с таким азартом, что на каждой охоте вылетает из седла. Не привыкла себя сдерживать - по словам дочек, «дерет глотку, как команч». Это если и сказывается на отношении к ней соседей, то только положительно. Джералд, например, ею восхищается и, можно сказать, флиртует с ней. И дочерям ставит в пример: вот, мол, смотрите, чудо что за женщина - сломав ключицу, держится, как настоящий мужчина, ни обмороков, ни ахов-охов. А ведь только полчаса назад Мамушка втирала Скарлетт всякую дичь, что надо бы почаще в обмороки падать, а то не женится никто. Вот по спонтанной реакции Джералда мы можем заключить, что такие женщины, как Беатриса Тарлтон, без внимания никогда не останутся. А бледные фиалки типа барышень Уилкс - останутся. И инфантильные, не способные ни на какое самостоятельное действие особы вроде тети Питти останутся. А Беатриса Тарлтон и Скарлетт - нет. Миссис Тарлтон, кстати, и в юности была та еще оторва: сбежала из-под венца от троюродного брата и вышла замуж против воли родителей. И ничего, уважаемая женщина.
Что касается беременности. На пикнике замужние женщины сидят в беседке, чинно обмахиваясь веерами. Среди них присутствует некая Элис Монро, которая носит первого ребенка и подвержена приступам тошноты. Вот какие черти понесли ее на барбекю, где разнообразные запахи, жара и куча народа, в присутствии которого тебя, неровен час, может вырвать (а. как мы знаем из второго тома, «худшей беды для женщины не придумаешь»)? И куда смотрят почтенные матроны? Как же вот это вот все - даже иные негритянки, не говоря уже об уважающих себя белых женщинах, не выходят за порог своих домов, когда у них возникает подозрение, что они, возможно, в положении? Или это только Скарлетт нельзя, а вот той Элис - можно?
Да, именно так. Скарлетт нельзя, Элис можно. Как тете Питти можно пить коньяк, а Скарлетт нельзя. Почему? А потому что.
На самом деле есть очень простое объяснение. «Своим» дозволено куда больше, чем «не своим». Про своих понятно, что они - леди и джентльмены, и различные огрехи этого факта не меняют. От «не своих» неизвестно, чего можно ожидать. К ним присматриваются и оценивают: можно ли их когда-нибудь, в далекой перспективе, записать в свои?
Отец Скарлетт - бедный ирландский иммигрант, сумевший разбогатеть и войти в круг плантаторов. Не сразу он туда вошел, но все же сумел худо-бедно протиснуться. Для цвета общества Атланты, Саванны и Чарльстона он ни разу не свой. Женитьба на девушке из хорошей семьи немного выправила дефект, но даже к дочерям, рожденным в этом браке, отношение настороженное. Дверь приоткрыта, встречают вежливо, привечают, приглашают, но ты все время на карандаше. Ни о какой установке собственных правил, как в случае с Мелани, речь не идет. Ты должен (должна) неукоснительно соблюдать правила, установленные другими, ходить по одной половице, шаг влево, шаг вправо считается побегом. В твоем положении принятие обществом надо заслужить безупречным поведением. Причем желательно пожизненным.
То, за что условную Мелани, может, даже похвалят, условной Скарлетт не простят во веки веков, аминь. И при первой возможности оттопчутся на ней по полной. Вот как-то так это работает. В наши дни тоже.