Чтобы удерживать в верном идеологическом русле большие массы людей, нужны стимулы. Идеальной считается ситуация, когда люди, «не за страх, а за совесть» следуют установленным нормам и следуют общей для всех идейной установке.
Совесть или Страх?
Но совесть – это хоть понятие и душеполезное, но с размытыми границами, эфемерное и непостоянное. Поэтому в щепетильных вопросах, совесть, как ценностный ориентир не очень надёжна. Слаб человек и в особых ситуациях может поступиться принципами, отбросив всякую там совесть. Если так, то можно и вопросах Веры заблудиться.
Другле дело страх - это уже эмоция конкретная, можно даже сказать экзистенциальная. Когда здоровью или самой жизни угрожает реальная опасность, о принципах уже нет разговоров. Страх как идеологический и поведенческий мотив более устойчив к внешним соблазнам, поэтому запуганный индивид более удобен для достижения поставленных целей. Значит, пока боятся, будут вести себя как надо.
Католическая церковь, как духовное учреждение к XV веку подошло с серьёзными ценностными проблемами. Кризис нужно было как-то гасить, посчитали: давить на совесть непрактично, значит, нужен Страх. Нужен? Сделаем! Но «кашу» варить начали раньше.
Поход на катаров – прелюдия эпохи «костров веры»
А раньше были катары. Катарами, называли последователей христианского учения, живших в провинции Лангедок (Юг Франции). Учение основано на примерах из жизни и деяний апостолов. Они истово чтили Евангелие, при этом не принимали Ветхий Завет. Новый Завет - это «книга добра», а пророки Ветхого Завета были сильно жестокими.
Катары создали свою особую церковную структуру со священниками и епископами. Сан могли носить мужчины и женщины. В их обителях монахами были «добрые мужчины» и «добрые женщины». Епископы не лезли в дела мирской власти, за что местные сеньоры им благоволили. С простыми католиками катары были дружны и даже совершали совместные богослужения.
Римская курия ещё с XI искала возможности искоренения ереси. В 1022 году запылали первые костры с еретиками-катарами в Тулузе и Орлеане. Но страху на последователей еретиков тогда не нагнали, напротив, народ выражал сочувстие катарам. Их достойное поведение напоминало мученические подвиги первых христиан.
В первой половине XIII века Римский папа Иноккентий III объявил крестовый поход против катаров. Жесточайшими методами ересь была ликвидирована ("пятница 13" оттуда). Эти бесчинства ещё не назывались инквизицией, скорее это «первый звонок».
«Лиха беда начала».
В последней трети XV века, испанская Реконкиста почти уже завершилась освобождением Испании от арабского завоевания. Католическая община полуострова уже тогда забеспокоилась о «чистоте рядов». Под властью католических монархов остались арабы (мориски) и евреи (марраны), которые, в силу обстоятельств приняли христианство. В их искренность мало верили, поэтому, с благословения «Святого Престола» В Испании поднялась волна притеснений и откровенного насилия, названная «Святой инквизицией».
Первые аресты прошли в 1480 году, на основании слухов про заговор среди еврейской общины. Немного времени спустя было устроено первое «аутодафе». Казнь на костре была обставлена как священный ритуал и имела грандиозный «успех у зрителей». В дальнейшем это мерприятие стало регулярным (проходило два раза в месяц).
Томас де Торквемада: «над всей Испанией безоблачное небо»
Через два года Римский престол назначил 8 новых инквизиторов. Самым известным из новых назначенцев был некий Торквемада - монах из доминиканской братии, суровый аскет, духовник испанских королей. Ярый сторонник решительных действий против еретков занял должность Генерального инквизитора Кастилии и Арагона.
Сеть инквизиторских расправ накрыла страну. Вся католическая Испания озарилась пламенем костров Инквизиции. Трибуналы инквизиции, основываясь на четких административных правилах (Инструкциях), выносили сотни репрессивных решений в месяц. Недостатка в средствах инквизиторы не испытывали - две трети штрафов и конфискованных средств шли на содержание судей. Изощрённым умом главного инквизитора созданы цензы на занятие разных должностей, иерархия сотрудников и внештатных доносчиков.
«Гори, гори ясно, чтобы не погасло»
Для того чтобы попасть на суд инквизиции мнгого не требовалось. Основаниями для привлечения к ответу могли быть: показания одного лица, уличающие другое лицо в ереси; выявленное сочувствие и содействие еретикам. Доносчикам полагалась награда, поэтому доносы сыпались в трибуналы, как «из рога изобилия». Наветы писали те, кто хотел оградить себя от обвинений в ереси и те, кто желал получить долю имущества обвиняемых.
Под угрозу расправы попадали не только еретики и ведьмы. Часто на суды приводили философов, писателей, публицистов и даже художников. Если их произведения не соответствовали каноническим принципам, то это было основанием для ареста. Самым ценным «кадром» считался добровольно сдавшийся в трибунал еретик, искренне раскаявшийся в своих взглядах и выдавший всех своих единомышленников.
«Попытка не пытка, а пытка не попытка»
Следствие по делам о ереси могло длиться годы. Большинство обвиняемых сразу признавали вину, но были те, кто упорствовал. Таких направляли в «пыточную», где по инструкции несчастного пытали (только один раз). Сначала применяли три вида пыток: обороты веревки, пытку водой и истязание на дыбе. Приёмы и методы пыток могли видоизменяться, но их было последовательным, а значит, цинично целенаправленным.
Отбросив правила приличия, палачи - инквизиторы открыто заявляли о том, чего хотят они от своей работы. Инквизиторы считали своей целью не спасение души еретика, а «общественное благо» основанное на страхе. И этот страх вселялся в людей пытками.
Сам процесс пытки был чрезвычайно бюрократичен. Кроме экзекутора при пытке должны присутствовать члены трибунала, епископ, врач, секретарь и нотариус. Высокопарная риторика и лицемерные формулировки по-европейски лакировали мерзость издевательств над людьми.
Когда признание было получено, выносились приговоры по двум возможным категориям: тем, кто с покаянием принял обвинение и тем, кто упрямо не хотел признавать свою вину. Первым доставались духовные, материальные или физические наказания. Вторых, как правило, сжигали на кострах.
Почему отправляли в огонь? Известно, что церковь не может проливать кровь, поэтому и сожжение. Свех того, костёр олицетворял стих из Евангелия: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают». Ну а вообще-то, после приговора инквизиция «умывала руки» и отправляла обречённых «в лапы» светских властей. А уже эти власти карали их по своим законам, в конце процесса сжигая горемычных бедолаг на кострах.
Но, в конце концов, как показала История, «пугало инквизиции» не сумело остановить протестантизм и дальнейший процесс секуляризации. Насждение страха, пытки и казни от инквизиции иссякли к XVII веку, оставшись «грязным пятном» на теле католической церкви.