Я долго не решалась выложить этот рассказ. Слишком много в нем фактов, не рожденных мрачной фантазией. Сюжет основан на реальных событиях, почти у всех героев есть "живые" прототипы...
Это довольно жестко. Но это про то, что живет рядом с нами, прямо сейчас. Не любите про проблемы — лучше не читайте. Я пойму.
Начало здесь.
***
Ливень смыл с глаз кровь, но это уже не очень помогало. Стремительно заплывающий глаз все равно уже почти ничего не видел. В ушах тяжелым прибоем бился шум, отключая все звуки окружающего мира. Рваной, дерганной походкой передвигалась хрупкая фигурка, прижимающая к груди темный, бесформенный предмет, в мокрых городских сумерках.
Ноги сами привели к дворницкой пристройке. Если дверь открыта, нужно залезть в конуру и отдышаться. Толкнул ногой дверь. Закрыто — дверь подалась и отпружинила, явно стукнувшись о металлический косяк языком замка. Непонятно, на что надеясь, Пашка неловко и отчаянно вцепился большим пальцем в край дверного полотна, размазывая по нему кровь, смешанную с дождем и грязью. Замок приглушенно клацнул и дверь открылась. Под потолком подслеповато засветилась, заморгала, потрескивая, лампа. Ее света хватило, чтобы осветить лужу возле двери. Пашка прикрыл дверь, чтобы не явился на свет какой-нибудь бдительный жилец или сам хозяин конуры. Как только щель между косяком и дверью закрылась, замок снова щелкнул и впил металлические зубы-штыри в паз косяка.
Роняя с головы дождевую воду, окрашенную багровым, поковылял подальше от двери и от лужи под ней. Нужно посидеть, отдохнуть и найти то, чем он будет убивать Стаю.
В дальнем углу, в стене дома, к которой притулилась пристройка, оказалась еще одна дверь, незамеченная в прошлый визит. Наверное, вход в цокольный этаж. По крайней мере, дверной проем подсвечивался с той стороны чуть более ярким, но тоже мерцающим, светом. Пашка толкнул дверь плечом, отозвавшимся россыпью боли, ввалился в новое пространство. На полу возле стены лежал почти чистый пружинный матрас от советской кровати. Обессилено, с мучительным стоном опустился на него, сгорбился и затих, баюкая сломанные пальцы и убитую, искалеченную гитару…
***
Вязкую тьму потревожило мягкое, теплое, чуть влажное прикосновение к щеке. Пашка с трудом разлепил глаза, так и не открывшиеся до конца. От зрения остались две мутные щелки, через которые Пашка с трудом рассмотрел что-то лохматое, взъерошенное и живое. Собака. Она бережно, нежно вылизывала его лицо. Большой, крупнее немецкой овчарки, пёс. Не слишком чистая шерсть была жесткой, довольно длинной и слегка кудрявой.
Собачье умывание, похоже, было лечебным, как и утверждает молва. Щелочки, в которые превратились глаза, по крайней мере, стали немного шире. Покалеченная кисть руки, лежавшая на чехле с останками гитары, тоже уже вылизанная до стерильности, почти не болела. Только тупо, как больные зубы, ныли пальцы.
Судорожно вздохнув, Пашка обнял неожиданного лекаря левой рукой, которой досталось меньше. Из расслабившегося кулака, до этого судорожно сжатого и уже онемевшего, выпал к собачьим лапам лоскуток ткани. Пес, втянув носом воздух, прижал уши, оскалился и глухо зарычал. Пашка с трудом подобрал, поднес к глазам лоскут, пытаясь понять, что это. Карман. Очень похожий был на рубашке Стаса. Наверное — оторвал, когда захлестнуло отчаянное бешенство и он бросился на урода, только что разбившего о бетонный блок гитару.
Всплыло в голове, зачем он приковылял к кладовке, кроме бессознательного желания затаиться и переждать боль: «… найти, чем он будет убивать Стаю». Неуверенно протянул ткань к влажному носу. Шерсть встала ирокезом по всему хребту пса. Ну, что ж, возможно — это именно то, что нужно.
Пёс остановился на пороге, подкидывая вверх голову, втягивая раз за разом воздух темного, мокрого насквозь города. Дождался подзывающего похлопывания по бедру и тихого: «Ну… выходи». Шагнул за порог, легонько ткнулся носом в руку и, с тихим цоканьем когтей по асфальту, растворился в темноте. Бродяга, он и есть бродяга, человек ему не нужен…
Бабке и полицейским Пашка упорно твердил одно: напали неизвестные, хотели отнять инструмент, никого не запомнил. Госпитализация в травму имела свои плюсы: на пару-тройку недель он был избавлен от домашних и школьных проблем. С мамой в больницу приходил Евгений Николаевич, педагог по гитаре, принес свой старый (слишком новый для "старого", на самом деле) смартфон. Подбадривал, говорил, что выспросил всё у хирурга: ничего смертельного с пальцами не произошло; что Пашка справится и восстановится. Просто придется немного больше работать. Пообещал сам исполнить Пашкину пьесу на конкурсе. Вне программы, наверное, но — тем не менее. Возможно, жюри даже пойдет навстречу.
Смартфон был очень кстати, он позволял немного вылазить из ограниченного пространства палаты и отделения, хоть в виртуальную жизнь. На четвертые сутки в больнице, отоспавшийся до тошноты, Пашка наткнулся на короткое сообщение в новостном паблике о жуткой находке в гаражном кооперативе. Общественность предполагала, что на жертву напала стая бродячих собак, официальных сообщений пока не было. Городские паблики и форумы вскипели от жарких баталий зоозащитников со всеми остальными, встревоженными новостью. Битвы были чисто теоретическими: давным давно в городе было спокойно с бродячими животными и сейчас никакой стаи основная масса людей не видела. По стилю редких сообщений о замеченной огромной стае, было понятно, что их авторы и летающие тарелочки видят регулярно.
Еще через сутки новость о неопознанном трупе со следами нападения животных была в местных новостях. Через два дня ушла на федеральные каналы с тревожным дополнением: в дачном сообществе найдено второе тело, также изувеченное до неузнаваемости животными.
После третьей подобной новости город охватила тревога. Родители требовали от властей школьных автобусов, патрулей на улицах и мер по розыску опасной стаи. Притихли зоозащитники на форумах. Люди перестали «срезать» путь через пустыри и гаражи. Была объявлена награда за достоверные сведения о стае бродячих животных и над городом закружили дроны. Стаи не было.
Еще через полторы недели вышло журналистское расследование, рассказывающее о жутких подробностях и версиях события. Канал был с сомнительной репутацией, и никто особенно серьезно передачу не воспринял, кроме особенно охочих до тайн зрителей. Ну, а кто бы еще серьезно отнесся к «инсайдерской» информации о том, что все многочисленные повреждения нанесены одним животным и повышенном радиационном фоне от тел погибших?
Новых нападений не было, форумы, паблики и новостные каналы молчали. Город начал забывать о случившемся.
Пашка, уже изнывающий от скуки к исходу своего больничного заключения, зацепился за расследование. Одно животное? Да ладно, так не бывает. А вот фраза о радиации подтолкнула его прочитать, наконец, блог отца от корки до корки. Когда батя пропал, Пашка был мелковат для того, о чем там говорилось. Сейчас он читал посты методично, как учебник. Данные о действии радиации на человека, животных и растения, подборки материалов обо всех известных авариях и опытах, ссылки на игры и книги, отчеты о собственных официальных экскурсиях и нелегальных экспедициях в зону отчуждения и, отдельно — подборка материалов под тэгом «теории».
Этот раздел блога был самым захватывающим. Чего там только не было: рассказы очевидцев, фото и видео странных животных и растительности…
Была у блогера и своя собственная теория. Он, ни много, ни мало, рассматривал вероятность существования «параллельной Зоны». По мнению автора, если предположить существование кротовин в параллельную Зону, это объясняло бы весь обширный фольклор, все сообщения об аномалиях и мутантах, которые не подтверждались формальными официальными исследованиями. Более того, это объяснило бы и несколько, передаваемых «дикими» сталкерами из уст в уста, случаев бесследных исчезновений одиночек на закрытой территории.
Мнения подписчиков располагались на шкале от убеждения, что автору стоит проконсультироваться с психиатром, до полного согласия с теорией, подкрепляемого собственными байками. Но большая часть аудитории считала, что «сталкер» либо мистифицирует читателей, либо обкатывает на них материал для художественной книги.
***
