Солнечный луч, пробрался сквозь занавешенное окошко и нежно поцеловал закрытые глаза спящей тщедушной старушки. Она лежала на боку, положив под голову сухонькие ладони... Подушка под её головой была ещё влажной. Заснула только под утро. Плакала до самого рассвета. И только под утро её сморила усталость...
Ей снилась она, Лизонька. Она была молодая, красивая. Улыбаясь, она подошла к матери и поцеловала в морщинистую щёку.
- Ты, мам, не плачь. Мне тут хорошо, я со своими, смотри.
За её спиной, и правда стояла погибшие внучки, зять и бабушка...
- А мне как жить теперя. И сил-то нет, и желании. Забрала ба мине к себе, доча,а?
- Не время... Ты только не верь... Это не я, мам!!!
Вдруг старушка проснулась. Она открыла глаза. Часто заморгала. Глаза снова наполнились влагой...
У бабы Клавы случилась беда. На прошлой неделе померла её единственная опора и надежда, её доченька. Так уж вышло, что на старости лет остались они вдвоём на всём белом свете. А теперь вот и вовсе... Одиночество... Она снова утонула в воспоминаниях и в своём горе... Муж еще в Великую Отечественную на фронте сгинул. Пропал без вести. Замуж она больше не пошла, хоть и звал Петро Самойлов. Только вот не могла она представить даже другого рядом с собой. Всё ждала своего Ивана... Так и состарилась незаметно... Одна радость – доченька... Растила её как умела. В институте, не чета другим, выучила. Когда замуж отдала, нарадоваться не могла. Зять ей достался ей хороший, рукастый. Внучок народился, Славик, потом внучка, Олечка... А потом беда... Пожар случился. Зятёк с внучатами не выжили. А Лиза на дежурстве как раз была.. Лиза-то, к матери и переехала тогда... А теперь вот... Даже и в страшном сне не могла несчастная мать представить себе, что ей, старухе, придется хоронить свое единственное дитя... А тут от горя стало её видеться всякое...
Её раздумья прервал стук в окошко. Баба Клава с трудом поднялась, надела старенький, выцвевший ещё лет пять назад халат прямо на ночнушку и двинулась к выходу... Маруся, молодая, шустрая, быстроглазая соседка с утра прибежала проведать старушку. Подождав немного ответа, и не получив его, переминаясь с ноги на ногу, постояла немного и, подумав, все же решила войти. Как-никак старушке 83 года, мало ли что может быть...
После залитой солнцем улицы, в доме было сумрачно... " Баба Клава",- позвала она тихо, боясь испугать. Ей навстречу вышла старушка. Испещрённое морщинами лицо ее было мертвенно бледное.
- Здравствуй, баб Клава...
- Здравствуй, Марусенька.
- Я, баб Клава, спросить хотела, Может тебе надо чего, ты скажи. Я в город еду.
- Спасибо тебе, детынька,– она тяжело вздохнула,- все у мине есть.
- Что-то ты совсем сдала. Давай-ка... Она осеклась... Вздохнула.
- Жить то надо, бабань..
- Надоть,Маруся, надоть. Живой-то, поди, в гроб не ляжишь... Ну, ничо, скоро мине Лизынька моя заберёть к себе.
- Да не убивайся ты так. Живи, бабуля... Судьба такая...
Баба Клава замолчала, раздумывая, говорить Марусе свой секрет, или не стоит. Еще подумает, что она того... Чеканулась... Но желание поделиться с кем-то пересилело. Собравшись с духом, она произнесла : " А ведь она ко мне ночью, Марусь, седни ить приходила..."
Маруся вскинула брови. Она, как человек рациональный, решила, что бабушка-то, по всему видать, того, от горя, с ума сошла...
Она осторожно произнесла :" Кто, баб Клава?".
- Доча моя...
- Как приходила?! Во сне?
- Дык, и во сне... Но эт уже под утречко...
- А ???...
Та покачала головой...
- Дык вот... Кому скажи - не поверють. А можа эт я, на старостя лет кукукнулася... Только вот сёдня ночью, часов такс двенадцати, как ветяр вокруг дому поднялси, и потом стук... У дверь, значится, стучить... Я к окошку... А тама дочечка моя. Зоветь. Иди, говорить, мама, ко мине.... Я ей: " Ты ж померла, донюшка". А она : " Скучаю, мама, без тибе, выйдь. А у дом не заходить. Иконы,говорить жгутся»... Соседка ошалело смотрела на бабку. А та продолжала: « И голос не Лизонькин вовсея.. Глухой, как воить будто... И боязно то как стало... Слыхала, бывалоча, в молодости ишшо, старики рассказывали, что нечистыя сила так к себе заманиваить... А тут - дочечка... Побоялася я. Не вышла. А она... Завтри говорить, приду, решайси»... Она смолкла. Слезы градом потекли по впалым, старушечьим щекам... Маруся озадаченно смотрела на соседку, не веря своим ушам. "Ну ты, это, баб Клав, не расстраивайся",- только и смогла произнести женщина.
Весь день она не могла прогнать из головы мысли о несчастной старушке. К вечеру, всё же решилась рассказать мужу и матери. Те слушали молча, не перебивая... После рассказа она осторожно спросила : "Как думаете, правда? Или с горя поехала крышечка у бабаньки?".
Мать и муж переглянулись.
- Как сказать,– произнесла Тамара, - слыхала я про такое, но чтобы наяву...
- Так вроде и придурью баба Клава не страдала никогда,– махнул головой Серёга,- давайте поночуем с ней. Жаль старушку...
- Тяжело одной-то...С тоски это она...
К вечеру вся компания собралась в доме бабы Клавы, ведя тихую беседу и настороженно прислушиваясь к уличным шорохам... Нежный лунный свет освещал улицу, придавая таинственности происходящему...
«Бабань, может ляжешь. Поспать надо бы тебе»,– тихо произнесла Маруся... Старушка не успела ответить, как вдруг, старые настенные часы, которые давным-давно не работали, а висели в хате так, для красоты, пробили полночь... Все вздрогнули от неожиданности. И тут началось невообразимое. На тихой, спокойной до этого улице, что-то засвистело, заскрежетало. Громадная, черная туча закрыла луну. Ветер шатал деревья вокруг дома так сильно, что молодая, зеленая листва начала осыпаться на не успевшую остыть от летнего зноя землю...
Маруся нервно сжала руку мужа. В ожидании чего-то плохого, все собрались у небольшого оконца, напряженно вглядываясь в темноту...
Вдруг всё стихло. Появилась луна. В какое-то мгновение, словно из ниоткуда, на крыльце возникла сама Лиза. Она стояла и ухмылялась, глядя сверкающими глазами прямо на них... На ней была именно та одежда, в которой её провожали в последний путь...
"Ооо, соседушки здесь... Не спится вам дома... Ну, чё же, выходите тогда, побеседуем",– глухим голосом произнесла она...
Волосы зашевелились на голове Маруси... Липкий страх сковал движения... Хотелось кричать, но крик застрял в горле... Несчастная мать потянулась к двери... Однако, Сергей твердой рукой остановил ее : « Не ходи, баб Клава. Это не она». Баба Клава судорожно всхлипнула. Тот повторил : " Не ходи... Смотри... Внизу... На ноги смотри..."
Старушка перевела взгляд на ноги покойницы и содрогнулась... Вместо ног из-под длинной юбки торчали раздвоенные копыта... Тут, сообразив, что надо делать в таких случаях, Тамара , почти одновременно с Марусей громко начали произносить молитвы. Только одна громко читала " Да воскреснет Бог", а другая - " Живые в помощи Вышняго"... А несчастная старушка-мать мелко тряслась рядом с соседом, который поддерживал её, обняв за плечи. Глаза нечисти сверкнули адским огнем... Послышался страшный вопль... На мгновение проявилась мерзкая, заросшая шерстью, рогатая морда со свиным пятаком посередине... А уже через секунду она пропала, оставив за собой лишь мерзкий запах тухлых яиц... Не удалось нечисти заполучить чистую душу...
Все потрясённо молчали. Заснуть никому не удалось до самого утра. А утром Серёга двинулся в сельский храм за консультацией... В этот же день молодой священник освятил участок вместе с бабкиной избушкой... Больше бес к бабе Клаве не приходил... А старушка не перекрестив все стены и углы, и не помолившись спать не ложилась... Как-то ночью, она услышала нежный голос дочери.
- Мама, пора...
Старушка открыла глаза. Что за чудо! Она вдруг оказалась посередине чудесного, зелёного луга, щедро украшенного разноцветными, неестественно крупными, нереальной красоты цветами. Вокруг, над головой летали две бабочки – розовая и голубая. Она присмотрелась и не поверила своим глазам. Навстречу ей, по небольшой тропинке, вьющейся посередине луга от опушки леса, идут её родненькие... Первым к ней подошёл улыбающийся Иван. За ним – доченька, внуки, зять... Все они были одного возраста. Молодые... Красивые... Старушка заплакала от счастья: « Как же я скучала !»...
- Теперь мы вместе!
Её нашел Серёга утром. Уже остывшую... Она лежала в своей постели на боку. Уютно подложив ладошку под щёку и улыбалась...