В последнее время отношения между нашей страной и Казахстаном выглядят весьма странно. Пресс-секретарю президента Пескову пришлось даже дать разъяснение о том, что «Россия и дружественный ей Казахстан находятся в постоянном контакте, с его стороны никаких решений по поддержке санкций против РФ пока не принималось». Однако российского обывателя этим не обманешь. «Мы казахам помогли, а они нас предали в ситуации с Украиной» – возмущается он в соцсетях.
Однако, давайте разберемся.
Бизнес и ничего личного
Напомним всего несколько последних событий:
- Министерство финансов Казахстана разработало проект правил по учету перемещения товаров при их вывозе в Россию, предусматривающих возможность отказа в разрешении на экспорт подсанкционных товаров;
- Токаев в телефонном разговоре с президентом Европейского совета Шарлем Мишелем сказал, что Казахстан готов использовать свой нефтегазовый потенциал для стабилизации европейского рынка углеводородов. После чего российский суд принял решение о приостановлении работы Каспийского трубопроводного консорциума, экспортирующего казахстанскую нефть;
- Замруководителя администрации президента Казахстана Сулейменов отметил, что республика хочет продемонстрировать европейским партнёрам: она не будет инструментом для обхода санкций США и ЕС против России. Казахстан намерен соблюдать все введенные против нашей страны ограничительные меры.
А ведь буквально только что, в январе, российская армия помогла Токаеву удержать контроль над Казахстаном! И если верить некоторым, даже спасла соседний народ от гражданской войны.
Однако не будем торопиться кричать: Караул, нас предали! Ведь что такое Казахстан? Это буржуазное и еще более авторитарное государство, чем современная Россия. Мнение подавляющего большинства населения там ровным счетом ничего не значит. Все решает «элита», приватизировавшая бывшую общенародную собственность.
А разве казахский капитал, для которого российский капитал является конкурентом в продаже сырья, подписывался под обещаниями защищать интересы России в ходе специальной военной операции? Нет! Более того, у этого капитала тесные связи с империалистическим Западом, там активы, счета, собственность. Зачем им тогда под санкции подпадать? Они хорошо понимают, что несмотря на все исторические связи с Россией, экономически Запад сильнее. А бизнес превыше всего!
Это объективно. Капиталистическая Россия и капиталистический Казахстан никогда не будут братьями. Они конкуренты. Какие тут могут быть эмоции или морализаторство?
Рассуждения о православном «русском мире», «духовных скрепах» и прочем тоже мало кого проймут в соседнем государстве. У казахской буржуазии есть своя прикормленная националистическая интеллигенция, которая так же убедительно может рассказать населению о наследии Чингисхана, Великом Туране и необыкновенной духовности суннитского направления в исламе. Их даже «великим русским философом» Иваном Ильиным не прошибешь! В тюркских республиках свой «Иван Ильин» имеется, по фамилии Валидов, он же Валиди. Который тоже сотрудничал с нацистами, так что мало чем отличается от «русского философа».
А еще они могут вспомнить про известное восстание 1916 года. О нем поговорим подробнее.
1916 и 1941 год – в чем разница?
Летом 1916 года, во время первой мировой войны, царь Николай II подписал указ о мобилизации части мужского «инородческого» населения Туркестана и Степного края на прифронтовые работы, на рытье окопов. В солдаты это население просто не брали. Однако казахи, киргизы, узбеки, таджики и туркмены ответили на указ мощным восстанием. На его подавление пришлось направить целую армию — около 30 тысяч регулярных войск с пулеметами и артиллерией, которым также помогали местные казаки и поселенцы. В ходе восстания и при его подавлении погибли десятки тысяч людей — как местных жителей, так и русских переселенцев. Десятки тысяч кочевников бежали в соседний Китай.
Заметим, что произошло это в то благословенное для нынешней власти время, когда не было никаких национальных республик с их границами, а была четкая вертикаль власти, губернаторы и генерал-губернаторы, казаки, духовность… Большевики по заграницам или ссылкам. А империя уже трещит по швам, не в состоянии без проблем мобилизовать своих же подданых всего лишь на рытье окопов.
Затем пришли большевики и, как заявляет Путин, насоздавали национальных республик, нарезали всякие границы прямо по «истинно русским» землям. Между прочим, с «истинно русскими землями» вопрос крайне дискуссионный, ведь по дореволюционной переписи даже в казачьей Уральской области Российской империи казахов было 70 процентов, а русских – 25. То есть в состав Советского Казахстана включили территории, где на тот момент большую часть населения составляли именно казахи.
Но в любом случае это же «бомба», подложенная самим Лениным! И она в 1941 году, по логике нынешних охранителей и русских национал-патриотов, должна была рвануть гораздо сильнее, чем в 1916-м. Получилось же, по сравнению с Российской империей, совсем наоборот. В рядах Красной армии в годы войны сражались более миллиона жителей Казахстана, казахов, русских и представителей других национальностей. В Казахстане без всяких проблем было сформировано 16 дивизий и 7 стрелковых бригад. 96 казахов стали Героями Советского Союза, Одним из выдающихся героев битвы под Москвой был казах Баурджан Момыш-улы, сподвижник генерала Панфилова.
Красивый жест человека Востока!
В книге Баурджан Момыш-улы «За нами Москва. Записки офицера» есть впечатляющий эпизод, который в контексте рассматриваемого вопроса оказывается очень актуальным. Начало декабря 1941 года:
...Моим адъютантом был лейтенант Петр Сулима. Этот высокого роста, сухощавый, с задумчивыми темно-синими глазами и чуть вытянутым лицом юноша принадлежал к тому типу украинских красавцев, что часто встречаются на Полтавщине… Сулима принес мне новую склейку крупномасштабных топографических карт… Намечая запасные районы наших тылов, я снова наткнулся на край черной полуокружности. Развернул всю карту. «Москва», — прочел я надпись под пятном, вздрогнул и глянул на Сулиму. Он, бледный, упершись своими длинными сухими пальцами, молча смотрел на карту.
— Вы когда-нибудь бывали в Москве? — спросил я лейтенанта.
— Нет, не приходилось, если не считать того, что мы проезжали в эшелоне.
— Я тоже проскочил через «Москву-товарную».
Перед нами лежала склейка топографической карты, оперативный документ, лежала карта Москвы. Я всмотрелся — на темном фоне бесчисленных квадратиков и крестов белой нитью проступали ломаные и кольцеобразные просветы московских улиц. Зелеными кудряшками были обозначены парки и скверы, узкой синей ленточкой извивались русла Москвы-реки, Яузы, Неглинки, как бы зубцами крепости выступали неправильные прямоугольники окраин столицы. В центре был обозначен Кремль.
По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы, где можно было бы зацепиться, и... этого рубежа не нашел…
— Дайте мне перочинный нож, — прервал я Сулиму. Он вынул из своей полевой сумки раскрытый нож. Я аккуратно разрезал карту и протянул половину ее Сулиме. — Нате, сожгите. Нам больше не понадобится ориентироваться и изучать местность восточнее Крюкова. Лейтенант скомкал плотную бумагу и бросил ее в топку маленькой печурки. Потом, выпрямившись и приложив руку к ушанке, произнес:
— Все ясно, товарищ командир!
Красивый жест человека Востока! А ведь он в детстве не знал ни слова по-русски. Особый колорит сцене придает тот факт, что согласно нынешней украинской, казахской и либеральной российской историографии перед нами два представителя тех народов СССР, которых все десять лет перед 1941 годом массово репрессировали, голодоморили и геноцидили. Чуть ли не до последнего человека. А тут казах и украинец собираются стоять насмерть за русскую («москальскую»!) столицу, в которой они даже никогда не были.
Ведь для них Москва — это центр появившегося в 1917 году того нового, справедливого мира, в котором они могут считать друг друга братьями, в котором не надо делить и драться за собственность и прибыль от продажи своих природных ресурсов, в котором уважают их право иметь свои национальные республики. Разница с нынешним временем всем понятна?