Музыкант, продюсер, журналист Николай Крупатин о том, как он создавал «Матрешка Радио» в Лондоне, песнях для Ветлицкой и Апиной и своей миссии – в эксклюзивном интервью для «СВ»
Николай Крупатин: Я решил попытаться выстроить новый мир – помирить аудиторию и музыкантов
Первая часть интервью – здесь
«Всю эту историю я задумывал с одной единственной целью – помирить аудиторию с музыкантами»
– Как состоялось ваше знакомство с Владимиром Мулявиным?
– Первое мое знакомство с Мулявиным случилось, когда я еще был начинающим музыкантом в Волгограде. «Песняры» приезжали на гастроли, а я тогда был рабочим сцены: мотание проводов, раскладка проводов, настройка, саунд-чеки – в те времена музыканты сами отстраивали звук. И там-то как раз мы услышали историю песни «Вологда»: сначала они рассказали все эти байки про дом с резным палисадом, а потом – что было на самом деле.
Дальше я несколько раз пересекался с Мулявиным на студиях звукозаписи в Москве. Но это был уже печальный период, когда приходилось уступать место коммерческой попсе: Мулявин или Лещенко чуть ли не бочком– бочком вынуждены были ютиться, потому что звукорежиссерам надо было бабки зарабатывать. И обидно было наблюдать в этот период уничтожение всего того, что сейчас мы пытаемся восстанавливать.
А у Мулявина профессионализм был колоссальный: он мог просто пальцем ткнуть, сказав: вот здесь не звучит, здесь поправьте, и все споры на этом заканчивались.
– Наверняка у всех ваших программ о белорусско-советской музыке есть миссия?
– Всю эту историю я задумывал с одной единственной целью. И в саму музыкальную журналистику я пришел, потому что у меня возник глобальный конфликт с самой индустрией: на моих глазах огромное количество талантливых музыкантов ушли в никуда, не успев даже появиться. И я решил попытаться выстроить новый мир – помирить аудиторию и музыкантов.
Что такое музыка для большинства людей? Это такие лохматые, патлатые, которые там чего-то там поют, иногда прикольно – иди сюда, развлеки нас. Во всем мире музыка живет для аудитории гораздо шире – она трехмерна. Почему в большой музыкальной индустрии принято артиста раскрывать для аудитории? Для того, чтобы музыка выходила за пределы всего-навсего мелодии, гармонии и слов, и становилась частью жизни любого человека.
И вот в подкастах я начинаю раскрывать для людей сами обстоятельства появления этой мелодии – взять, к примеру, историю песни «Березовый сок». Песня очень популярная, песня очень застольная, но практически никто не помнит, откуда эта песня взялась.
– И я не знаю…
– Эта песня была написана к художественному фильму про водителя, который совершенно случайно попал на международную выставку. Фильм снимался на «Беларусьфильме». Он вместе с командой «МАЗ» был отправлен в арабскую страну для демонстрации автомобилей, но злодейские буржуи что-то там сделали и наши водители не смогли участвовать в гонке. Тогда обычный техник-механик был вынужден сесть за руль этого МАЗа, и одержать победу в этой гонке.
Но сама песня была сначала написана для совершенно другого фильма – о разведчиках. И вот когда все это начинает замешиваться в один подкаст, то песня сама по себе раскрывается: всплывают сами по себе советские фильмы, та обстановка. По большому-то счету, мы, жившие тогда за железным занавесом, заграницу видели только по фильмам.
– То есть вы как историк музыки, что ли выступаете?
– Да, я рассматриваю историю, но через творчество. Все то, что происходило с нами, и все, что происходит и будет происходить – все это было уже описано в музыке, которую мы давно любим, но забыли, откуда эта музыка и почему.
И вот, когда начинаешь раскрывать все слои, то оказывается, что она не то что даже трехмерная, а это кино, по сравнению с которым 3D просто отдыхает. Знаете, какую штуку я еще заметил? Музыкант гораздо эффективнее творит не тогда, когда ему говорят: вот тебе все, делай что хочешь. А именно тогда, когда ему приходится преодолевать какие-то препятствия, как в СССР.
«После начала спецоперации столько проклятий понеслось в наш адрес…»
– Читала в вашем интервью в «Forbes», что ваше радио «Матрешка Радио» в Лондоне было прибыльным?
– Оно как бы и до сих пор им и остается – мы зарабатываем полностью самостоятельно. «Матрешка Радио» – это коммерческое медиа, его задача – зарабатывать на рекламе, как зарабатывает любое коммерческое предприятие. Есть старое маркетинговое правило – мы создаем аудиторию, угадав все их чаяния, мечты и желания, и потом этой аудитории даем то, что они хотят, в этот же самый момент монетизируя ее рекламными инструментами.
– Расчет был на бизнесменов с высокими доходами и их семьи, а что им нравится?
– Они слушают русскую попсу. Им приятно слышать свежее звучание, свежие звуки. При этом мы делаем вкрапления в виде развлекательных и познавательных проектов. Потому что мы понимаем, что, кроме самих бизнесменов, нас слушают также их дети. Так что у нас очень семейное радио.
Именно поэтому в эфире звучит очень много детских проектов. Сейчас мы вещаем из Москвы, в Англии никого нет, только рекламный отдел. Мы собирались как раз открывать студию, но после начала спецоперации столько проклятий понеслось в наш адрес…
– Еще бы…
– Кстати, мы принципиально не рассказываем о политике, мы не политический ресурс. Наши спикеры были, есть и останутся музыканты, начиная от классических, заканчивая современными популярными. И исключительно те, кого мы любим. А любим мы только тех, кто выступает за то, чтобы всех подружить и помирить. А тех, кто всех за то, чтобы всех поругать и поссорить, мы не любим. Такая у нас чебурашкина модель – мы за то, чтобы все были счастливы.
– Это возможно?
– Это не просто возможно, это на самом деле единственно правильная модель и с точки зрения бизнеса. Потому что, когда человек настроен на то, чтобы все порушить, это неконструктивное состояние. А мы как раз пытаемся создать для людей то самое состояние, в котором им комфортно думать о будущем своих детей, о своем собственном будущем.
– Я совсем не знаю истории создания «Матрешка Радио» – почему вы сделали его именно в Лондоне?
– Вопросами иновещания я занимаюсь с 2001 года. Когда впервые приехал в Штаты, то услышал в Америке русские радиостанции. Для меня Америка во все времена была, есть и останется местом рождения коммерческого радио. Я тогда думал: вот, приеду в Америку, и наконец-то услышу настоящее радио.
Приезжаю, таксист включает русскую радиостанцию и на меня начинает литься какой-то откровенный понос. И я понимаю, что на этом пустом поле просто необходимо вырастить хорошее, качественное дерево под названием «русскоязычная радиостанция».
Стал изучать законодательство, сначала США, потом Германии и Израиля. А в 2011 году у нас случился день рождения «Евросети» – как рекламщик я занимался разработкой и созданием рекламных компаний для них – и прокатившись по городу на Темзе, я вдруг понял, что это единственный город, где есть очень много людей, говорящих и думающих по-русски, но нет вообще ни одной русскоязычной радиостанции.
А потом я обнаружил, что в Англии самое комфортное законодательство для того, чтобы создать подобный продукт и одновременно мне прилетело предложение.
– Но радиостанция – вещь недешёвая. Вы нашли инвестора?
– Меня познакомили с одним олигархом. Я написал для него полностью всю «дорожную карту», нашел партнеров, решил все технические вопросы, а человек в последний момент эмоционально перегорел – ну думаю, не судьба. И как только я так подумал, звонит мне старый друг и говорит: слушай, Крупатин, здесь еще один такой же псих вроде тебя нашелся! Хочет радио в Англии открыть. Давай я тебя с ним познакомлю. И он меня знакомит с Кириллом Комаровым.
– Это ваш соучредитель?
– Да. Мы с ним засели в кафе на Таганке в 2013 году, он мне рассказал, как недавно приехал из Англии, был на Трафальгаре и смотрел, как группа «Любэ» на всю Трафальгарскую площадь поет «Комбат-батяня», а радио русского в Лондоне все еще нет. Я достаю ноутбук и говорю – вот, смотри.
Через неделю мы уже оформляем бумажки, садимся на самолет, улетаем и открываем компанию в Англии. Причем, что называется, в последние двери – только мы регистрируем юрлицо, только получаем банковский счет, как парламент Великобритании принимает решение о запрете открытия счетов нерезидентам. И осенью 2015 года мы запустились!
– И быстро окупилось?
– С начала пандемии, точнее, даже еще с Brexit, естественно, мы получили очень сильный удар – платежеспособность аудитории сильно просела. Но в любом случае на сегодня даже при всех политических катаклизмах радио обеспечивает себя самостоятельно. У радиостанции есть три владельца, все – граждане России.
«Все песни рождались у меня на кухне»
– А вся эта «отмена культуры» вас никак не коснулась?
– Поначалу количество проклятий, которые летели в наш адрес, было просто за пределами добра и зла. Не столько даже английских – там же живут очень много литовцев, украинцев. И люди, которые не услышали у нас в эфире проклятий в адрес российского правительства, были возмущены тем, что у нас проклятий этих нет.
– Вас никто не пытается закрыть? Как в Латвии – за просмотр российского телевидения теперь штрафуют.
– Каждое утро начинается с того, что я включаю эфир, чтобы услышать, что нас не отключили. Но отключить нас не за что. Но на всякий случай я каждое утро перекрещиваюсь: спасибо, Господи, сегодня звучим, сегодня работаем. Потому что, конечно, гарантировать что-то сейчас не может никто. Потому что сломаны все наши финансовые схемы.
Так что эти месяцы у нас очень валидольные и опять же сейчас я пока не могу говорить о каком-то развитии. Потому что в еще марте месяце мы должны были запуститься эфиром в Штатах… Но пока мы официально звучим только в Шотландии, в Англии и в Испании.
– Мысли уехать у вас не возникало?
– Возникали. Но не 24 февраля этого года, а как и у всех в девяностые, когда я только занимался изучением вещания в зарубежье. Но сейчас я уже не путаю туризм с эмиграцией. Чем больше узнавал, тем больше понимал, что мое решение дать детям образование в России, было самым правильным решением. Пускай потом уже сами, когда вырастут, будут решать, где они хотят жить.
– И последний вопрос. Вы писали песни для Ветлицкой и для Апиной. А какие?
– Из того, что прозвучало в эфирах – это «Мальчики» и «Три дня до сентября». Мы там почти целый альбом набрасывали, но Наташа тогда уже уехала. А для Алены Апиной – это песни «Убегу от тебя» и «Маленький кораблик», но это было уже на закате ее карьеры. Я писал очень много музыки для рекламы, для телека, для кино, для сериалов. У Гриши Лепса моя песня – «Сердце в ладони», он дуэтом пел ее с одной певицей. Антон Макарский поет «Птицы» – мой любимый романс. Группа «Корни», группа «Челси»…
Для мультфильма «Волшебный орех Кракатук» с Максимом Фадеевым мы писали: половину музыку и песен написал Фадеев, половину музыки и песен написал я.
В я основном больше занимался саунд-продюсированием: если кто-то еще помнит группу «Пропаганда», то их продюсировал я – все песни рождались у меня на кухне. Я тогда снимал квартиру на Фрунзенской набережной, это было просто супер место. Все местные старушки были в шоке, когда из квартиры вываливался Денис Клявер, а ему на смену шел Женя Чичваркин со своей личной охраной записывать очередной ролик. В общем, об этом у меня будет отдельная книга.
– Вы же наверное, ее уже пишете?
– Пишу. Боюсь загадывать, но надеюсь, что на следующий свой день рождения я ее издам.
© "Союзное Вече", 2022
Вам по нраву материал — подпишись на наш канал .➕
Чтоб и дальше было так — не забудь поставить знак 👍