Вчера в России отмечали День семьи, любви и верности, приуроченный к дню святых Петра и Февронии. И я просто поразилась, какой злобой и ненавистью проникнуты были высказывания в интернете по поводу этого праздника.
Какова суть претензий?
Во-первых: ха-ха-ха, что ещё за семья и верность?
С такими спорить – себя не уважать. Видимо, есть люди, неспособные кое-что понимать и чувствовать.
Во-вторых, многих раздражает, что семейные ценности пропагандирует государство. Ему, мол, нужны рабы, вот и уговаривает рабов размножаться.
Да, есть у государства такой интерес – следить за народонаселением. Ничего не поделаешь, без народа государство существовать не может. Если кому-то эта мысль так невыносима, то может назло бабушке подвергнуть себя стерилизации.
В-третьих, критику вызывает связь Дня семьи с православным днём памяти святых Петра и Февронии Муромских.
Ну... тут отчасти можно согласиться: не все у нас верующие и не все православные.
И, наконец, массу злобных насмешек вызывают сами святые: мол, Феврония обманом и шантажом женила на себе Петра, а любви-то никакой у них и не было. К этому добавляют, что ничего хорошего они не сделали (какие же они святые?), у них даже детей не было (вот так супружеская любовь, ха-ха-ха), да и самих Петра и Февронии не было.
Стиль и уровень мышления критиков зачастую таков:
«Только что-то мне кажется, что либо Дьявол сам все это подстроил – и меч подложил, и жену Павла надоумил, чтобы только отвязаться от этой потаскухи – надоела она, полагаю я, пресытившемуся ее телесами Черту, простите за тавтологию, до чертиков, но не отставала от него никак, вот он и смоделировал трагическую кончину своего змеиного носителя. А как говорят на Руси, на нет и суда нет.
Есть у меня и еще одна версия, которая кажется мне более достоверной. Думаю я, однако, вероятнее, что автор просто накушался галлюциногенного отвару мухоморов из ближайшего лесу».
Что хотелось бы ответить «знатокам», которые, видимо, даже не читали знаменитый памятник древнерусской литературы «Повесть о Петре и Февронии Муромских»?
Действительно, достоверных сведений о муромском князе Петре, женатом на крестьянке по имени Феврония, не существует. Долгое время существовали народные легенды об этих героях, а исследователи предполагают, что их прототипами могли быть князь Давид и его жена Евфросиния, в иночестве Петр и Феврония, скончавшиеся в 1228, или Петр и Евфросиния, княжившие в Муроме в XIV в.
В XVI веке на основе народных легенд Ермолай Прегрешный (в иночестве Еразм), написал свою «Повесть». Кстати, она была очень популярна, о чём свидетельствует множество списков (напомню, тогда книги не печатали, а переписывали от руки). Но с этой популярностью связана и вариативность повествования: на сегодняшний день существует как минимум 4 варианта (опять же напомню, что в те времена допускалась переработка чужих произведений; разночтения в списках могли возникать и из-за невнимательности переписчика).
Так давайте же посмотрим, что действительно написано в источнике и над чем насмехаются… нет, даже не атеисты, а пошляки и недалёкие люди.
Первая часть повествования рассказывает о том, как к жене муромского князя Павла стал летать змей-дьявол. Он принимал облик самого Павла и таким обманным путём сделал женщину невольной изменницей. Потом обман всё-таки раскрылся, и младший брат Павла, Пётр, особым мечом, который ему пришлось ещё найти («обрести»), убил змея.
Каждый, кто читал русские народные сказки посложнее «Колобка», знает, что змей, соблазняющий женщин, встречается в них довольно часто. С другой стороны, эта часть напоминает европейский рыцарский роман – который, впрочем, тоже был связан с фольклором. А история обретения героем особого меча отражена в легенде о короле Артуре и в истории Жанны д’Арк.
То есть мы имеем дело с достаточно древней, относящейся ещё к индоевропейским временам, мифологической историей!
В конце 1 части «Повести» происходит завязка основного сюжета: «Змей же, обратившись в свое естественное обличье, затрепетал и умер, и обрызгал он блаженного князя Петра своей кровью. Петр же от зловредной той крови покрылся струпьями, и появились на теле его язвы, и охватила его тяжкая болезнь. И пытался он у многих врачей во владениях своих найти исцеление, но ни один не вылечил его».
Пётр отправляется в Рязанскую землю, где, по слухам, было много врачей, и рассылает повсюду своих слуг. В деревне Ласково один из них, зайдя в избу, видит «удивительное зрелище: за ткацким станом сидела в одиночестве девушка и ткала холст, а перед нею скакал заяц».
В этой реально существующей деревне Ласково Рязанской области зафиксировано предание о том, что одна местная крестьянка вышла замуж за муромского князя. Пишут, что предание это существенно отличается от истории Петра и Февронии (найти запись этого предания в интернете я не смогла). Что здесь важно? Опять фольклор, устное народное творчество.
Вот, например, почему заяц? В славянском обрядовом фольклоре заяц связан с любовной и свадебной тематикой – видимо, из-за своей плодовитости. Это очень древние, ещё языческие представления!
Девушка изъясняется загадками: «Плохо, когда дом без ушей, а горница без очей», «Отец и мать мои пошли взаймы плакать, брат же мой пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть». А затем, как и положено, сообщает княжескому слуге разгадки: уши дома – пёс, глаза дома – ребёнок (они бы предупредили девушку, что идёт кто-то чужой); отец и мать её пошли на похороны и оплакивают там покойника – когда же они умрут, их оплачут другие; брат её бортник (собиратель мёда диких пчёл), а лазить по деревьям – дело опасное.
Фольклорная загадка, заметим, была не пустым развлечением: это было своего рода испытание ума и познаний человека. Поэтому слуга князя делает вывод: «Вижу, девушка, что ты мудра», – и предлагает ей взяться за излечение Петра.
И вот тут следует самый «скользкий», как думают многие, момент истории: девушка требует, чтобы князь на ней женился. Ой, как нехорошо! Шантаж!
Но давайте прочитаем, что написано в первоисточнике: «Я хочу его вылечить, но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово мое: если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его».
Лечение связано с личным общением незамужней девицы с посторонним мужчиной. Далее фигурирует баня, где князь должен намазаться данным средством. Так, может быть, в первоначальном варианте легенды девица должна была пойти в баню вместе с князем? Увидеть его раздетым, прикасаться к нему? Согласитесь, это по тем временам выглядело слишком интимным делом, и только супруга могла это сделать. Потом легенда претерпела изменение, из неё – опять же из скромности – был убран момент совместного похода в баню. И получилось, что наглая и корыстная крестьянка потребовала себе непомерную награду!
«Князь же Петр с пренебрежением отнесся к словам ее и подумал: «Ну как это можно — князю дочь древолаза взять себе в жены!» И послал к ней, молвив: «Скажите ей — пусть лечит как умеет. Если вылечит, возьму ее себе в жены».
Что ж, вполне правдоподобно.
А далее опять фольклорный мотив: обмен заданиями. Он встречается не только в русских, но и в других сказках. Князь посылает девушке пучок льна: «…пусть из этого льна сделает мне сорочку, и одежду, и платок за то время, пока я в бане буду». Феврония же даёт слуге обрубок полена и велит отнести князю: «…за то время, пока я очешу этот пучок льна, пусть князь твой смастерит из этого обрубка ткацкий стан и всю остальную снасть, на чем будет ткаться полотно для него». Князь вроде как удивлён: как это можно сделать? Феврония отвечает: а твоё задание мне как выполнить?
В общем, опять показала свою находчивость и остроумие.
Князь, как известно, сначала нарушил своё обещание – и вновь покрылся струпьями. Феврония без злорадства, кротко просит о том же: жениться на ней. Князь вновь обещает, теперь она уже его излечивает полностью – и они заключают брак. В принципе, в народных сказках мы тоже часто встречаем всякие попытки обмана с последующим разоблачением и женитьбу на тех, на ком жениться не очень хочется. Это не прославление хитрости, обмана и шантажа – это остатки древних верований и обрядов, о которых можно долго распространяться.
Автор «Повести», видимо, тоже чувствовал неловкость, пересказывая древнюю легенду, поэтому даёт своё объяснение: «…Бог же прославил ее ради доброго ее жития». То есть так было предначертано, а Феврония просто выполняла волю Божию.
Следующие эпизоды «Повести» связаны с тем, что бояре, естественно, возмутились появлением такой княгини. Тоже вполне реалистично. И крестьян презирали, и дочек своих, небось, в жёны князю прочили. Поэтому начинают жаловаться: мол, Феврония, как голодная, после обеда крошки со скатерти в руку сметает! «Тогда князь Петр взял Февронию за руку и, разжав ее, увидел ладан благоухающий и фимиам».
Вам это ничего не напоминает? А помните, в сказке «Царевна-лягушка» Василиса Премудрая складывала в рукав косточки и сливала остатки вина? А потом пошла плясать: махнула одним рукавом – разлилось широкое озеро, махнула другим – поплыли по озеру белы лебеди…
А ещё простым людям, наверное, очень нравилось читать о том, как их привычки оказываются похвальными и даже богоугодными. И вообще почтение к хлебу в обычае у русского народа.
Но бояре не унимаются и всё-таки требуют изгнать Февронию из города. Пётр даёт слабину и соглашается! Феврония, кстати, тоже. Только просит: «…обещайте мне дать, кого я попрошу у вас». И просит: «Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!»
И это тоже сказочно-легендарный мотив, и встречается он опять же у многих народов!
Бояре думали: какой же князь откажется от престола? А он… отказался. «Блаженный же князь Петр не захотел нарушить божиих заповедей ради царствования в жизни этой, он по божьим заповедям жил, соблюдая их, как богогласный Матфей в своем Благовествовании вещает. Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: пренебрег княжением своим, чтобы заповеди божьей не нарушить».
Здесь дам ещё одно объяснение того, почему Феврония так настойчиво хотела стать женой князя Петра и в чём тут воля Божия.
Как видим, Пётр был человеком не очень хорошим. Мог обмануть, мог проявить слабость характера… Феврония же должна была способствовать его исправлению, сделать из него добродетельного человека и настоящего христианина. В данном эпизоде это наконец происходит, и это кульминация повести: жена даёт мужу пример верности, он для неё – самое дорогое в мире. И он, ценя это, отказывается от престола.
Далее есть вставной эпизод, в котором, во время плавания на ладье, один из спутников, «искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с помыслом. Она же, сразу угадав его дурные мысли, обличила его» – а именно предложила попробовать на вкус воду из-за правого и из-за левого борта, а когда он сказал, что не видит разницы, ответила: «Так и женское естество одинаково». Ну, то есть ничего нового, по сравнению со своей женой, ты в другой женщине не найдёшь.
Чудесная история, на мой взгляд. По жанру – безусловно, притча.
Бояре, оставшись без князя, стали ссориться за право сесть на престол и чуть не поубивали друг друга. Пришлось жителям Мурома просить Петра и Февронию вернуться.
А далее – внимание! – объясняется, за что же эти супруги признаны святыми: «И правили они в городе том, соблюдая все заповеди и наставления господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наемниками.* А городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли».
Православная церковь прямо признаёт: «В житии этих святых не найти ни подвигов монашеского самоотречения, ни мученических страданий за веру Христову. Они угодили Богу добрыми делами, благочестием и милосердием к бедным, явили истину целомудренной любви между собой и к ближним; и Церковь прославила их как образец христианского супружества».
Так что святыми они объявлены не за какую-то особую любовь, а за христианскую любовь к ближнему.
В конце жизни Пётр и Феврония принимают монашество. Безграмотные, а может, злонамеренно обманывающие читателя писаки издеваются: хорошо же они жили, если по монастырям разбежались! На самом деле принятие монашеского пострига перед смертью – распространённый обычай среди древнерусской знати. Самый любящий и преданный семьянин перед смертью старался принять монашеский чин, так как считалось, что это угодно Богу.
«Когда приспело время благочестивого преставления их, умолили они Бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды».
А далее следует эпизод, который опять же вызывает насмешки: Петра и Февронию хоронят-таки в разных гробах, а их тела чудесным образом оказываются в одном.
Между тем, перед нами снова распространённый фольклорный мотив. В русской народной балладе о Василии и Софье, например, из могилы Софьи в могилу Василия, находящуюся по другую сторону церкви, за одну ночь перекидывается розовый куст или какое-то другое растение:
Васильюшка положили по правую руку,
Софиюшку положили по левую руку.
На Васильевой могилке вырастала золота́ верба́,
На Софииной могилке — кипарисно деревцо.
Корешок с корешком сорасталися,
Прут с прутом совивается,
Листок со листком солипается.
А вот вам европейские параллели. Тристана и Изольду похоронили в двух могилах по обе стороны храма в Тинтагеле, и терновник с могилы Тристана, зелёный и крепкий, благоухающий цветами, за ночь перекинулся через часовню и ушёл в могилу Изольды. Трижды рубили терновник, и трижды он вырастал. И даже король Марк, обманутый супруг, запретил срезать этот терновник…
Ну и в заключение. Были ли у Петра и Февронии дети?
Если считать, что Петра и Февронии не существовало, – то какие же дети у несуществующих персонажей?
А вот у их возможных исторических прототипов – были.
Почему же об этом не говорится в «Повести»? А почему в сказках не говорится о детях Ивана-царевича и Василисы Премудрой? Да просто не принято…
Подведём итог.
«Повесть о Петре и Февронии Муромских» – литературное произведение, опирающееся на славянский и даже общий индоевропейский фольклор: сказки, предания, загадки, притчи. Те, кто насмехается над его героями и сюжетом, просто демонстрируют свою необразованность и неспособность чувствовать поэзию и красоту.
Православная церковь и государство (а Пётр и Феврония были канонизированы по воле сильного государственника Ивана IV) использовали популярные в народе образы. И что? Разве это делает сами образы хуже?