за авторством Бориса Макарова
Внутри концертного зала, монструозного по размеру, пахнет бетоном, металлом и неоном. Гудят электропровода. Прожекторы светят так ярко, что, даже проморгавшись, еще долго не можешь отделаться от белого пятна, отпечатанного на сетчатке...
Меня позвали в "Москву" сделать несколько фотографий, - для соц. сетей и тому подобного, - сказали, мол все должно выглядеть глянцево. Приглажено. Я предложил снять фасад: каменные львы, колонны... прям древнегреческий храм. Но меня решили пустить в закулисье еще не открывшегося зала. Шел туда по бетонным коридорам для персонала и не мог отделаться от чувства, что нахожусь в бункере. Будто меня посвящают в какую-то вселенского масштаба тайну. Никак не мог взять в толк: каким, ну, каким же образом можно представить закулисье приглядно?
Сама природа закулисья не располагает к какой бы то ни было эстетике. Его природа - функциональность. Осознающий себя гигантских размеров разум... так все и выглядит. В черепной коробке "Москвы" перетянуты множество проводов-извилин, сияют прожектора-мысли.
Живой. Другого слова на ум не приходит
Потолки в гримерках - под 5 метров высотой. Здесь еще отчетливей пахнет неоном. Я не уверен, что неон имеет характерный запах, но почему-то в голову приходит именно это сравнение. Может потому, что это всепоглощающий искусственный свет? Как-то это коррелируется в моей голове с общей колоссальностью сооружения.
Разумеется, я посещал и более громадные конструкции, - рассекающий шпилем небо Бурдж-Халифа, постоянно видимая на горизонте Москва-Сити, - но никогда не видел ничего настолько же громадного изнутри. Еще и в процессе строительства.
У зданий на этапах строительства своя, вводящая в ступор, атмосфера: балки торчат во все стороны, не совсем проглядывается общая форма... напоминает скелет некого постиндустриального левиафана.
"Москва" напоминает, скорее, черепную коробку великана.
Из гримерок, где столько лампочек и зеркал, что голова идет кругом, меня пустили на сцену. Впереди меня - тысячи зрительских мест, позади - внушительных размеров экран. Я представил, как выступаю здесь. Почувствовал прилив ностальгии. Кто из нас в детстве не хотел стать звездой? Я представлял как тысячи ладоней в экстазе бьются друг о друга, восхваляя меня. Что ж, этого мне уже не светит. Но звездам тут, наверняка, понравится. Сразу представил, как какая-то абстрактная знаменитость выходит из гримерки с огромными потолками только для того, чтобы попасть на еще более огромную сцену. И все встречают ее восторженными свистами.
Снова прошиб запах неона. Возможно, неон - это символ грез. Как знать.
Эйфория пребывания на сцене переросла в страх. Иррациональный такой страх, когда ходишь среди величественных небоскребов и боишься своей мелочности на их фоне. Но небоскребы стоят, как истуканы, а "Москва" циркулирует: проводами, экранами, людьми. Она, точно суперкомпьютер, которому твой мозг проигрывает в вычислительной мощи.
Странные отношения у нас, людей, выстраиваются с технологиями. Мы сначала совершаем усилия, чтобы создать их, а потом стараемся не проиграть им в конкурентной борьбе, забывая как будто, что мы их и создали.
"Москва" - это памятник гигантскости и технологичности со входом в виде древнегреческого храма. Так, наверное, и работает прогресс. Тебя заманивают чем-то знакомым, вроде классицистических колонн, чтобы показать что-то совершенно иное. И мы уже ничему не удивляемся. Каждый день имея дело с технологиями, мы перестали замечать их невероятно сложную природу. Только из закулисья можно снова испытать шок от встречи с чем-то подобным.
Я сделал несколько фото для вида и ушел обратно по бункерным коридорам, оставляя неоновый шлейф. Не стоит делать из этого что-то глянцевое и приглаженное, думал я.
Разговор о "Москве" (как впрочем, и о Москве, как о городе) - это беседа о восхищении человека перед лицом прогресса, о невероятном одиночестве, которое испытываешь в пустых пространствах и о надежде, что его можно будет преодолеть, собравшись здесь, в неоновом свете, с единой целью... в общем, это разговор не о зале, как таковом, а о нас. О чем еще следует писать?