Я долго не решалась выложить этот рассказ. Слишком много в нем фактов, не рожденных мрачной фантазией. Сюжет основан на реальных событиях, почти у всех героев есть "живые" прототипы...
Это довольно жестко. Но это про то, что живет рядом с нами, прямо сейчас. Не любите про проблемы — лучше не читайте. Я пойму.
Начало здесь.
***
На следующий день от Стаи удалось ускользнуть хитростью. Перед последним уроком, пока все заходили в класс, Пашка оглянулся, чтобы не было свидетелей, присел, поправляя шнурок, и отчаянно рванул ногтем мизинца по слизистой носа. Прижал ладонь к носу, запрокинул слегка голову и вошел в класс. Биологичка сориентировалась быстро и, не давая ему даже дойти до парты, потащила к медсестре.
Он, пожалуй, даже перестарался слегка. Кровь не просто капала, а текла тонкой, горячей струйкой. Не каждый день видевшая такое, молоденькая медсестра померила ему давление, спросила про головную боль, тошноту и сделала большие глаза. Получив ватную турунду в нос, индульгенцию от последнего урока и (о чудо!) освобождение от уроков еще и на следующий день, Пашка побрел домой.
Дома проявился еще один побочный эффект от его вынужденного жульничества. Кровь из носа шла, так же сильно, еще дважды, после попытки освободить нос от огромного кровавого сгустка, мешавшего дышать. Напугалась даже бабка, притихла и не донимала его беспрестанными просьбами сделать чай, закрыть и открыть окно, взбить ей подушку, прикрыть шторы...
Утром следующего дня Пашка утащил бледную, после двойной смены и вываленных бабкой новостей, мать на кухню, шёпотом успокоил ее, что не так всё плохо, как думает бабка. Просто он устал по три раза в день за её хотелками в магазин бегать. С заговорщицким видом выставил на стол припрятанный пакет со вкусняшками.
— Тсссс… У нас тут бабка опять праздник непослушания устроила. Прости, я ничего не могу с этим сделать. Это я тебе оставил, только ей не рассказывай. Эй, ты чего? Не плачь! И если ты это не съешь, я в следующий раз тоже не буду, пусть бабка одна всё лопает. Ешь и ложись спать.
***
В понедельник Пашку ждала расплата за неожиданные каникулы. Войдя в класс после большой перемены, он сразу взглядом наткнулся на довольного, прямо таки сияющего Стаса, предводителя Стаи. Под ложечкой противно заныло. И так было понятно, что сегодня на нем сполна отыграются за 2 упущенных ежедневных удовольствия кучки моральных уродов. Похоже, что Стас придумал на сегодня что-то особенное.
На негнущихся ногах Пашка подошел к своему месту и сел, обреченно сгорбившись.
— Эй, Композитор! Ничего не потерял?
По классу пронеслось сдерживаемое шакалье хихиканье.
— Ой-ой-ой, кажется, наш музыкальный гений потерял свою старушечью кофточку!
Парнишка задержал дыхание. Действительно, сейчас он вспомнил, что на спинке стула, когда он садился, не было пуловера, надетого по случаю прохладной погоды и снятого в классе. Это была единственная вещь, связанная бабкой, которую было не совсем позорно носить. Обычно она, как специально, вязала что-то перекошенное, с дурацкими узорами, с рукавами разной длины и жутко обижалась, что он не хотел носить это. Пуловер спасал. Пашка делал вид, что безумно любит его и избегал истерик обиженной рукодельницы.
Если он пропал, Пашке придется выкручиваться, чтобы не приходить в школу в других вязаных позорищах. И, что еще хуже, бабка не поленится прийти в школу с разборками. Зная ее характер, можно быть уверенным, что после этой феерии Пашке останется только выбирать, каким способом свести счеты с жизнью. Даже перевод в другую школу не спасет. Разрушительные способности бабки с лихвой переплюнут водородную бомбу, а тщательно смешанные с дерьмом учителя едва ли будут скрытничать с коллегами из соседних школ.
Они и сейчас-то не очень жалуют его и старательно делают вид, что не замечают травли, устроенной неуправляемой частью класса. Их, похоже, даже устраивает это. Удобно: дурная энергия сливается на одного безответного пацана, без влиятельных родителей в тылу. И сливается грамотно, никакого компромата на самих себя, по дури выложенного в сеть. А значит: репутация школы не страдает.
— Кто это сделал? Я спрашиваю: Кто. Это. Сделал?! — Визгливый, возмущенный голос исторички полоснул по натянутым нервам. Дурное предчувствие захлестнуло Пашку. Он даже зажмурился.
И больно вздрогнул от оглушающего хохота, свиста и улюлюканья с задних парт, почти сразу поддержанного заискивающим хихиканьем всех одноклассников, которые не хотели бы попасть на место постоянной жертвы и откупались от этой участи тихим предательством. Смеялись все, даже девчонки, тихие троечники и ботаники, с которыми у спокойного, не по годам серьезного гитариста были нормальные отношения. Даже Алина, его тайная, оберегаемая от уродов первая любовь, съежилась и спрятала свои невероятные глаза под его взглядом.
Обреченно Пашка посмотрел на то, что так веселило класс. Рядом с историчкой мрачно стоял школьный сантехник, держа вытянутой рукой в перчатке что-то мокрое, с прилипшими кусочками туалетной бумаги.
Можно было не торопиться. Бабке Пашка сказал, что сегодня в музыкалку нужно пораньше, схватил гитару и ушел из дома сразу же, как только выстирал пуловер на три раза с хлоркой, разъевшей ссадины на ладонях. Если бы можно было успокоить болью то, что бушевало внутри… Ладно, одна проблема снята — визита бабки в школу можно не опасаться. Только вот как теперь появиться в школе самому?
Только если забыть с детства внушаемое, что умный человек всегда найдет нужные слова и ими, словами, можно ударить больнее, чем кулаком. Нет таких слов для Стаи. Твари не понимают слов, проверено. Просто убегать больше невозможно.
Сегодня ему не ставили подножек, не валяли по земле и не пинали. Его просто проводили после уроков до дома, демонстративно зажимая носы и беспрестанно громко фукая. Прохожие останавливались, провожали взглядами странную процессию и уходили в свою, нормальную жизнь.
***
Проходя мимо недавнего укрытия, Пашка внезапно вспомнил кучу инструментов в углу и решил посмотреть — не найдется ли там чего удобного, вместо слов. Сегодня на лавке напротив каморки заняли пост две женщины с колясками. Пришлось сделать вид, что остановился покопаться в телефоне.
Дверь, как бы невзначай, подцепленная кроссовкой, не открылась. Видимо, сегодня дворник закрыл ее внимательно. Надо будет проверить позже.
— Эй, парень, так работать нельзя. Что с руками? Воспаление пошло от ссадин? Ты же музыкант. Сколько раз можно говорить: береги руки, гитара — расходник, главный инструмент — руки и голова. Сегодня не будем заниматься, давай домой. Пьесу-то дописал на конкурс?
— Почти.
— Вот и иди, дописывай. Дай рукам зажить. На клавишах наиграть можно, при нужде и, тоже — без фанатизма. До конкурса время есть… Что-то, братец, ты больно мрачный нынче. Случилось что-то?
— Н-нет. Нормально всё.
— Ну, смотри. Если что — звони, если могу помочь чем — обращайся.
— Хорошо…
Домой идти отчаянно не хотелось. Не было сейчас сил прогибаться и подстраиваться под бабкины капризы. Если бы можно было просто уйти куда-нибудь, где не будет людей... Пашка посмотрел на небо, уже почти полностью закрывшееся тяжелыми тучами. Значит, шататься с гитарой в дешевеньком мягком чехле по улице — не вариант, дождь польет почти наверняка, с его-то удачей.
Тяжело вздохнув, парень повернул в сторону дома и замер. Навстречу шла Стая.
«Гитара!»
Это самое ценное, что сейчас у Пашки было. Он полгода копил деньги со всех возможных подработок и мама добавляла то, что накопила тайком от бабки. Та осуждающе поджала губы на озвученную цену, хотя цифру Пашка с матерью для нее и так назвали в два с лишним раза меньше настоящей. Второй гитары не видать, как своих ушей.
— О, какие люди! — Радостно осклабился Стас. — А мы вот, как раз, скучаем без искусства. Композитор, ты же сыграешь своим горячим поклонникам?
— Парни, давайте не сейчас. Занесу инструмент и выйду, если надо.
— Ты не понял. Мы жаждем музыки. Давай балалайку, мы даже понесем ее, чтобы Маэстро не утруждался.
«Люди-люди, на вас последняя надежда. Ну, хоть кто-нибудь! Вы же взрослые, сделайте что-нибудь… Я ведь даже позвать на помощь не могу: гитара уже в грязных лапах Стаи, даже если убегут — унесут с собой».
Бесполезные надежды... Даже здоровые мужики, втроем стоящие на пути Стаи, расступились и пропустили взбудораженных парней, которые азартно тащили спотыкавшегося Пашку, отчаянно цеплявшегося за ремень гитарного чехла, на пустырь за гаражами.
***
