Никита Еремеевич узнал бывшего лесника... Герасим совсем сдал за последнее время, похудел, чуть сгорбился, но глаза оставались такими же светлыми, лучистыми, и взгляд был весёлый. На потемневшем морщинистом и худом лице его глаза словно светились, блестели, словно два чистых голубых озера... Молодой хирург не смог выдержать его взгляд и отвёл глаза. Они показались ему такими проницательными и добрыми, что Никита Еремеевич испугался, что лесник всё поймёт, и устыдился своей роли...
Герасим присел тихонько на лавку в углу приёмного покоя, поздоровавшись перед этим и спросив, у себя ли Глеб Никифорович. Ему ответили, что сейчас узнают, тут ли он, и не слишком ли занят, чтоб принять.
Санитарочка Люда пошла наверх узнавать касаемо вопроса бывшего лесника, Герасим же скромно сидел, оглядываясь вокруг себя и рассматривая стены приёмного покоя. Давно он тут не был. Давненько они не виделись с Глебом Никифоровичем. У каждого были свои дела. Так жизнь незаметно и шла...
Люда вернулась и пригласила гостя пройти на третий этаж. Герасим покорно последовал за ней. Никита Еремеевич остался стоять на первом этаже, не понимая, неужели он способен убить, или даже просто ударить этого человека. Руки его тряслись, лоб покрыла испарина.
Может быть сейчас решался вопрос о том, позволят ли ему снова стать прежним беззаботным и симпатичным любимцем девушек и просто хорошим парнем Никитой... Может быть уже сегодня ему повезёт и он сможет выследить лесника, последовав за ним, и где-нибудь в безлюдном месте оглушит его, свяжет, и приведёт к нему банду полулюдей - полуволков... Убить он его вряд ли осмелится, но связать, оглушить... Кляп в рот... Есть ли у них хлороформ? Вот бы помог сейчас ему хлороформ!
Никита Еремеевич срочно ворвался в предоперационную и стал пытать Ираиду Давыдовну о том, есть ли у них хлороформ. Операционная сестра ответила равнодушным отказом и молодой врач очень огорчился. Он стал лихорадочно размышлять, чем бы таким его оглушить, чтоб не убить... Чем связать? Бинтами?
Никита Еремеевич метался по перевязочной, нагребая в карманы бинтов и пытаясь лихорадочно сообразить, чем же можно мягко ударить? Может быть обмотать полотенцем инструмент для снятия гипса?
Он схватил тяжёлые гипсовые ножницы, и тут в перевязочную вошли двое: Глеб Никифорович и лесник. Они встали и главный врач представил:
-Вот, Герасим Потапович, смена растёт! Толковый парень! Хороший, думаю, доктор будет. Никита Еремеевич...
Герасим улыбался и кивал головой. Глеб Никифорович радостно и воодушевлённо предложил:
-Так, мужики, надо дело важное обсудить, - и он подмигнул Герасиму Потаповичу, - но мне некогда, на совещание зовут, в район. Герасим Потапович, ты это, давай-ка сам введи Никиту Еремеевича в курс дела. - и он похлопал молодого врача по плечу, - а я скоро вернусь.
Он крепко пожал им руки и вышел из кабинета перевязочной. Никита Еремеевич держал в руке массивные гипсовые ножницы...
Герасим Потапович тихонечко сел на кушетку и начал:
-Беда пришла в наш дом, Никита Еремеевич. Вы, наверное, не в курсе, но снова засилье тёмной силы наступило в наших краях. Когда-то мы выгнали эту нечистоту из своих домов и мест. Дорого нам это стоило... Много людей полегло, мы бились. Бог помог, Никита Еремеевич, он единый.
Никита Еремеевич при слове "Бог" отпрянул, рука его ослабела и он отбросил от себя тяжёлые ножницы. Он смотрел, как заворожённый, на лесника и жадно ловил каждое его слово. Он хотел это знать. Почему он не узнал этого раньше?...
-Они, эти оборотни, которые через специальный обряд становятся зверями, утащили ребёнка Глеба Никифоровича... Мы ничего не могли сделать...
Герасим Потапович прослезился, что-то вспоминая.
-Оказался в наших рядах предатель, вынес младенца оборотню. Как совесть позволила? Люди хотели его в лес выгнать с женой, пусчай живёт со своими оборотнями. Но потом оставили их в покое, плюнули на них и не общались с этими иудами.
Никита Еремеевич жадно глотал каждое слово. Его просто трясло.
-А как, как становятся зверем?
-Так через ножи прыгают. Кувырком как-то. С заклятьем. Видел однажды, что на поляне творилось, подсматривал. Тьфу! Мерзость! Волки!
-А назад как вернуться? Тоже через ножи?
-Ну да. Обратный путь такой же...
-А если спрятали те ножи? Назад никак? - в отчаянии требовал Никита.
-Не знаю... Может и можно как-то... Мы ведь не уточняли, как там эти вурдалаки обходятся?... - растерялся такому натиску вопросов лесник. Он и не подозревал, насколько важно это было для молодого человека.
-Ну, может, в храме как-то отчитать? Ты крестик-то носишь?
При слове крестик Никиту Еремеевича всего покорёжило. Он передёрнул плечами. В нём боролись какие-то две его сути: одна командовала заманить лесника и расправиться, другая же взывала к совести и долгу и упрекала молодого человека. Он отчаянно боролся.
-Так вот, Никита Еремеевич, помощь нам нужна. Выслеживают они нас, охотятся. Засады делают, ночью атакуют. Женщин воруют, до детей беспомощных скоро доберутся. А мы даже не знаем, где они прячутся. Вы если заметите что-то странное - во-первых, сами берегитесь, во-вторых - наблюдайте, может поймёте, где они обитают? Может, люди что расскажут? Люди пострадавшие...
Молодой хирург снова лихорадочно размышлял. Он о чём-то думал и уже практически не слушал лесника.
-А знаешь, отец, я знаю, где они. Могу на них вывести. Пойдёшь со мной?
Герасим удивился. Вот так вот сразу? Он встал и сказал:
-Только мне ружьё захватить надо.
-Захватишь, отец, захватишь, - торопил его молодой человек, и сам собираясь в дорогу.
Они вышли и пошли по направлению к дому лесника, который разгромили незадолго до этого во время ночного визита искавшие его Никодим со стаей. Герасим шёл впереди, Никита - сзади. Молодой человек постоянно оглядывался и смотрел на небо. Его словно что-то тревожило.
Лесник остановился напротив дома соседа и зашёл к нему. Через какое-то время он вышел. В покалеченной руке его с изуродованными плохо слушающимися пальцами было ружьё.
-Ты мне только, сынок, логово их укажи. А дальше я сам. Соберу мужиков и пойдём устраивать им облаву, извергам. Ты мне только место, пусть даже издалека... - радовался Герасим, идя уже за Никитой. Молодой же человек шёл решительно и быстро на ту поляну, где повстречался с загадочной женщиной, соблазнившей его и упросившей что-то подписать и прыгнуть через эти окаянные ножи.
Они уже почти дошли до места, как хирург обернулся, в последний раз взглянул на лесника и сказал:
-Ну, отец, прости, если что. Не хотел я. Если не спасёшься - не виноват я, сам просил. Спрячься- ка за деревья и жди. Я сейчас завою, а они мимо тебя пробегать будут. Ну ты их и пали. Только не промажь. От этого теперь зависит твоя жизнь...
Парень грустно, словно прощаясь, посмотрел на лесника. Герасим встал между берёзами, щёлкнул затвором. Никита отбежал от него и завыл, глядя на небо. Смеркалось, но луны из-за леса не было видно. Никто не приходил, мужчины ждали...
Никита снова протяжно завыл. Молчание...
И тут ему ответили. Таким же протяжным воем, невдалеке...
Молодой человек из последних сил сопротивлялся инстинкту. Услышав вой, ему захотелось поддаться стайному чувству и набросится на стоявшего между деревьями человека. Понимая, что он не справляется, парень стал вязать себя к деревьям бинтами. Ответный вой доносился всё ближе...
Между деревьев стали мелькать тени. И тут раздался первый выстрел.
За ним - ещё один. Тени стали шарахаться, лесник стрелял.
И вдруг раздался низкий звериный рык:
-Ах ты щенок! В облаву нас заманил?
И огромная чёрная тень метнулась в сторону привязавшего себя к стволам берёз Никиты Еремеевича.
-Отец, пали!
Герасим выстрелил, но разъярённый зверь в полной темноте разорвал бинты одним взмахом острых когтей и вырвал Никиту с привязи, унося за собой. Лесник побежал вдогонку, пытаясь стрелять, но в темноте было уже трудно различить силуэты.
Под утро нашли под берёзами двух подстреленных бездыханно лежащих мохнатых огромного роста существ... Невдалеке находилось растерзанное тело Никиты с вспоротым брюхом и разодранной грудной клеткой...
