Вот и Лидия Петровна оказалась на холсте. Со дня её визита моя жизнь снова наполнилась событиями, как будто с ней вся клиентура мамы, подумав, всё же перешла по наследству ко мне. Хотя, а куда им деваться. У экстрасенсов ведь нет каких-то достойных доверия грантов и академий. Это даже грустно, когда лучший советчик зовётся в народе ОБС.
Я уже по десятому разу, наверное, переписывала солнечную дорожку на волнах. Это было на удивление приятно. Я никогда раньше не писала воду — я имею ввиду, в таких количествах, - и никогда не думала, что могу оказаться морянистом, пусть и любила работы Айвазовского, - но сейчас получала настоящий кайф от выписывания мелких волн, отблесков и рефлексов на них. Это оказалось на удивление расслабляющим занятием — настолько, что я то и дело теряла конструктивное мышление, и у меня то и дело вместо лодок плыла перспектива. Хорошо хоть масло всё стерпит, его можно снять и писать заново. А лёгкость и прозрачность от воды вблизи крупного порта даже романтики не ожидают.
Я не торопилась.
Мама подарила мне правило: один клиент в неделю. А если начала уставать — то в две недели. Причём запись лишь на месяц, и клиенту об этом знать необязательно. Неизвестно, будет ли у тебя ресурс в следующем месяце, зато точно ясно, что нельзя гнаться за количеством, как бы не упрашивали. Как и поддаваться чужой панике. Нет, конечно, бери человека, если это вопрос жизни и смерти, но не гонись за деньгами. Или чужим мнением. Ведь что искусство, что экстрасенсорика — это не масс-маркет. И не товары первой необходимости. Конечно, всегда есть и будет аудитория у художников-арбатистов и гадалок, кидающих 36 карт на день грядущий, но едва ли на это стоит идти, если не умираешь с голоду. Правда, я пока нарушала это правило, но только потому что давно не принимала. Первый месяц после простоя можно и даже нужно принимать и несколько раз в неделю, это потом излишки ресурса закончатся, и надо будет соразмерно его восстановлению работать.
Раздался звонок в дверь. Я растерянно, сквозь оконное стекло, посмотрела на часы в комнате. Нет, ну у меня должна была быть клиентка, но мы договаривались на семь, а сейчас всего два. Положила кисть, вышла в зал, посмотрела в видеофон: у двери подъезда стояла женщина в тёмной дублёнке и вязаной шапке, на лестнице снизу и сверху никого не было.
- Здравствуйте. А вы к кому?
- К Марине. Это вы?
- ...Да.
- Знаю, мы с вами на вечер договорились, но…
Я нажала кнопку, чтобы открыть дверь, а сама проследила за тем, чтобы в подъезд зашла только она одна: мы тут после 90х привыкли ко всему.
Я вышла в прихожую. Глаза болели, привыкая к полумраку после их сожмурить несколько раз, чтобы восстановить зрение. Я приоткрыла дверь, а сама пошла тереть руки хозяйственным мылом. К моей досаде, я ухитрилась где-то основательно вляпаться в краску, индийскую жёлтую судя по всему, и с тыльной руки теперь упорно не оттиралась маслянистая субстанция. Услышав грузные нерешительные шаги в коридоре, я вышла и пригласила гостью сесть на пуф, чтобы разуться.
- Спасибо, - тем временем говорила гостья чуть хрипловатым голосом с лёгким кавказским акцентом. - У меня просто обед, а сижу я как на иголках, я взяла ту вещь, о которой мы говорили, и меня словно всю штормит!.. - говорила она, расстёгивая нехитрые полусапожки на отёчных вальгусных ногах. - Вот, к врачу отпросилась, а сама к вам. Видно, от работы вас оторвала? - осведомилась она, имея ввиду, очевидно, мой халат.
- Да ничего, переживу, - отозвалась я, как раз его снимая. Чтобы в случае чего не заляпать ешё и всё вокруг, я сложила тёмно-синее одеяние лицом внутрь и повесила на ванную. Краска на руке как раз к этому времени растворилась, я промыла ещё пару раз руки и наконец вытерла. Правда, не тем полотенцем, ну да ладно.
Когда я вышла в залу, клиентка стояла у окна и ошарашенно смотрела на балкон.
- Так вы художник?!
Мне это показалось невежливым, бродить по чужой квартире, но я стерпела.
- Ну так… два курса Строгановки. Сейчас — академ. А что?
- Боже, как же мне повезло! Я ж по поводу картины!
- А!… Ах вот оно что… - я наконец поняла, что за предмет она держит в руках. Из-за временных проблем со зрением я всё не могла толком осмыслить сию субстанцию — а оказалось, это был маленький пластиковый тубус, в котором, очевидно, лежал какой-то холст. Ну или чернильная живопись, или что ещё. Вообще-то ненавижу, когда скручивают работы, а с другой стороны, возможно, это и правда судьба, что эта женщина попала не просто к гадалке, а к эмпату с художественным образованием, да ещё и с порога поняла это. - Ну давайте, показывайте.
Когда женщина развернула холст, я айкнула и зажмурилась. Из глаз аж слёзы брызнули во всех стороны, я загородила рукой глаза. На чёрном фоне была какая-то навороченная композиция из трёх котов в стиле кубизма; чисто технически, сделать такую можно и в один присест, особенно если с тройником и по эскизу, но энергии в этой мазне было больше, чем в иных полотнах эпохи Возрождения.
Клиентка тем временем свернула холст в трубку.
- Вам плохо?
- Да ничего. Пойду ещё глаза промою. ...Оставьте её здесь, идите мне пока расскажите, что не так. И как она к вам попала.
- Ну вот, - я несильно включила воду, чтобы слышать рассказ клиентки, - мой муж как-то поехал на Вернисаж, вы наверное его знаете…
- Какой, в Измайлово или на Крымском валу?
- Который рядом с Парком Горького.
- Хорошо. Ну?
- Хотел какой-то сувернир начальнику купить, а в итоге припёр этих котов. Ну, начальнику-то мы бутылку подарили, а картину эту… ну никак. Я говорю: ну не начальнику, ну хоть кому, ну мазня же жуткая, ну зачем ты это купил? Он говорит: ты знаешь, а мне нравится. Будет у нас на кухне висеть, и вот хоть тресни.
- Ну, справедливости ради, это вообще не мазня.
- Да? - тут же потеряла запал женщина.
- В смысле что написана она профессионалом. Я понимаю, кубизм - это… не всем понятно и… близко, но всё же дилетант такое не напишет. Чёрный фон, например, написать, не прибегая к тюбику с чёрной краской, - в смысле составляя чёрный цвет из других — это не самая простая задача. Разбить на модули, на части, фигуры надо в уме… - я уже даже жестикулировала, пытаясь объяснить человеку «не в теме» хотя бы базовые трудности. - Надо в уме картинку выстроить, потом в уме же разбить на куски, чтобы из них составить своего рода замысловатый витраж... Это совсем не тот случай, когда человек от балды наляпал краски потому что «он так видит», а мы понимаем, что он просто иначе не умеет. Анатомия, перспектива… светотень, что там ещё, композиция! вполне возможно, что там по соседству вполне обычные пейзажи стояли, вроде того, что у меня на балконе.
- Так нет, у того была только одна эта картина! Я уж не знаю, это под вечер было, может, он всё распродал…
- Ну, так не бывает.
Я закончила промывать глаза. Мне действительно стало легче.
- Но он продал вот эту картину и сам свалил. В туман.
- А у вас какие-то проблемы потом начались?
- А у нас начались проблемы! Дочка с лестницы упала, сын в аварию попал. Внук — пошёл на экзамен, получил двойку. У меня-то экономическое образование, я знаю, что он на пять знает, эту математику, но он принёс «два».
- ...Пойдёмте в комнату.
Женщина отошла от входа в ванную, и вразвалку — иначе она не могла — пошла в залу. Она была какой-то квадратной, ростом метра полтора, и столько же в обхватах; с маленькими глазами за толстыми очками в толстой оправе, тремя подбородками, жидкими короткими волосами и одутловатыми руками — но тем не менее она не вызывала ни капли негатива. Ну да, её не назовёшь красоткой, но в человеке это не главное.
- Я уже не знаю, что мне делать, - жаловалась она мне, как, наверное, жаловалась соседкам у подъезда. - Вот я ему говорю: ну не нравится мне эта вещь, ну хоть ты мне не веришь, ну сними её, отдай, продай кому — нет! Упёрся рогом! Она ему нужна, а меня уж всю воротит. Вон, на работу унесла — даже из штуки этой, как её, пенала? не доставала, так у меня на работе всё кувырком пошло, и не только у меня. Всё летит, всё плохо. Нет, я уже не знаю, что делать.
Я порылась в папке со своими старыми работами. Где-то тут была очень подходящая… работа… а, вот она.
- Повесьте вот эту работу. День повозмущается, а потом смирится. Ему нужна… эх, как бы вам это сказать.
Женщина внимательно разглядывала сквозь толстые стёкла очертания звёзд в ночном небе.
- Я не видела вашего мужа, не знаю, что именно у него в голове, но подобные работы цепляют людей, у которых есть какая-то нерешённая… - я пыталась подобрать слова. В конце концов смирилась с очередным термином из морской тематики. - Буря, что ли, в душе. Как «Девятый вал» у Айвазовского.
- Да, - охотно кивнула женщина, подняв горящие вниманием глаза на меня.
- Они пытаются… художник пытался выплеснуть из своей души какую-то бурю, потому что ему некомфортно; ваш... муж не знает, как выплеснуть похожую бурю из своей души, поэтому так вцепился в эту картину, она ему помогает это сделать, - но у вас похожих эмоций нету, вы к ним даже морально не готовы, поэтому на вас валятся несчастья. Ну, вернее, больше, чем вам положено.
У меня начала болеть голова, я вздохнула и потёрла висок.
- В общем, повесьте эту. Вам она не навредит, ему — поможет.
Коты в итоге остались у меня. Пока не знаю, что с ними буду делать, но, в принципе, не мне таких вещей бояться. К тому же, если звёзды ж зажигают, то это для чего-то да нужно. Вообще, чёрт его знает, для чего вообще искусство нужно, что такое талант, вдохновение, гениальность — для меня это всё настолько пустые слова…