2011г
Когда солнечные лучи озаряют небо, а жаркое светило обретает власть над небосводом, он становится ярко-желтого цвета. Цвета лимона.
Капельки росы, что неподвижно нежатся на сочной изумрудной траве, превращаются в бриллианты, так и хочется подобрать один, протянуть его к солнцу и посмотреть сквозь калейдоскоп неправильных многоугольников и поймать радугу, маленькую нано радужку, потом бережно, двумя пальцами опустить его в кайму колечка, носить на безымянном пальце, всегда ощущать запах утра, дуновение ветерка, тепло первых лучей и вспоминать волшебное лимонное небо.
Маленькие соседские дети уже проснулись, во всей округе слышен их звонкий колокольчиковый крик от мерзлой дождевой воды, которой каждое утро их умывает мама. Ангелочки, девчонка лет пяти и мальчишка, совсем еле стоящий на ногах, побегут по траве, размахивая руками, кувыркаясь и падая. На них совсем нет одежды, ножки босые, уже черные от сырого чернозема, щечки розовые от утренней прохлады.
Вот они скрылись за сеточкой исчезающего тумана, видны лишь силуэты, и если присмотреться, увидишь маленькие еле заметные крылья. Ну точно ангелы спустились с небес, дабы полюбоваться снизу меланхоличным восходом.
За спиной слышны шаркающие шаги, запахло благородной старостью и сладким парным молоком. Оно ударится о края глиняной рыжей кружки, ручейком польется белая пенистая масса. Тупой нож с трудом, кряканьем и манящим хрустом врежется в хлеб, только что вынутый из старой как жизнь деревенской печи, пар и молочная пенка капелла поют утренний блюз, маня своей свежестью и вкусностью.
Патефон заскрипел классическим оркестром на чердаке, чуть слышно, это дедушка принялся за работу: ювелирно стругать осиновою доску. Запахло стружкой.
- Опять завел свою шарманку. Совсем ведь не тянет ужо, а ен все мучает и мучает инструмент, - заворчала бабушка себе под нос.
Рыжий кот толкает слабо хватающуюся за пол пожилую женщину, трется и мурлычет: «Дай молока, хозяйка, ну дай. Я же принес тебе сегодня мышку, надо бы наградить».
- Брысь ты, лиса, брысь! Не дам молока, сами еще не ели! – пнет его ногой бабушка.
Невольно засмеешься, прикроешь ладонью растянутые губы, покачаешь головой и смотришь, как Рыжуха подпрыгнет с визгом поросенка и скроется в тени белой кружевной скатерти: под столом. Лижется, лижется нервно, недовольно, посматривает на тебя молящими глазами бусинками: вдруг дашь чего-нибудь из чувства жалости, а может сожаления.
Повеяло холодом. Небо затягиваю сизые барашки туч. Лимонное небо вот-вот закроет полоса ливневого летнего дождя.
- Чего расселась у окна? Не видишь, дощ готовится. Бегом за стол пока ентот чертенок не сцапал твой завтрак и окно закрой, тюли мне замочишь.
- Иду бабушка.
- Старый, эу, глуши свой оркестр, иди кашу хлебать, - голос бабушки глухим отголоском донесется из кухни. Она снова что-то проворчит под свой картофельный нос, заправит серебряный клубок волос деревянным гребешком, таким дорогим для ее сердца, от того, что сделан дедушкиными еще молодыми работящими руками в честь помолвки.
Ты лениво сползаешь с табурета, закрываешь окно, задвигаешь тюль и на секундочку, на мгновение останавливаешь движение, замираешь, глядя в оставленную щелочку на последнее пятнышко чистого недавно радующего всех неба. Соседские детишки спешно бегут к дому, гонимые мамой, трава, цветы открывают объятия наступающему дождю.
- До завтра, мое лимонное небо, до завтра…
P.S. Спасибо всем, кто дочитал. Ставьте лайки, если вам нравится, подписывайтесь: вам не сложно, мне приятно. Дальше будет еще интересней. Скоро выложу первую главу нового произведения. Не пропустите.