Донья Беатрис де Луна Грасия Наси. О том, что это длинное имя было для нее своего рода защитным покрывалом, Хана узнала, когда ей исполнилось 12 лет. До этого она понятия не имела, что ее второе имя, Грасия (португальская версия еврейского имени Хана), помимо основного, Беатрис - ключ к духовной идентификации, который родители хранили в тайне не просто так.
С момента своего рождения в семье зажиточных испанских евреев из рода Бенвенисте, девочка жила счастливой жизнью богатой наследницы, будущее которой обеспечено усилиями родителей, которые всеми способами пытались сохранить приверженность иудаизму и возможность жить среди христиан. Принудительное окатоличивание семейство де Луна восприняли, как неизбежность и испытание, посланное свыше. Внешние атрибуты католического вероисповедания де Луна соблюдали аккуратно. Однако подозрение, что они не совсем честны и не отказались от прежней веры, становились все более серьезной угрозой.
За несколько лет до рождения Ханы де Луна покинули Испанию и перебрались в Португалию. Причиной перемены места жительства стало принятие в Испании закона, который вызвал целую волну миграции испанских евреев в страны, где католическая церковь еще не настолько раскрутила маховик репрессий по отношению к ним. В 1492 году де Луна вместе с другими сотнями тысяч евреев приняли покровительство португальского короля.
Обладая свойством везде пускать корни, де Луна быстро освоились на новом месте, обрели вес в деловых кругах, наладили нужные связи при дворе. Их публичное католичество считалось неоспоримым доказательством обоюдной лояльности этнической принадлежности и христианства, хотя в испанском обществе отношение к евреям было неоднородным. Католическая церковь умела ждать и действовала осторожно, видя какое влияние и покровительство некоторые знатные еврейские семьи имели при дворе. Де Луна были одними из них.
Особенная
Хана (Грасия) росла вместе со своей сестрой Бриандой, наслаждаясь всем, что могли дать богатство, положение и надежные связи их родителей. Хана неохотно привыкала жить двойной жизнью, она научилась быть внешней прилежной католичкой, оставаясь в душе истинной иудейкой. Прекрасное по тем временам образование, которое обеспечили родители, превратило ее в умную молодую особу, которая обращала на себя внимание всякий раз, стоило ей появиться на улице. Хана и в детстве была хорошенькой девочкой, а когда повзрослела, стала невероятной красавицей.
-Она особенная, - говорили родственники, - Таких красавиц в нашем роду еще не было. Это знак. Хана достойна, чтобы водить дружбу с сильными мира сего.
-Не хотите ли вы сказать, уважаемый де Луна, что ваша дочь будет королевой?
-А что хорошего быть королевой? – парировал отец. – Сейчас королями правят священники. Они решают, на чьей голове будет корона, а чья на плахе. Да минует нас чаша сия! У Ханы недостатка в коронах нет, короли позавидуют ее диадемам и подвескам. Я сказал о том, что короли будут искать ее внимания и не только потому, что она настолько красива. Деньги семьи де Луна – вот достойное обрамление красоты, не знающей себе равных.
-Ой-ёй, уважаемый де Луна, а как же зависть? Или же вы забыли об этом зле, которое таится в сердце каждого? Добавьте сюда ревность к красоте Ханы. Что ее защитит от этого?
-Ум! Вот главное оружие моей дочери.
Замужество
Когда Хану пригласили зайти к отцу, она уже знала, что разговор пойдет о ее замужестве.
Претендентов было не так много. Все потенциальные кандидаты осознавали, что родители будут выбирать не только по знатности, но и по тому, насколько полна кубышка семьи жениха. В лучшем случае их заинтересовал бы титул. Но деньги и связи все же важнее. Потому желающих предложить себя в качестве жениха оказалось всего ничего.
Зайдя в комнату, Хана увидела своего отца и дядю Франциско Мендес Бенвенисте, родного брата ее матери.
-«Что он тут делает?» - подумала Ханна и тут же получила ответ:
-Доченька, присядь. Дядя Франциск имеет для нас что сказать Послушаем его.
Франциск Мендес в двух словах изложил суть – он знает Хану с рождения, она сидела у него на руках. Такое сокровище отдавать на сторону не хотелось бы. И как она смотрит на то, если он станет ее женихом…
Хана сначала растерялась. Не ожидала. К тому же дядя был уже далеко не молод. По едва заметному знаку отца поняла, что вопрос практически решен, но ее возражения готовы выслушать. Если они есть. Хана опустила глаза. Она вообще не думала о том, чтобы выйти замуж так скоро, надеялась продолжить образование. Отец никогда не стал бы ее принуждать. Раз такой вопрос возник, значит на то имеются веские причины. И богатство Мендес не самое существенное. Хотя и важное. Видимо брак с Мендес был самой выгодной партией для нее в тех условиях, в которых они находились. Мендес успешно вел торговые дела, наладив поставки специй в Европу из Индии. Другим и не менее выходным предприятием стали драгоценные камни, которые он привозил из той же Индии и в собственной мастерской занимался их огранкой, а также изготовлением ювелирных украшений. Его заказчиками были представители королевского двора и знать. Почти все украшения Ханы, которые она надевала на торжественные приемы, были подарены дядей. Замужество означало, что украшений станет в разы больше. К тому же Мендес не хотел отставать от образованной племянницы, постоянно привозил ей новые книги, стоившие целое состояние. И сам много читал, писал работы по ювелирному делу, истории камней, о способах их добычи и огранки. Мендес неплохо рисовал и нередко Хана ему позировала. Кто знает, может тогда, рассматривая пристально свою племянницу у Мендес впервые зародилась такая мысль, что эта девочка могла бы стать его женой. Близкое родство позволяло ему часто бывать в доме де Луна и в то же время по их законам не было таким уж значительным препятствием для брака.
Все это пронеслось в голове Ханы молниеносно, и она, присев в глубоком реверансе, учтиво наклонила голову в знак своего согласия. Отец и Мендес переглянулись. Они явно не ожидали такой покладистости. Впрочем, кто поймет, что в голове у молоденькой девушки… согласилась и хорошо, меньше хлопот. Стали готовиться к свадьбе, а потом и к отъезду.
Начало скитаний
Вскоре инквизиция начала свое кровавое шествие по Европе, «очищая» ее от тех, кто принял христианство, но втайне продолжал исповедовать иудейство. Начались слежки, шпионаж, доносительство и шантаж на религиозной почве. Богатые еврейские семьи стали главной мишенью и источником обогащения церкви, а заодно и короны в зависимости от того, в чьи карманы попадали богатства «разоблаченных» семейств.
Франциск Мендес не долго думая, свернул все свои дела и один из первых покинул Португалию. Во многом ему помогли связи, которые обеспечили его защитой императора Священной Римской Империи Карла Пятого. Португальский король также помнил об услугах, которые оказывал ему Мендес. Но королю не хотелось терять такую красавицу, как Грасию Мендес, которая была главным украшением королевских балов, куда ее неизменно приглашали, несмотря на отсутствие титула. Франциск, понимая, что нельзя тянуть с отъездом, подарил королю алмаз, на который тот давно уже положил глаз – просить не хотел, купить не мог, а тут такой случай – алмаз сам упал ему в руки.
-Ну что ж, уважаемый Мендес, нам жаль, что вы покидаете нас. Этот алмаз, который вы так щедро подарили короне, будет напоминать о другом алмазе, который, увы, мы теряем по вашей вине. Да, да! Не противоречьте. Что ж, вы заплатили за это высокую цену. Мы принимаем ваши извинения. Прощайте.
Франциск понимал, о ком говорил король и радовался, что больше не надо будет переживать за Хану (Грасию) - он с тревогой ждал последствий, видя, как она покоряла своей красотой двор, возбуждая восхищение и зависть.
Хана с мужем покинула Португалию, которая примирила ее с лицемерием, окружавшим с самого детства. И это было началом скитаний в надежде найти землю обетованную, где она была бы по-настоящему свободна, что стало для Ханы синонимом счастья.
Мендес привез жену сначала в Англию. Потом отправился в путешествие по Европе. Ему приглянулся Антверпен и Мендес переехал с молодой женой туда.
Вопреки
Восемь лет, которые Хана прожила в браке, прошли спокойно, как плавание на огромной торговом судне, настолько надежном, что никакие волнения на море не нарушили комфорта его пассажиров. Единственное, что огорчало Франциска и Хану - их брак оказался малодетным, родилась одна дочка. Надежды на наследника таяли с каждым днем. Чем дальше плыл их корабль, тем чаще Франциск с грустью всматривался вдаль. Увы, будущее было скрыто туманом и отделено расстоянием, которое ему преодолеть скорее всего не удастся. Муж Ханы чувствовал себя с каждым месяцем все хуже. Он долго боролся со своим недугом, не показывал виду, что физические страдания становятся всё сильне. Но однажды подозвал жену, взял ее за руку и проговорил как можно более мягким голосом:
-Дорогая, я болен, ты видишь это, скрывать бессмысленно. Наш брак скоро закончится. Ты еще молода, тебе нет и тридцати. Выходи замуж и живи свободно. Но, пока я здесь, прошу тебя, проведи это время со мной, отложи свои книги, посвяти свое время мне.
Хана погладила руку своего мужа, прикоснулась к ней лбом. Рука была холодной и почти безжизненной. Жизнь и правда уходила из этого тела слишком быстро.
Он умер, когда ему было уже 71. Ей – 26. Между ними раньше лежала пропасть в 43 года, которую они преодолели. Смерть разъединила их навсегда. Невероятно, но Грасия Мендес осталась верной мужу и больше никогда не вышла замуж.
Богатая вдова
Франциск оставил жене половину своего состояния. Другая часть досталась его брату. Грасия Мендес для всего мира была образцовой католичкой, но для своих оставалась все той же Ханой. Став молодой вдовой, она не начала тратить деньги на развлечения и наряды, не испытывая в них недостатка и раньше. Хана постаралась укрепить положение дел, главным образом тем, что объединила все под одной крышей. Для этого она приложила все свое обаяние, чтобы сблизить свою сестру Брианду с братом покойного мужа и добилась результата – тот сделал Брианде предложение. Империя Мендес вновь обрела целостность и единоначалие, поскольку Хана быстро все прибрала к своим рукам, показав чудеса рачительного хозяйствования и эффективного управления.
Изучив ближайший круг родственников, Хана выбрала себе помощника, своего племянника Иосифа Наси, который стал ее правой рукой и доверенным лицом. Хана по-прежнему держала руку на пульсе и не выпускала бразды правления, но основную свою деятельность сосредоточила уже не на торговле.
Спасительница
Ей потребовалось свободное время, много свободного времени и хорошее, надежное прикрытие потому, чем она занялась и к чему тяготела всегда – Хана стала помогать тем, кто, как и ее семья, был вынужден скитаться в поисках безопасного уголка.
Она разработала способ спасения своих соплеменников, собирая их со всей Европы, где уже лютовала инквизиция и переправляла целыми семьями туда, где к евреям относились относительно спокойно, хотя и вынуждали жить в гетто – в Венецианскую Республику.
Предательство
Империя Мендес росла и богатела. Управление Ханы Мендес было на редкость продуманным. Ее деловой союз с Иосифом Наси придал дому Мендес необходимый запас прочности. Наси страховал Хану во всех ее рискованных мероприятиях. Но ни он ни она не могли предположить, что удар будет нанесен со стороны, откуда ничего подобного не ждали. Это случилось, когда богатство Мендес стало раздражать кое-кого из представителей испанского королевского дома. Узнав имя недоброжелателя, им оказался близкий родственник короля, Франциско Арагонский, Хана и Наси решили, что это очень серьезно. Наси уговорил ее немедленно бежать в Венецию.
Арест
Положение одной из богатейших женщин Европы не могло изменить в целом отношения к ней, как к еврейке – Мендес была вынуждена жить в той части города, где это дозволялось городским уставом. После принятого решения об отьезде, Хана хотела покинуть Венецию, но не успела. Когда она собиралась пересесть на один из своих кораблей, ее арестовали и заключили в крепость. Венецианские власти выдвинули обвинение в том, что она тайно исповедует иудаизм. Отпираться стало бессмысленно , когда Хана увидела подпись под доносом – это была ее родная сестра Брианда…
-Надо полагать, вы не ожидали, госпожа Мендес, что улики против вас окажутся столь весомыми?
-Нет, - ответила она. Голос Ханы дрожал, но она быстро взяла себя в руки и продолжила. – Неожиданностью для меня стало имя подписавшего эту бумагу.
-Понимаю. С этим разбирайтесь сами. Тем более, что у вас будет такая возможность.
Когда Хану завели в помещение, в котором ее содержали, она увидела сидящую на скамейке даму в богатом платье. Свет от свечи, которую она держала в руке, осветил лицо женщины.
-Брианда!
Сестра сидела, опустив голову и молчала. Хана сжала кулаки, потрясла ими, потом бессильно опустила руки.
-Зачем ты это сделала?
-Ты знаешь, зачем! – Брианда зло сверкнула глазами.
-Нет! Скажи! Зачем?
-Затем, чтобы ты перестала всем врать, какая ты хорошая, порядочная, добросердечная!
-Кому я лгала? Тем, кто нас отовсюду гонит, лишает всего и даже жизни?
Брианда немного помолчала.
-Почему ты стала всем командовать? И этот сопляк Наси..., почему он говорит моему мужу, что ему делать? И меня ни во что не ставит - всюду ты!
-Завидуешь?! – в голосе Ханны прозвучало безмерное удивление. Она думала, что зависть между своими это нечто невозможное. Она бы за свою сестру отдала жизнь не думая.
-Значит все дело в деньгах? Сестра! Ты предала меня из-за денег? Я тебе не верю!
-И не верь. Я говорю правду!
Но Брианда лгала, а Хана заблуждались - Беатрис ей завидовала, отчаянно и остро, с самого детства. Красота сестры - вот что было для нее мукой, которая могла кончиться только с ее смертью. Написав донос, Брианда надеялась избавиться от Ханы чужими руками. А получилось так, что ее арестовали вместе с сестрой и бросили в темницу. Ее использовали! Венеции нужны были не евреи, которых они принимали, а их деньги. Убрав обеих сестер, наследников империи Мендес стало на двоих меньше. Разобраться с никчемным братом покойного Мендес труда не составит – сам все отдаст, лишь бы его оставили в покое.
Спасение
К счастью на свободе оставался «верный пес» Иосиф Наси, который часто проводил весело время в компаниях с малознакомыми людьми. Деньги швырялись там направо и налево. Однажды один из участников безудержной попойки оказался в неудобной ситуации – у него кончились деньги или его ограбили, но ему нечем было расплатиться. Наси наблюдал за набирающим обороты скандалом со стороны. Когда дело дошло до вызова стражи, поднялся с места:
-Не стоит беспокоить половину города из-за такого пустяка, - и вытащил из потайного кармана мешочек с монетами. – Я помню, одалживал у вас как-то, сейчас самое время вернуть долг. Сколько..?
Конфликт был улажен. Наси не раз уже таким образом обзаводился полезными знакомствами из тех, кто не забывал оказанных услуг и не старался наоборот все забыть и долг тоже. На этот раз «улов» был более чем удачным. Спасенный от скандала оказался не только его тезкой, но и личным врачом турецкого султана Сулеймана Великолепного.
Наси вспомнил об этом, когда Хана и Брианда оказались в тюрьме. Наси передал Иосифу Хамону письмо и остался ждать перед окнами дома, в котором тот жил. Через двадцать минут ворота распахнулись, откуда вылетел всадник. Следом вышел Иосиф Хамон:
-Приношу свои извинения, дорогой друг, что заставил вас ждать. Я писал письмо Его Величеству султану Сулейману письмо. Пройдемте ко мне. Обсудим, что нам делать.
История с арестом женщин, а также имущества, принадлежавшего им, завершилось благополучно. Спорить с Сулейманом Великолепным в то время никто не решался, а вот оказать ему услугу – да! Мендес освободили и она тут же уехала в город Феррара, который жил, как и Венеция, по своим законам. Это была передышка.
Совет Наси
Герцог Феррара был доволен, что в его городе появилась такая горожанка. Они подружились. Он позволял ей открыто исповедовать иудаизм. Взамен Грасия Мендес украшала собой его двор, щедро одаривала и посвящала ему печатные произведения, что ценилось намного выше золота и было высшим проявлением почтения и уважения. Однажды Грасия Мендес получила от Феррара письмо. Его принесли тайно, что было странно и признаком нехорошим. В нем было всего пара предложений.
«Нам сообщили, что вы собираетесь нас покинуть. Когда решите, куда вы направитесь, сообщите, возможно у нас будут поручения к правителю этого города.
Феррара.»
-Что это значит, Хана?
-То, что скитания мои продолжатся. Иосиф, но куда мне бежать? Это было последним местом, где мы могли жить спокойно. Куда теперь? Они меня в покое не оставят...
-Туда, где властвует тот, кто вас уже однажды спас.
-О чем ты? Это же Османская империя! Там все чужое! Я с детства жила среди христиан…
-Да, но сейчас близость христиан более опасна, чем османов. Сулейман просвещенный правитель. Слышал о нем только хорошее. Хана..
Так ее называли только самые близкие, кто знал ее тайну и хотел сказать при этом что-то сокровенное, важное для нее.
-..Хана, у тебя нет другого выхода. И тебе надо поторопиться.
-Но я еще не испросила дозволения у Султана! Я в западне, Иосиф, у меня нет времени ни на что.
-Собирайся. А я пока навещу своего тезку.
Меньше чем через час всадник уносил весть Сулейману Великолепному о том, что под его защиту просится богатейшая женщина Европы – Грасия (Хана) Мендес.
-Хорошая новость, - Сулейман отреагировал на письмо благосклонно. - Передайте, что я дозволяю. Пусть выберет себе место, но не так далеко от Стамбула.
Сулейман питал слабость к красивым и умным женщинам. А эта Мендес была и красивой, и сказочно богатой. Новые территории, где было установлено владычество султана, требовали денежных вливаний. Мендес с ее богатствами будет очень кстати. Еще в перспективе возможно приятное общение. Сулейман улыбнулся своим мыслям.
В Стамбуле
-У вас нет ко мне никаких просьб? – спросил Сулейман Донну Грасию Мендес.
-Ваше Величество, для меня честь говорить с вами. Что же еще?
-Тогда я сам решу, что вам нужно.
Хана не была разочарована. Она получила разрешение от султана не только открыто проповедовать свою веру, но и возможность для строительства приютов, больниц, школ и даже синагог.
Мендес немало средств вкладывала в благоустройство Стамбула и других городов, где начинала свою деятельность. Однажды при встрече с Сулейманом, она спросила:
-Если бы у меня появилась просьба, как бы вы к ней отнеслись, ваше Величество?
-С любопытством – о чем же может просить одна из самых ярких звезд Стамбула, у которой и так все есть.
Грасия Мендес попросила в аренду земли возле озера Кинерет, где находился заброшенный город Тверия. Сулейман разрешил, но Грасии пришлось выложить огромную сумму – Османской Империи нужны были деньги для войн. Когда торг был завершен и бумаги подписаны, Мендес спросили:
-Наверное это приятно сознавать, что и вы в некоторой мере причастны к великим победам Великого Правителя Османской Империи?
Мендес ответила:
-Приятно сознавать, что благодаря мне Великий Правитель Великой Османской Империи оказал честь гонимому народу, дав ему приют и защиту.
Хана отлично знала, что ее ответ передадут Сулейману и сказала то, что ему должно было понравиться. Впрочем, сказанное было чистой правдой.
Покровительство
Мендес не разочаровала Сулеймана. Между своими приближенными Сулейман как-то назвал Грасию Мендес "самым выгодным приобретением" последнего времени.
Через семь лет, после того, как Мендес получила в управление земли возле Кинерет, ничего не напоминало того уныния и запустения, которое было прежде. По распоряжению Мендес туда завезли огромное количество саженцев тутовника, положив начало шелководству. Улицы Тверии наполнились людьми, которых свозили сюда со всей Европы. Стали бурно развиваться ремесла и торговля.
Одаривая гарем Сулеймана шелками собственного производства, Мендес заручилась благосклонностью и этой части общества, окружавшего Сулеймана. Но близко к ним не приближалась, знала, что это опасно. Настороженность вызывал каждый ее визит во Дворец султана, несмотря на то, что ей было уже 48. Красота Грасии Мендес стала более изысканной и отточенной опытом и манерами. Умение подать себя делало ее уместной в любом обществе. Она знала, за какой гранью начинаются все беды, а за ними в лучшем случаи новые скитания, если повезет уцелеть.
Хана Мендес умела стареть, не думая об этом. У нее на такие пустяки не оставалось времени. Потому, когда смерть пришла за ней, ее сожаления были не по поводу утраченной любви или наоборот, неутоленного любовного голода. Она грустила, что не увидит, каким станет ее главное творение – Тверия, через несколько лет...
Ее красота в сочетании с умом и деньгами стали той силой, которая помогла создать ей уголок земли, где такие, как она могли наконец обрести покой.
Грасия (Хана) Мендес умерла 3 ноября 1569 года в своем имении в Стамбуле, который стал для нее городом, где окончились ее скитания и где она смогла наконец быть счастливой, увидев, что ее мечты сбываются. Тот, благодаря чьему покровительству, мечты осуществились, покинул этот мир на три года раньше, унося с собой последние искры любви в ее жизни. А других она уже не искала.