- А может, попробуем освежить память?
Леля насторожилась. А не стоит ли уже банально спасаться бегством. Это глупо, конечно, и смешно, но береженого, как говорится..
- Слушай, Олег, извини, меня кажется, наверх зовут.
Леля улыбнулась быстрой, виноватой улыбкой, но насторожиться нужно было раньше. Так странно, ведь было время, когда она мечтала оказаться в этих объятиях, но вот сейчас, когда Олег одним прыжком нагнал ее и схватил за руку, она паникует, она против. Она очень-очень-очень против.
Это отвратительное чувство собственной физической слабости. Всего ее протеста и всей ее ненависти оказывается недостаточно, чтобы оттолкнуть эту тренированную, хотя и легким жирком подернутую тушу. Надо было хотя бы ручку со стола успеть схватить. Воткнула бы ее в него, прямо в любое место, какое бы подвернулось. И голос пропал. Надо на помощь, наверное звать. Но так стыдно, что голос пропал. Это же ее бывший парень, друг, знакомый. Он же был ей самым близким человеком когда-то. А теперь самый страшный враг. Если бы здесь был Костя! Он бы защитил ее!
Легкие шаги вниз по ступенькам.
- Костя!
Надо было только сказать :"Костя, помоги!", и эта растерянность и такое выражение, будто он только что получил удар прямо под-дых - исчезли бы с лица парня. Но было так… стыдно. Так стыдно, что горло сжало, и слова не выдавились наружу.
Зато у Олега с этим проблем не было.
- Это что у нас тут? Тот самый студентик, что ли?
Костя побледнел, вмиг веселое возбуждение слетело с лица, глаза почернели. Он опустил голову.
- Извините, я не вовремя, похоже. Я… пойду.
Зато у Олега голос довольный, будто у кота, накушавшегося сметаны:
- Совершенно правильное решение, юноша. Ступайте. И дверь за собой прикройте. Поплотнее.
От этого " поплотнее" Костя даже вздрогнул. Или Леле показалось. Всегда сдержанный, даже скорее спокойный, невозмутимый, сейчас с него будто кожу сдернули и ударили прямо по оголенным нервам, как по струнам.
Но весь собрался на автомате, развернулся и к лестнице.
- Костя! - "Почему голос такой слабый, как в страшном сне?" Естественно, тот ничего не услышал. У него, наверное, также шумит в ушах от растерянности, гнева и шока.
Леля рванулась.
- Ты что? Побежишь за этим молокососом?
- Отпусти меня! - максимум железа и льда в голос.
- Он что? Так хорошо трахается?
Лелю передернуло: Что же такое происходит в ее жизни? Ведь раньше Олег никогда не позволял себе подобного…
- Отпусти. Я не собираюсь тебе ничего объяснять.
- Не отпущу. Мало тебя эта история опозорила?
Ах жеж. Вот оказывается в чем дело. Она теперь падшая женщина. Может, и правда, она где-то перешла какую-то грань, связавшись со своим студентом? Да какого же черта?! Ее жизнь. Ее собственная. Она уже достаточно заплатила за право поступать так, как считает нужным.
- Это все не твое дело. Убери руки.
Олег скривился, нехотя расслабил хватку.
- О. Ну ладно. Если уж баба решила опозориться окончательно - ее не удержишь! Когда прокисшие гормоны из головы выветрятся, а мальчик старухой назовет - зови. Слезки вытру.
- Ветер вытрет. Будешь уходить - дверь захлопни. - Леля выбежала из лавки.
- Вот ведь с..а! - выругался ей вслед Олег с досадой. И покачал головой: Дура ей-богу. И ну и вот чем мне теперь заняться? Сколько времени-то? - Олег достал телефон. Время не утешало, его было слишком много, и теперь его особо нечем было занять. Самое обидное, что эта зараза, Лелька, легко придумала бы миллион способов провести время интересно. Телефон тут начал напевать незнакомую какую-то песенку: "… первой на абразуру - основы паркура… я хочу только самых спелых вишен, самых лучших книжек…". Песенка непонятная, да и звонка вызова нет. Тут до Олега дошло, что звонит не его телефон. Он огляделся, поискал. Песенка раздавалась из ящика стола. Минутное колебание, и вот уже маленький, нагревшийся от напряжения телефончик жужжит и напевает в его руке, зовет хозяйку.
Начало и продолжение истории читайте на моем канале. Ваша Аармасстаа